Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. IV-я. Часть 1.
Приволье летнего выгона и достаточное количество сенокосных дач дают здешнему крестьянину возможность иметь довольно голов скота, а суровая зима, продолжающаяся в Сибири около семи месяцев, заставляет его запасать больше сена и соломы на продовольствие домашних животных. Впрочем не смотря на обилие сенокосной земли, нельзя сказать, чтобы у наших крестьян, особенно подгородных, сена и соломы всегда было в достаточном количестве. Бывает даже так, что если сельское начальство побуждает крестьян ставить тридцать копен сена на каждое тягло, то они норовят ставить такие копны, которые похоже на муравейники, только бы вышло требуемое число. Тоже бывает и с соломой.
А между тем мест, удобных для сенокоса, у нас всюду более, чем достаточно. Не считая того, что при доме каждого почти крестьянина есть полдесятины отличного сенокоса, не говоря собственно о сенокосных дачах, разделяемых по числу душ, каждый крестьянин если захочет, вдоволь найдет травы не запретной, где-нибудь верст за двадцать от села, и может быть или заоброчит ее ни за копейку, или и так владеет из рода в род. Собственно же из дач, находящихся близ селений на каждую поборную (Нужно заметить, что не все ревизские души платят поборы и получают сенокосные участки. При множестве пустопорожней земли крестьяне находят более выгодным отказываться от общих заделов; но за то не платят поборов и не несут никаких натуральных повинностей. Бывает, что поборных душ в селе на целую треть менее ревизских) душу приходится в разных местах от 4-7 десятин сенокосной земли. При более или менее хорошей траве добрый работник накашивает в день до 6 копен. Предполагая, что крестьянин имеет до 10 голов скота и что на каждую голову нужно круглым числом до 20 копеек, — выходит, что крестьянин должен поставить до 200 копен. Следовательно один работник на годовую пропорцию своему скоту должен косить около 35 дней. Предполагается, что уборка сена производится женой и детьми. Стало быть около полутора месяцев сенокошения совершенно обеспечивают крестьянина относительно продовольствия скота. А нужно заметить, что таких семейств, где был бы всего один работник, почти нет между крестьянами. При двух же работниках требуется для вычисленного нами сеностава не более 20 дней, или же в срок сенокоса они могут поставить вдвое сена.
Время сенокоса здесь начинается очень поздно, с Ильина дня (По объяснениям самих крестьян, они потому так поздно делят свои покосы, что до Ильина дня неизвестен бывает урожай трав, а это необходимо знать, где какая родится трава?). Этот день посвящается разделу сенокосных полей, а два следующие попойке и пропойке так называемых душ. Дело бывает так. Сначала все сенокосные дачи разбирают на десятины неодинаковой величины, но смотря про качеству травы, десятины делят на мелкие части по числу наличных душ. Затем отделяются части на писаря, на голову, часть еще там кого-нибудь. Все это, как видите, не приносит мужику ни гроша. Но вот богатый мужик ставит обществу (дело происходит разумеется, у кабака) полведра с просьбой — отмерить покос в одном месте на все его семейство (догадываетесь, что это место не дурное). При виде целого ряда штофов у бедных мужиков разгораются зубы, — и куда ни шло, просьба принята и уважена. Впрочем, нельзя и не уважить какого-нибудь Кандыру: тут рука руку моет! Попробуй повысить против него голос какой-нибудь Ванька-рыженький или безродный Акулиныч, — все мироеды (тоже получающие лучшие участки) поднимутся на бедного, и ему не только не достанется выпить, но еще его же побьют. Бывают еще оставляемы совершенно свободные участки; эти уже идут в продажу от общества и деньги… ну, да им один конец! И вот начинается забавная сцена. Под пьяную руку всякому кажется, что у него лишние души, что половину доставшейся ему травы без всякого сомнения можно продать. Пройдохи из крестьян же, из мещан и т.п. пользуются всеобщим увлечением, и бедный мужик, сбитый с толку, без разбора продает свою и сыновнюю душу, — и ему все мерещатся, что у него лишняя душа. Дело кончается тем, что освобожденные от душ тела, как опорожненные, негодные посудины валяются где-нибудь около забора, неподалеку от общего приюта… Подобный порядок водится всюду, в самых отдаленный уголках уезда (в меньшем впрочем размере против подгородных селений), и доказывает, кажется, все туже, высказанную нами прежде мысль, что крестьянин – ребенок.
