Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. IV-я. Часть 2.

Скотоводство в здешнем краю хотя и не может быть главным и единственным занятием земледельцев, но по всем вероятиям могло бы приносить огромные выгоды сельскому населению. Изобилие пустопорожних мест, значительное количество сенокосных дач и огромный повсюду выпуск, — все это позволяет крестьянину держать скота, сколько ему заблагорассудится. Сбыт продуктов домашних животных удобнее и выгоднее чем продажа самого хлеба. Живой скот (коровы и овцы) закупается нарочно разъезжими по селам мясниками, и цены даются порядочными (Цена пятилетней корове, годной на убой бывает от 12-15 руб. сер.). Мясо с уступкой пяти процентов против справочных цен всегда раскупится на базаре, кожа – на кожевенных, и сало – на свечных заводах (Коровья кожа продается не деланная 1р; сало от 2-5 руб. за пуд). Цены на лошадей почти всегда довольно высокие. Хорошая крестьянская лошадь, лет восьми, стоит в селе не менее 40 р. сер. Купить у нас не выгодно, а продать всегда прибыльно. А это-то и должно служить побуждением к большему распространению скотоводства. Разумеется, скотина требует за собой ухода, чтобы скотоводство могло принести верный доход, но и уход за скотом все-таки мне кажется, требует менее издержек и времени, чем все хлебопашественные работы. В летнее время скот ходит на выгон, без особых пастухов, и редко нуждается в прибавочном корме. Осень – время самое лучшее для скота; потому что ему дозволен тогда свободный вход в луга и на пашни. Тут присматривают за ним дети. Зимой, когда скот дома и у крестьянина довольно свободного времени, дать во время корма и наблюсти за чистотой скотного двора -= дело, как говорится, минутное. Словом скотоводство у нас есть занятие и нетрудное и очень выгодное для крестьянина.

У нас действительно и содержится значительное число разного рода домашних животных; но за то числом голов только и можем мы похвалиться. Что до качества скота и смотрения за ним, — об этом и не спрашивайте. При здешнем уходе за скотом содержание его, я полагаю, для крестьянина есть чистый убыток. Есть, положим, у него две лошади; но эти лошади ни летом, ни зимой не оказываются состоятельными и постоянно представляют из себя то, что здесь называется кыр-кыром. Постясь вместе с хозяевами все время великого поста, с весной они имеют только кожу да кости, и тут их запрягают в соху, обязывая питаться все время весенней пахоты подножным кормом. А какие у нас корм в начале Мая. Эти же лошади каждое воскресенье должны возить хозяина или хозяйку в город (говорю о подгородных) для продажи десятка луковиц или одного поросенка. Постоянные летние работы не дают никакой возможности поправить лошадей, и к осени они остаются теми же, что и были весной. Позаправившись немного осенью, лошадь всю зиму без отдыха должна развозить мужика из села в город, с гумна да на мельницу, а иногда пойти и под воза, все довольствуясь сенцом, да разве ржицей. Прибавьте к этому частое воровство лошадей, истребление жеребят волками, а по временам и преждевременную смерть, — и выходит, что крестьянину под час не на чем и выехать.

