Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VII-я. Часть 2.
Первое главное из средств к улучшению быта поселян есть заботливость о развитии и усовершенствовании земледельческих работ и промыслов. Эту заботливость наше правительство прекрасно выражает в учреждении земледельческих ферм и инспекций сельского хозяйства. Устроение хотя одной образцовой усадьбы где-нибудь в центре округа, под управлением опытного и с любовью преданного своему делу человека, было бы в высшей степени благодетельно для края, особенного здешнего, где крестьяне за неимением хороших образцов в частных благоустроенных хозяйствах, принуждены следовать одному слепому инстинкту. Само собой разумеется, что при ферме должно быть и училище наук и ремесел, и на нее по очереди должны поступать дети многосемейных крестьян. В каких-нибудь десять лет разумного управления такое заведение, устроенное не на большую ногу, как случалось нам видеть, как можно проще и ближе, применимее к быту крестьян, полагаем, окупило бы себя и могло бы содержаться потом собственными средствами. Начальник фермы может быть и инспектором сельского хозяйства в округе находясь, разумеется в надлежащем, более или менее независимом положении относительно земских властей.
Давши сельскому населению возможность познакомиться с разумным ведением хозяйства, должно непременно позаботиться и о том, чтобы их собственное хозяйство также улучшилась. А для этого нужны глаза да и глазаньки! Словом нудны честные приставники. Нынешние старшины, старосты и головы – это язва сельских обществ, губительная саранча или то животное, которое, рождаясь, съедает собственных родителей. Они только овивают, объедают и грабят свою братию, уверенные, что после них будут другие их также грабить, стало быть не зачем и нерасчетливо быть честным. На воспитание людей, назначенных управлять другими, мне кажется, стоило бы обратить особливое внимание. И почему бы не сделать так, чтобы зажиточный и многосемейный крестьянин был обязан, при некотором пособии от общества, воспитать хотя одного из своих сыновей например в гимназии? Устройство фермы и училищ сельских, разумеется, до некоторой степени заменило бы гимназическое воспитание, которое по особому направлению своему и цели, пожалуй не пригодно для крестьянского сына… В селах всегда почти заранее знают, что сын такого-то будет со временем головой. Между тем будущий голова растет таким же балбесом как и другие сельские мальчишки. В двадцать лет, безграмотный и развратный (старики бывают еще хуже), — он делается головой, и –разве это неправда? Полновластным господином десяти тысяч себе подобных, должен решать дела, конечно, мелкие (крупные и более доходные решаются уже не им), но часто имеющие глубоко нравственный интерес, и с трудом разрешимый и для мыслящего человека. Вот и он и ломит все с плеча. Дерет того, кто мало делится; прав он или виноват, — он, неуч, почем знает? Ему ли справляться с законом, с нашим мудреным законом? Свод законов едва ли имеется и во всяком окружном присутственном месте, не то, что в сборной. А особых правил сельской расправы в руководство для сельских судей мало имеющих смысла и совести (Впрочем было весьма благодетельно предоставить самим крестьянам суд по маловажным делам. А чтобы ограничить произвол сельских старшин и голов, для этого необходимо ввести избрание целым обществом, так называемых, добросовестных, которые будучи избираемы таким образом с согласия всех общественников, будут иметь наименьше поводов к пристрастию и самоуправству. Предоставлением подобного суда общин или ее избранным, с одной стороны крестьяне были бы избавлены от излишних проволочек, от траты дорогого времени из-за пустяков и от вмешательства в их дела таких лиц, участие которых стоит часто дороже самых исков; с другой же стороны собственный суд содействовал бы народному самосознанию и развивал в народе чувство долга, справедливости и человечности). Потому первая забота сельского управления – давать будущим главам народа воспитание повыше того, какое получают вообще сельские мальчишки.
Третье учреждение, которое приносит, несомненно, пользу сельским жителям, есть благодетельное учреждение сельских банков. Как часто крестьянин, и трудолюбивый и честный, не может подняться на ноги, потому что не имеет чем извернуться при каком-нибудь несчастье или неудаче! Всего чаще люди нуждающиеся находятся в руках своих богатых собратии, которые выжимают из них и последние соки. Иногда целых полдеревни живет в долгах и полной зависимости от какого-нибудь «кулака», получающего от своих заимодавцев такие проценты, которым позавидовали бы и господин Ф… и почтеннейший Х…, любящие большие проценты! По этому-то учреждение заемных касс или земских банков весьма много могло бы содействовать благосостоянию сельских обществ. Эти заемные кассы давали бы крестьянину возможность поправить свое состояние всякий раз, как оно расстроится вследствие каких-нибудь несчастий или потерь. Потому что тогда крестьянин платил бы за вспоможение не два рубля на рубль, а какие-нибудь три-четыре процента.
