Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 2.
Каждое становище на Охотской дороге, где лошадям дают роздых, и где путники имеют ночлеги, называется ярманкой. И место в 7 верстах от Якутска за Леной, где приготовляются к путешествию караваны, называется также по преимуществу. Священники с причетниками на Ярманку отправились прежде меня. К общему обременению в пути у священника Правоверова на Ярманке жена разрешилась от бремени. Это обстоятельство затруднило уже тем, что подрядчик, обязавшийся везти священника и его семейство до Охотска на верховых лошадях, никак не соглашался устроить качку (Качка устраивается так: две жерди соединяют двух поставленных одна на другую лошадей, посредством концов, из коих одни прикрепляются в виде оглобелей за шею передней, а другие за шею задней лошади гужами. Расстояние между лошадями обшивается на жердях холстиной и составляет помещение везомого лица. Сверху для предохранения от зноя и дождя устраивается кибитка из той же материи), которую потребовало теперь положение родильницы. Только значительная прибавка денег смягчила Якутского князца подрядчика, у которого для иного разговора в этом случае кулгах сох ушей нет. 6-е Июня прошло в обучении лошадей к детским люлькам (Для детей, которые сами не в силах еще держаться на верховой лошади, приготовляются маленькие деревянные, обшитые кожей, повозочки, это и называется люлькой, — которые прикрепляются к бокам лошади по две через перевес ремнями. Если бы в вояже случилось только одно дитя, то на другой бок лошади, для уравновешения, прицепляется какая-нибудь другая тяжесть) и ящикам (Ящики из тоненьких дощечек, обшитые кожей, должны быть плоские, вмещающие в себе тяжести 2,5 пуда. В них везется все. Чего в такой ящик положить нельзя, того, значит и не возможно провезти по Охотской дороге, разве в качке. Два ящика, через перевес прикрепленные плоскостями к обоим бокам лошади, составляют вьючину – 5 пудов). Надобно вообразить, что должны были чувствовать родители при виде, когда бешеные лошади по чистому ярмоночному полю понеслись с пустыми люльками, падали с ними, сбивали их, топтали. В этом положении будут бедные дети! Грусть и огорчение увеличивались корыстными прижимками подрядчиков, которые не предварив ни о чем в Якутске, здесь требовали от пассажиров то узду, то седло, коих взять было негде, и, значит оставалось покупать у тех же подрядчиков, за какую угодно им цену. Даже трость моя послужила было важной препоной к отправке. Подрядчик говорил, что везти ее никак не удобно. Я вынужден был обещать значительную цену за провоз трости до Охотска, но не подрядчику, а ямщику. Подрядчику стало стыдно, и он принял на себя прикрепить ее к моей лошади.
Наконец 7 Июня, в четверток, караван снарядился. Он состоял из моего семейства, слагавшегося, как ранее сказано из меня, жены, четырех детей, пожилой няньки; из священника Правоверова жены Его, четверых с новорожденной детей, и няньки; из священника Вениаминова и в люльке сынка Его; из дьячка Преловского, жены его, младенца дочери, и старушки матери; и из двух холостых причетников Шергина и Пономарева, следовательно – из 22 человек, в числе коих было 10 детей. Со степи ярмоночная дорога пошла на Восток в ущелье горы, окаймленное с обеих сторон дремучим лесом. Чистая могила! А начавшееся здесь заунывное монотонное пение якутов э! э! э! дополняло принадлежность кладбища, особенно при вечереющем дне. Но прежде, нежели мы въехали на нагорное ущелье, девушку няньку священника Правоверова понесла лошадь; узда оказалась без удилов в отмщение священнику, поскупившемуся купить у подрядчика новую. В тоже время и подо мной, севшим на верховую лошадь едва не в первый раз в жизни, лошадь начала делать бедовые прыжки. Причиной тому была трость моя, которую раздосадованный подрядчик прикрепил вдоль бока лошади так, чтоб при всяком повороте головы острый конец колол ей шею. Зло исправлено. При подъеме в ущелье горы дорога делится на несколько тропинок. Из этого вышло то, что когда мы 7 часов вечера остановились для ночлега, то не досчитывались многих; дети разошлись с матерями, разъехавшимися по иным тропинкам, и плакали; и пока якуты заботились об отыскании потерявшихся, лошади не развьюченные бесились, падали и валялись с люльками, из которых едва успевали выхватывать детей. Тревога кончилась в 10 часов вечера, когда все собрались наконец в одно место. Утро 8 Июня было не радостнее. Дети черные от ужаса при виде лошадей и люлек, напуганные накануне тем, что когда лошади с ними падали, естественно испуг родителей выражался громкими криками. Вот очерк начала Охотской дороги! 