Счастье еще крестьян, что здесь такой здоровый и можно сказать благодатный климат. Лет за сорок перед сим, говорят, было в нашей стороне страшное поветрие на скот; но с тех пор не помнят, чтобы был когда-нибудь повсеместный падеж. Временные и местные болезни хотя и бывают, но тоже не часто. Больше всех других домашних животных подвергаются болезням свиньи и овцы. У свиней заболевает горло, делается опухоль, животное перестает принимать пищу и пропадает. В этой болезни лечат здесь свиней отваром дикого розмарина, называемого свиным багульником (Против этой часто случающейся болезни рекомендуется следующая припарка, которую надо переменять раза три и потом подлить гуллардовой воды и немного купоросного спирта). Овец в их болезнях ничем не лечат. Крупный скот подвергается также обыкновенным болезням: лошади погибают от ноктя, мыта и гриппа; коровы – от болезней внутренних органов (Против этих болезней полезно давать скотине горсть коровьего масла и выпоить штоф парного молока. Последнее может сделать и пастух) происходящих от принятия в пищу вредных растений (омега), и обнаруживающихся слюнотечением и вздутием живота. Против этих болезней у здешних крестьян употребляется следующая мера. Заболевшее животное начинают гонять, чтобы оно делало усиленное движение и размялось. Чаще всего больные животные изгоняются из дома и родят, пока не издохнут. Затем пролежав с неделю на месте смерти, вывозятся на степь и там сгнивают. Лошади еще счастливее других животных; для них существуют коновалы, которые хоть изредка, да все-таки помогают. Так, например, грип вырезают и вытравливают крепкой водкой; нокоть лечат впрыскиванием в ноздри табака. Что касается до так называемой клади, то это, кажется, чистое шарлатанство коновалов.

Таким образом большая часть селений Иркутского округа весьма терпят ущерба от в скотоводстве (По частным моим наблюдениям оказывается, что в здешних селах пропадает: лошадей на сто – одна, коров три или четыре) от неблагоприятных влияний климата, а разве от дурного ухода за скотом. Гораздо не здоровье и для людей и для скота климат селений приленских. Так после продолжительных морозов быстро является жаркое лето, и испарения, поднимающиеся из множества болот и лесов нередко делаются зловредными. Там и сибирская язва – гостья обыкновенная. Но надо надеяться, что с увеличением народонаселения повырубятся леса, высохнут болота, — и климат сделается лучше.

Из домашних животных лошадь бесспорно должна занимать первое место по тем заслугам, которые она оказывает крестьянину. Крестьянин без лошади – хуже чем солдат без ружья. Она и пашет, и боронит, и сено возит, словом, разделяет все труды земледельца. Это первый друг и помощник крестьянина, первое животное, которое должен заводить каждый сельский житель. А нанимать лошадей для производства всех сельскохозяйственных работ, по крайне мере здесь, — решительно не возможно; потому что и у одного-то хозяина лошадь выдерживает пахотную, например, работу только в течении одного уновода. Здешние крестьянские лошади вообще малы ростом, но при хорошем содержании бывают довольно сильны и переносчивы. В настоящем же состоянии при недостатке корма и изнурительных работах нельзя сказать, чтобы здешнее коневодство было хоть сколько-нибудь в удовлетворительном состоянии. Ни одна крестьянская лошадь не годится для городской езды. От постоянных работ и недостатка в хорошем корме, здешняя порода лошадей все более мельчает и портится. Об улучшении же породы как лошадей, так и других домашних животных никто не заботится. Хотя и есть табуны, но доброкачественных самцов нигде нет, разве у бурят, да в немногих селениях по московскому тракту, где крестьяне покупают лошадей у ямщиков. Большей частью допускаются к случке молодые, трехлетние жеребчики; самки же вплоть до дня разрешения употребляются без разбора не все работы и подвергаются тем же понудительным средствам при посредстве чего ни попало, как и обыкновенные мерицы. Ездить на лошадях начинают тоже очень рано, ранее трех лет. Рабочие лошади у крестьян — мерины. Холостить лошадей принято от 4-8 лет, и есть хорошие мастера по этой части.

О конюшнях каких бы то ни было нет и помина. Много-много, если есть в заднем дворе навес, куда можно скотине укрыться от непогоды. Большей частью лошади живут под открытым небом, в грязном дворе, и кормятся без всякого порядка во времени и способах кормления.

