Статьи
Краеведение
От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кудринской степной думы. Часть 23.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кудринской степной думы. Часть 23.

Путевые заметки.

Русское крестьянское население баргузинского округа, как живущее в отдаленном уголке, далеко отстало от своих собратий, живущих на торном почтовом тракте. Относительно пищи и одежды они не требовательны. Домашняя обстановка бедна и неизысканна. С размножением евреев расплодились кабаки, а потому излишек пропивается. Бывают случаи, что пропивается и хлеб на корню… Развитию пьянства, кроме целовальников евреев, этой язвы всех местностей, много способствуют бездомные поселенцы, нанимающиеся на золотые прииски и возвращающиеся с них. В эти периоды идет безобразное пьянство, сопровождаемое гармониками и балалайками. Известно, что пример заразителен… Кроме того, хозяева-крестьяне угощаются квартирантами поселенцами частенько до положения риз, с затаенной мыслью подействовать своими рублевками на женскую половину, т.е. на сердца дочерей, сестер и жен своих хозяев, в чем беспрекословно успевают постепенно внося разврат в крестьянские семьи. Бедная крестьянская девушка, от роду не видавшая в руках своих двух-трех целковых, считая эти деньги баснословным богатством и горя нетерпением завести новые стеклянные корольки на шею, беспрекословно сдается приисковому ловеласу. Здешние девушки, живя в удалении от почтового тракта, в щегольстве далеко отстали от девушек прочих местностей, например от итанцинских красавиц. Известно, что у крестьян щеголяют только «девахи» (девушки) и «молодухи» или «молодицы» (молодые женщины, недавно вышедшие в замужество и не обзаведшиеся детьми), потому что прочим женщинам уже не до щегольства. На них слишком много лежит забот по хозяйству. Замужняя крестьянская женщина несет на себе египетское иго.

Баргузинские крестьянские девушки любят по своим понятиям щегольнуть, надевши на себя какой-нибудь яркий платок, разрисованный фантастическими цветами или обвесить шею корольками, но они не дошли до штиблетов, перчаток и прочей премудрости, как итанцинские их соседки. Они при встрече не подают еще друг другу руки, подобно итанцинянкам, а довольствуются старинным «лобзанием». На вечерках они еще «не ломают кадрели», но начинают понимать «вальца», занесенного к ним «вечно поющими и играющими пляшущими» баргузинскими мещанами. Но мода постепенно, шаг за шагом, завоевывает свои права, вытесняя прабабушкины телогрейки и шушуны, заменяя их на первый раз простыми платьями и пальтами.

Девушки носят одну косу, вплетая в конец ее ленточки в виде бантика. Но недалеко то время, когда и здесь появятся самокрутки, т.е. заплетающиеся волосы, подобно женщинам, в две косы. Тут инде башмаки вытеснили старинные чарки с яркими красными и желтыми оборками; а там уже и до штиблетов не далеко, только руку протянуть. Мужички в праздники начали заменять бродни кунгурскими сапогами, а самодельную шляпу привозным картузом. Зимний меховой чабак в праздник заменяется шапкой с белковым и даже бобровым околышем. Кожаные шаровары заменяются плисовыми и т.д.

Баргузинский крестьянин вообще скромен, по своему почтителен и вежлив с высшими лицами, но в тоже время не считает грехом воспользоваться простотой ближнего, а при случае принадуть его, если видит в этом свою пользу; потому что о добродетели он имеет не ясное понятие, считая за добродетель свою материальную выгоду. Он уважает священников, безропотно переносит самодурство «барина», религиозен и в тоже время суеверен и потому о догматах христианского учения, подобно всем не грамотным крестьянам, имеет смутные понятия. Речь баргузинского крестьянина несколько протяжна и скакой-то особенною картавостью в некоторых словах. В состав речи вошли тунгусские и бурятские слова, как неизбежное следствие ближайшего соседства с этими племенами. В их преданиях и сказках преобладает чертовщина и шаманье, как следствие того же соседства. Между старинными песнями встречаются и новые, занесенные отставными солдатами и в особенности поселенцами, но исковерканные на свой образец. Под час вы услышите: черную шаль, тройку и проч. Это уже продукт знакомства с баргузинскими шалопаями, шляющимися по деревенским свадьбам со своими скрипками.