9-го числа привыкшая ко мне, чрезвычайно скромная лошадь, когда я сошел поправить стремя, вдруг фыркнула, вырвала из рук моих повода, и убежала вперед по дороге. Ямщик сказал только в след ей: дурак ат (лошадь), а дал мне другую, которая через несколько минут взбесилась подо мной, сбросила меня и едва не убила. Долго лежал я без движения, потом повез тяжкую боль в пояснице. Но это было мне вразумление. В это утро пришла мне искусительная мысль, что бывшая на персях моих Дароносица со святыми для христианских Таинств принадлежностями, в случае падения с лошади может раздавить мне грудь; и я снял ее и положил в ящичек, прикрепленный к передней луке моего седла. Бог наказал меня за маловерие. Назавтра и уже до самого Охотска святыня была опять на моих персях, и я лично никакой беды не испытывал, хотя выказывавшаяся из леса качка с родильницей приводила всякий раз в страшное беспокойное движение всех лошадей, и можно представить, какой распространяла испуг на женщин и детей.
Собственно подо мной было 16 лошадей, из коих десять вверено от подрядчика престарелому якуту Николаю, а шесть принадлежали молодому якуту Егору, которые и были нашими провожатыми. Лошади распределены так: впереди на одной ехал якут Николай и вел другую, на которой без седла на тюфячке едва держался девятилетний сын мой Александр; ко хвосту Александровой лошади привязана была за повод третья, обовьюченная двумя люльками, в коих сидели 6 и 4-летние дети Павел и Иннокентий; за ними ехала на четвертой лошади нянька, в боку ее лошади прикреплена была люлька с 18 месячной дочерью Августой; на пятой лошади жена; на шестой я заключал поезд. За мной другие семейства в подобном порядке. Вьюшны с моими вещами и с провизией шли впереди нас на девяти лошадях, связанных одна за другую хвостами, а всех из вел, сидевший на передней лошади Егор. Но такой порядок наблюдался не долго. Ибо того же 9 числа вечером начались бадараны «топи» проезжать по коим доводилось кому как и где попало, и среди которых, лошадей одну от другой уже отвязывали. Бадаран бедовая вещь; лошадь вязнет иногда по уши; сойти с нее некуда; а страшный прыжок, какой она делает при всем напоре сил высвобождаясь из тины и вязи, для всадника saltum mortale. На 10-е число накануне Св. Троицы Егор указал нам ночлег в лесу вблизи своего улуса, чтобы самому иметь случай проститься с своей женой, которая в знак благодарности, принесла нам мяса, молока и масла. Назавтра прелестное утро ознаменовано было выкрадением из сумы священника Правоверова сухарей проводником его. Потом явились якуты, владельцы занимаемого нами места, с претензиями, что мы вытравливаем их покосы. Отзыв наш, что места ночлегов назначают нам проводники, и мы ничего не знает, — не успокаивал претензодателей. Наконец мне пришло в голову сказать: вас наградит за то Татара (Бог), что три Агабыта «священника» на вашем покосе лошадей кормили. И правда, Бачька, правда, — сказали якуты с поклоном и удалились. Но другая беда. Показался низенький толстенький Князец с новой претензией на моего Егора, незаконно, по словам его, обязавшегося везти меня до Охотска, Князец исчез, и скоро возвратился с двумя Выборными из Степной Думы и с писарем из казаков. На траве на поляне начался суд над Егором. Старший член Степной Думы важно присев на корточки, набекренив фуражку, слушал сперва Князца, который говорил долго перед внимательным судьей, потом поклонился и стал на сторону. Выступил с низким поклоном Егор, и тоже говорил долго. Что они говорят так долго? Спросил я у писаря, державшего в руках портфель и чернильницу с пером, чтоб записать решение. У якутов такой обычай, отвечал писарь, когда они рассказывают о чем-то, то описывают в подробности место случая, а именно, у какой это было речки, какая в речке водится рыба, какая на берегу растет трава. Переговоры между Князцом и Егором возобновлялись несколько раз. Судья в это время держал прутик, и ломая его мелкие части, раскладывал перед собой, и смотря по содержанию речи Истца и Ответчика, переносил обломки из одной кучки в другую, а иногда прибавлял на которую-нибудь сторону новых, вероятно уясняя тем расчет. Наконец в полтора часа суд Степной Думы кончился. Решением были довольны все и Князец, и Егор и я. Оно было такое: Егору за неоправданные поручительства относительно подряда под спирт ничего, потому что в сем подряде оказался он лишним (В этом показании дана вера Егору на слово. А наш суд затребовал бы из Якутска от туда справку, точно ли якут Егор оказался под своз спирта лишним? Между тем бы мы сидели в тайге в ожидании ответа); но за то, что взялся везти других без ведома и поручительства Князца своего, оштрафовать его коровой, или в искуп оной 7 рублями, разложив платеж на 4 года; затем, по уважению к лицу, которое взялся он везти в Охотск, в путеследовании ему не препятствовать. Судью и Князца попотчивал я водкой, а трезвого писаря чаем, и на лошадях своих они скрылись в густоте леса.