О числе лошадей в крестьянских семействах трудно составить вполне верные сведения, как потому, что здесь вообще достаток, а потому и количество скота между крестьянами распределено очень не равномерно, так и потому, что в течении года хозяйство крестьянина часто изменяется, и больше к худшему. Сего дня он выезжает на семи подводах, а завтра у него остается одна старая кобыла. Но сами крестьяне так глубоко чувствуют несостоятельность хозяйства без лошади, что самый последний бедняк, лишившись ее, недели не может пробыть без лошади, и уж как-нибудь сколотится, да купит себе клячугу. Многие крестьяне (человек до десяти в больших селениях) содержат по 15-25 лошадей, хотя и не всегда могут похвалиться их доброте, и далеко не извлекают всех выгод от их содержания. Существующая польза от коневодства в здешнем краю, кроме сельских работ, есть извоз. Крестьянин, прогнавши пятерку лошадей до Томска и обратно, привозит чистого барыша, смотря по году, от 35-70 рублей сер. Об огромной в год от удобрения полей во множестве скопляющимся навозом не имеется понятия. Навоз или навеки остается в скотных дворах и на улице, или вывозится на берег и сваливается в реку; немногие употребляют его удобрение утугов. При улучшении породы лошадей, содержанием купленных на общественный счет самцов, наблюдением, чтобы молодые лошади отнюдь не были допускаемы к случке и чтобы ранее четвертого года не были употребляемы в работу, наконец при введении удобрения полей, коневодство принесло бы крестьянам большие выгоды. Чем без пользы кормить пять-шесть лошадей, из которой ни на одной нельзя выехать, лучше держать две-три порядочные лошади. А десять хороших лошадей составляли бы для крестьянина неистощимый капитал, если уж теперь, имея 15 плохих, которых впрягается в один воз по две, он считается богачом.

Рогатый скот, — нужда в котором самим крестьянином (мужчиной) чувствуется гораздо менее, чем в лошади, хотя имеется у крестьян в значительном количестве, но содержится еще хуже лошадей. Порода мелкая; всегдашний корм – или плохая трава выгона, или солома; присмотра и попечения – никакого. Потому и плоды содержания рогатого скота – самые скудные. У одного из десяти крестьян непременно есть до десяти голов, и у каждого две-три. А между тем ни одного из них не только не приготовляется животных продуктов на продажу (исключая ведра молока и ушата творога в год), но не достает их на содержание семейства. В летнее время из пяти дойных коров, дают по стакану молока одна или две. Вообще и после отела крестьянская корова едва дает штоф молока. Причина этой скудости молока заключается прежде всего в самой породе скота, постепенно мельчающей от тех же причин, от которых портится и порода лошадей: недостатка корма м случки молодых самцов; потом много теряется молока от так называемого надсасывания. Если корова стародойка, то к ней прежде доения допускается бычок двухлетний, называемый качериком, который в пять минут успевает высосать все молоко. Здешние коровы так уж приучены, что без подсоса не дают и молока; а вред от этого двоякий: скудость молока и порча самих телят. Привыкши к молоку, они плохо жалуют другую пищу, и, само собой, худеют и не достигают надлежащего роста.

А между тем при попечении о доброкачественности породы и при хорошем уходе выгоды от содержания рогатого скота были бы несомненными. Не говоря о том, что сами крестьяне не нуждались бы ни в мясе, ни в молоке и масле, — избыток продуктов давал бы крестьянину весьма значительный доход, при довольно высокой цене мяса и особенно масла (5 р. сер. за пуд). Если принять, что двух порядочных коров довольно для того, чтобы иметь в достаточном количестве молока и масла для семейства в пять-шесть человек, и что крестьянин без особенного отягощения себя может содержать до семи голов, из которых четыре – дойные коровы, то очевидно продукты двух дойных коров пойдут на продажу. Приняв, что для приготовления одного фунта масла нужно до 5 штофов молока или удой одного дня от двух посредственных коров, выйдет в девять, положим, месяцев, в которые корова постоянно дает молоко, получается до 270 ф. масла. А 270 ф или 0,75 пуда масла стоят по дешевле 27 руб. сер. Из четырех же рождающихся ежегодно телят одного можно назначить для замены стареющих коров, а три будут расти для продовольствия семейства крестьянина, или для продажи.