Источниками для образования общественного капитала могут быть: 1) особо отделенные для этой цели участки земли сенокошенной и пахотной, которые имеют и теперь, но употребляются для других целей. 2) плата за свободную рубку дров в значительных количествах против домашних потребностей. Сплошь и рядом крестьяне рубят дрова, для продажи в городе, в чужих дачах. Так, например, Больше-Еланские крестьяне рубят их около Зуевской станции; Оекские в Карлуцких дачах. А с двухсот тысяч сажень сажен продающихся ежегодно дров, если собрать по копейке с сажени, составится в год капитал в две тысячи рублей. Для каких-нибудь Карлуцких жителей касса в пять сот рублей была бы источником величайшего довольства – 3) разные штрафы и взыскания за нарушение общественного порядка и тишины. Наложите-ка штраф за буйное и неблагочинное поведение пьяным мужикам, — небось в год образуется в каждом селе порядочная сумма! Наконец 4), источником банком может быть и особенный сбор, конечно в самом незначительном количестве, но и Москва не вдруг строилась! Нужно стараться полагать добрые, крепкие основания общественному благосостоянию и поддерживать их; а плоды будут непременно. И для кого мы все сеем и трудимся? Разве для себя? Жалок из нас тот, кто только на себя работает, потому что редко кому посчастливится собрать самому плоды от своего посева, и не стоило бы вовсе хлопотать и биться всю жизнь над изучением законов природы и общества, а если бы все, нами сделанное, с нами и оканчивалось, если бы не было великой надежды и великого счастья в том, что будущие поколения, пользуясь нашими трудами, будут счастливее нас, и что в великом процессе человеческого развития участвовали и мы своими посильными трудами!
Но и это благое учреждение (разумею сельского банка) тогда только принесет существенную пользу, когда отдано будет в руки людей добросовестных. А то может случится, что вместо 3-4 процентов крестьянин должен будет платить за какие-нибудь пять рублей, еще прежде получении займа, полведра вина гг. распорядителям банка и благонадежным поручителям.
Особенное препятствие к развитию земледелия и сельских ремесел в здешнем крае составляет редкость народонаселения, при трудности сообщений. Огромное количество поселенцев, ежегодно пересылаемых в Сибирь, много бы могло содействовать развитию земледелия на приучение этих людей к оседлости. Устройство казенных поселений со временной помощью от правительства, отдача ссыльных на поруки крестьянам сперва за незначительную им плату, — средства эти с толком примененные к делу, послужили бы началом приучения поселенцев к домоводству и увеличили бы значительно полезный класс земледельцев.
Много есть и других мер и средств, которые бы могли значительно поднять благосостояние сельских жителей. Так, например, устройство выставки сельских произведений в Иркутске, с премиями за лучшие виды сельскохозяйственных растений и изделий, служило бы поощрением к разного рода улучшениям, и наглядно знакомило бы крестьян с полезными в их быту нововведениями.
Много жалоб случалось слыхать от крестьян на тяжесть для них, так называемых, натуральных повинностей. Случалось видать и на деле направление этих повинностей. Сотни людей, — отличных работников, выгоняются, например, на дорогу. Сутки – трое кочуют они подле тракта и кончают дело разрыхлением дороги и образованием валика по сторонам на протяжении пяти-шести верст. Все это разумеется до первого дождя, а там – опять за тоже. А между тем эти дни, проведенные в пустой работе, дорого обходятся крестьянам, так что они говорят, что для избавления от этой работы они готовы бы были платить по три рубля в год с рабочего человека. Другие виды повинностей, как-то: служба по выборам, в десятстких, трапезниках и т.п. также не мало расстраивают крестьянское хозяйство, тем более, это не всегда можно обойтись посредством найма, да и сам наем обходится дорого. Так, например, нанять для себя десятника за три летних месяца можно не меньше как за 40 руб. сер. да и сами выборы большей частью совершаются неправильно, под влиянием богатых мужиков и однородичей. Бедные, безродные крестьяне всего чаще страдают от этих повинностей, потому что за них некому заступиться. От того здесь и сельские старшины никогда почти не имеют веса и значения: они выбраны не по уважению к их опытности и испытанной честности, а часто в наказание или по навету мироедов. Чуть немного одинокий крестьянин помощью неутомимого труда начнет заводиться порядочным хозяйством, — сельская аристократия (чтобы другой-то аристократии так делать!) сейчас выбирает его старшины, в церковные старосты или в трапезники. Проведет он год без дела, на службе, — глядишь, он обратился в голяка. Работника, хотя и дорого, можно найти; но что сделает он без хозяйского глаза? А у хозяина служба, да шестеро мал мала меньше на шее. Следствия очевидные: разорение и бедность. Поэтому настоит вопрос: нельзя ли натуральные повинности заменить соответственным денежным сбором, и нельзя ли дозволить крестьянам в должности, например, сторожей при церквах и магазинах, в трапезники и рассыльные нанимать людей на общественный счет, принимая во внимание, при собирании денег на сии потребности, не число душ, как это водится, а число рабочих рук?
Но довольно. Нечего слишком забегать вперед! Мало ли что можно придумать к улучшению быта как поселян, так и других сословий (хотя бы например чиновников, служащих по части утаптывания мостовых). Да есть возможность привести эти средства в исполнение? Главное, — как допустить вдруг, ни с того, ни с сего, небывалые расходы в смету? И на что, и на кого? Но тут мы встречаемся с Кифами Мокиевичами; а с ними каши не сваришь! Впрочем, все эти вопросы: будет ли толк от разных нововведений, как и кому приняться за них и пр. до нас уже, кажется, не относится.
Ноябрь 1857 г.
М.З-н.
Опубликовано 31 июля 1858 года.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. 1-я.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. II-я.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. III-я.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. IV-я. Часть 1.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. IV-я. Часть 2.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. V-я.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VI-я. Часть 1.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VI-я. Часть 2.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VII-я. Часть 1.