Первую степень по качеству и съедомости занимает сено утужное, огородное, собираемое с мест удобренных. Животные, как видно, лучше нас знают химию, и предпочитают это сено другому; от них уж узнали люди о превосходстве утужного сена. Преимущественное достоинство хлеба и – конечно сена, как новость возвещено было в № 16 нашей газеты, и действительно это доселе было известно только людям специально посвятившим себя изучению рационального сельского хозяйства. Так мало еще у нас научные сведения имеют приложения к интересам жизни.
За сеном огородным, по качеству следует сено залежное, с пустошей. В том и другом преобладающая трава – пырей с примесью экспацета, коневника, егорьева-копья, дикого горошка и белых астр.
Сено луговое, которого сравнительно собирается сего более, хотя и уступает предыдущим сортам, особенно когда в нем много осоки, но гораздо выше падного, которое состоит из листовника, скоро пересыхает и дает много трухи.
Луговые сенокосные дачи, расположены по берегам рек, часто подвергаются топлению, и как здесь большей частью половодье бывает уже тогда, как трава порядочно выросла или даже скошена, то нередко случается, что луга или вовсе делаются негодными к косьбе по множеству осадившегося ила, или вода уносит скошенное сено. С другой стороны луговые дачи скоро порастают кустарниками, а чистить эти места не кому, потому что крестьяне получают сенокосные дачи каждый год в разных местах.
В здешнем способе уборки сена нет ничего особенного, исключая то, что многие крестьяне, а буряты и все, — косят горбушками, косами на подобие большого серпа (от одного до одного и трех четвертей аршина длиной), но менее изогнутого; острого, но без зазубрин. Там, где большая трава, которую при кошении литовкой надо бывает для скорейшего высыхания разбрасывать, — горбуша истинный клад: и скорее косится и сберегается время. Только кошение горбушей, внаклонку, гораздо труднее литовочного, и не бывает так чисто,
При частных наблюдениях за уборкой сена мне всегда казалось, что крестьяне здешние гораздо прилежнее занимаются сенокосом, чем жнитвом. В какую-нибудь неделю, много в две после 20 Июля почти все крестьяне отставляются сенами. Выйдите в луга, — везде стоят солидные зароды, веселящие душу. Быть может это от того, что сенокос – первая серьезная летняя работа: больше еще сил у крестьянина и больше радения. Все торопятся, потому что видят впереди еще много труда. По крайней мере в половине Августа вы нигде не видите не скошенной травы, а около двадцатых чисел Сентября еще много-много стоит хлебов несжатыми, много сыплется попусту зерен…
Крестьяне подгородные и в отношении к сенокошению далеко ниже тех, которые живут подальше от города. Много травы в подгородных селах продается горожанам, которым не доводится далеко ездить на сенокос, а еще более сена продается отсюда на городском базаре. От того к великому посту сена, как к Рождеству хлеба, едва ли найдется запасец у одного из десяти подгородных крестьян. Цена же сену почти всегда хорошая: воз не более 15 пудов продается не дешевле 1 р. 20 к., а пуд от 6-10 коп. Но то, что могло бы составлять исключительный доход подгородного крестьянина, приносит доход только разве откупу…
Опубликовано 21 ноября 1857 года.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. 1-я.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. II-я.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. III-я.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. IV-я. Часть 2.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. V-я.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VI-я. Часть 1.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VI-я. Часть 2.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VII-я. Часть 1.
Заметки о быте поселян Иркутского уезда. Ст. VII-я. Часть 2.