Овец здешние крестьяне держат для собственного продовольствия и для получения шерсти, необходимой в хозяйстве. Порода здешних овец не мелка (туша баранины мерзлая весит от одного до полтора пудов и продается от 1 до 1 р. 50 к. за пуд. Живая овца ценится в два р. сер.). Но уход за ними такой же, как и за рогатым скотом. Болезни и скудость приплода, следствия дурного ухода и малого корма, заставляют многих крестьян бросать эту отрасли скотоводства. Между тем состоятельные крестьяне имеют не редко до сотни овец, знак, что ест возможность и выгода заниматься скотоводством. Пастьба овец в летнее время, от Мая и до полвины Октября не стоит ни чего. В зимнее время, при теплом помещении овца также немного потребует корма, подбирая остатки у крупного скота (Овца постоянно требует сена, но есть его не очень много. Здесь принято, что на содержание овцы нужно до 12 копен сена). Продукты же овец, особенно шерсть, кроме того, что необходима самим крестьянам, покупается еще на две фабрики.

Свиньи, не крупной породы водятся почти у каждого крестьянина. Свиное мясо – любимое и самое обыкновенное его кушанье. Бывает на крестьянских праздниках, что до десяти блюд приготовлено из свинины в разных видах: свинина соленая, свежая, свинина во щах, жаренная, и всякая. Подгородные же крестьяне (бедные вы, подгородные!) не имеют терпения дождаться, пока вырастет свинья и при малостоимости ее корма принесет или хороший корм хозяину или порядочный барыш; они продают их в городе поросятами, оставляя у себя одну или две для приплода.

Разведение домашней птицы: кур, индеек, уток и гусей составляет занятие женского пола, а потому об этой отрасли сельского домоводства скажем что-нибудь, когда будем говорить о женской промышленности.

Теперь же попытаемся определить, какое бы число скота мог содержать наш крестьянин без отягощения себя и с выгодой для хозяйства. Берем семейство, в котором находятся три работника мужского пола, как самое обыкновенное. По причине свободного хлебопашества и обилия в лугах и выгонах три работника при 3-х польном севооброте могут обрабатывать до 18 десятин. Соломы с 12 десятин разных хлебов у них будет до 50 возов. Сена, по примерному расчету, они могут поставить до 500 копен. Полагая до 30 копен в год на одну лошадь, 18 копен на корову и 15 на овцу, — выйдет, что имея указанный запас сена и соломы, крестьянин может содержать: 5 лошадей (4 рабочих и 1 кобылицу) 12 коров (4 дойных и до 8 подростков) и до 10 овец. Наверное, при надлежащем уходе за скотом, чистоте во дворе (где теперь половина корма втаптывается в грязь), при замене сена овсом и мешалкой, — у крестьянина съэкономится на продажу до 5 возов сена и 20 возов соломы (Цена соломы ржаной 25-50 коп. яровой 10-90 коп. за воз – в Иркутске). Неправда ли, есть полная возможность нашему крестьянину иметь завидное хозяйство? Говорю завидное, потому что с помянутого числа голов крестьянин может получить: от четырех лошадей (кроме собственных работ) в зимнюю пору за извоз до 25 р. сер. по малой мере; от четырех дойных коров за проданное масло и сыр до 25 р. сер.; да своя у него шерсть, свое масло, молоко, мясо.

Выгод от содержания свиней, выгод еще более верных, потому что содержание свиней очень мало стоит, — мы не исчисляем. И это только прямые выгоды от скотоводства в весьма в весьма ограниченных размерах. А скотоводство не есть и не должно быть у нас главным занятием земледельца. Его главная обязанность, сфера его жизни – земледелие. От него он должен ожидать существенных выгод, и на него полагать лучшие свои надежды.

М.З.

Опубликовано 5 февраля 1857 года.

Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. 1-я.

Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. II-я.

Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. III-я.

Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. IV-я. Часть 1.

Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. V-я.

Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VI-я. Часть 1.

Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VI-я. Часть 2.

Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VII-я. Часть 1.

Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VII-я. Часть 2.