Так как баргузинский округ лежит совершенно в стороне и живет как бы особняком, то многие обычаи старины сохранились здесь прочно. На свадьбах непременно присутствует дружка, оберегающий новобрачных и весь поезд от злого человека. Это обыкновенно какой-нибудь поселенец жиган. Он же кстати и лекарь от всех возможных болезней, прорицатель будущего и особенно ворожей, на счет отыскания украденного.

Ношение невестами красоты т.е. разноцветных ленточек, вплетенных в косу, продавание жениху косы, расплетание косы с причитаниями, перед отправкой к венчанию, и проч. и проч., все это сохранилось, равно как сохранились разные глупые обряды повитух при рождении младенца. Благодаря крепкому сложению младенцев, они могут переносить разные паренья веником, обливания холодной водой, встряхивания и потребления внутрь разных гадостей. Все это сопровождается нашептыванием разной бессмысленной ерунды с примесью молитвенных слов. Заметив близкую кончину больного, ставят чашку с водой на окно в передний угол, для того чтобы душа, расставалась с телом, обмылась от грехов в воде. Когда понесут покойного из дома, то семейство обязано голосить «во все корки» и причитать в роде «на кого ты нас покинул белый свет, ясный сокол», или «на кого ты нас оставила белая лебедушка, ласточка-косаточка» и так далее. Но лишь только вынесли из дома ясного сокола или белую лебедушку, то какая-нибудь родственница немедленно метет в избе, заметая «следы покойного», а в иных избах наскоро смывают полы и лавки, для того чтобы уничтожить «след покойного», а то чего доброго, покойный или покойница, слыша усердные причитания семейства, не вздумали бы посетить свою хату, что было бы не очень приятным сюрпризом для оставшегося семейства.

В переднем углу избы прикреплена гвоздями в обе стороны от угла, не широкая полка (божница), на которой стоят иконы. Тут же, на полке стоит медная или муравленая кадильница с углями. На божнице лежат: пасхальное яйцо и завернутые в тряпку или бумагу восковые свечи и ладан. Тут же хранится, верба, принесенная из церкви в вербное воскресенье. Настоем этой запыленной вербы, поят от лихорадки, считая это универсальным лекарством.

Лихорадка или по понятиям крестьян лихорадки, считаются проклятыми существами и все они между собой сестры!.. Сестер этих считаются кажется целая дюжина.

Под божницей, или рядом с нею, повешен на гвозде не большой четырехугольный лоскут, какой-нибудь одноцветной материи с нашитым на ней крестом, из материи другого цвета или позумента. В праздник глава семейства (мужчина или женщина) зажигает перед иконами свечи и кадит ладаном, шепча Иисусову молитву. Но тут же за иконами, у другого богобоязливого крестьянина, хранится «сон Пресвятые Богородицы» или «иерусалимская молитва» или что-нибудь в этом роде, списанные за полуштофа водки песеленцем-проходимцем. Хранение этих списков считается очень полезным для дома и в особенности для домашнего скота, на равнее с пригвожденным к стене нетопырем или повешенным трупом земляной медведки.

Вообще, в крестьянском быту видим старую Русь с ее древними обычаями и предрассудками, которые постепенно или забываются или мало помалу вытесняются новыми порядками.

Опубликовано 28 июня 1877 года.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кударинской степной думы. Часть 1.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кударинской степной думы. Часть 2.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кударинской степной думы. Часть 3.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кударинской степной думы. Часть 4.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кударинской степной думы. Часть 5.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кударинской степной думы. Часть 6.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кударинской степной думы. Часть 7.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кударинской степной думы. Часть 8.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кударинской степной думы. Часть 9.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кударинской степной думы. Часть 10.

От Верхнеудинска до Баргузина, а оттуда до Кударинской степной думы. Часть 11.