Назавтра, 11 Июня, призвав на помощь Духа –Утешителя ехали благополучно под ясным небом, при сносных бадаранах. 12-го числа обскакали нас на почтовых следующие в Охотск купцы, добрый мой Шелихов и Якутский Колесов. Они пригласили меня заехать с ними на ближайшую станцию Арлахскую. Не размыслив, я согласился. Но едва я на станции освежился чашкой якутского пития-сыворотки с холодной водой, как сказали, что караван наш другой дорогой миновал уже станцию. Мне, плохому наезднику, довелось догонять его в хорошую рысь, и притом не без опасности разъехаться со своими по причине множества тропинок. От Арлаха имели мы спутником одного Якутского Голову, следовавшего для исправления мостов. 13-го испытывали всю беду от бадаранов сплошных и жидких, по местам прикрытых жердями, что называется здесь мостом. 14-го числа мы уже ничего кроме бадаранов не видали, среди коих лошади вязли, падали, и не говоря о всадниках, сами требовали людской помощи для поднятия их из грязи на стягах. В одном месте лошадь под нашей нянькой, перебиралась над грязью по скату горы, упала на правый бок, к которому прикреплена была люлька с 18 месячной дочерью. Но Бог дал расторопность старухе, что она не только себя сохранила от повреждения, да успев оправиться, и маленькую выхватила из люльки прежде чем легла на оную лошадь всей тяжестью. 15-го по таким же грязям, и при новых различных бедствиях, подъехали к реке Амге. На станции по сю сторону сказали нам, что дорога, которую мы проехали, еще лучшая, и что за рекой бадаран альбях (много) «начнутся настоящие бадараны». Переправившись через реку, люди в лодках, а лошади вплавь, мы тут же увидели справедливость сказанного. К большому несчастью полил дождь, который развел грязь еще более, и на ночлег, на сырой земле, пробил наши палатки. К тому же комары не давали спать измокшим детям, не говоря о больших. 16-е число ясно, но того грязно, что в продолжении всего дня не выбралось места, где бы лошадям встать твердой ногой, дабы дать матерям возможность покормить грудных детей, которые между тем оглашали мрачный лес плачем. С качкой под родильницей возиться не было уже никакой возможности, и потому она брошена; родильница перенесена на верховую лошадь. В одном болоте караван встал в тупик; со всех сторон окружала вода; лошади оседали глубже и глубже. Якуты начали молиться святителю Николаю во всеуслышание, и не постигаю, как мы выпутались из этой беды. 17-го маленькая дочь моя опять подверглась бедствию; люлька оборвалась; но случившийся тут, провожавший Голову, казак подоспел на помощь. Сегодня получено известие, что с Охотского Соляного Завода убежал, давно уже гласивший Восточную Сибирь грабежом и убийствами разбойничий Атаман Данило Горкин, с товарищами, и мы должны с ними необходимо встретиться. Сами себя, сказал я, друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим! И ехали вперед, потому что деваться уже некуда. Но Якутский Голова сробел, бросил надзор за мостами, и возвратился восвояси.
Опубликовано 1 февраля 1869 года.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 1.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 3.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 4.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 5.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 6.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 7.