Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 1.
1 Мая 1834 года в последний раз приклонил я со всем семейством, состоявшим из жены, трех сыновей (Александра 10 лет, Павла 6 лет, Иннокентия 4 лет (был еще один не примеченный, который родился по приезде в Камчатку 6 Декабря того же 1834 года, наречен Николаем, — ныне Священник) и дочери Августы 1,5 лет), главу мою под благословение Преосвященного Иркутского Мелетия, с которым более не суждено мне было видеться на сей земле. Назавтра, — была среда на новой седьмице после Пасхи, — выехали мы из Иркутска. Для услуг взята была старушка, — и еще к своему же поезду присоединил я одного исключенца из Духовного училища, назначенного причетником в Камчатку Алексея Пономарева.
От Иркутска до Качугской пристани, откуда начинается водный путь р. Леной до Якутска, 238 верст. Езда по почтовой дороге в повозках (перекладных) обыкновенная. Кроме страхования, особенно для детей, от бешеных лошадей, да от дурных мостов, и терпения от недобросовестности почтарей, вознаграждавшегося, впрочем, радушием по дороге духовенства, прощавшегося со мной по братски, сказать не о чем.
5 Мая в 3 часа пополудни остановились мы у р. Лены, на противоположном берегу которой возвышается Качугское селение. Расстояние не велико, а как резко отличается характер народа от Иркутского! Говорят, что р. Лена получила название от лени народной. Похоже на правду. На вопрос мой: как переехать реку? Едва отвечали: ямщик знает; а ямщик в свою очередь говорит: перевозчик знает, — и никто с места не трогался. Наконец кое-как перевезли в неисправнейшей лодке.
В Камчатке, по распоряжению св. Синода, Высочайше утвержденному, в прибавок к прежним семи церквам предположены были две новые в Драннинском и Лесновском селениях. Для них причты набирались в Иркутске, желающие. Вследствие этого, туда пожелали ехать со мной священники – один из-за Байкала Игнатий Правоверов, родной брат священника о. Иоанна Вениаминова, находящегося в Америке. Отец Стефан и сам был в Америке с братом в звании дьячка; там женился на туземке, и в 1833 году возвратился в Иркутск, где и принял от Архиепископа Мелетия рукоположение во священника к Качугской церкви. Но когда последовал вызов в Камчатку, он изъявил желание опять подышать морским воздухом.
В Качуге свита, имевшая следовать со мной в Камчатку, сложилась из подъехавших сюда священника Правоверова и из дьячка Николая Преловского с семействами, из священника Стефана Вениаминова с женой и малолетним сыном, и из бывшего при мне пономаря – исключенца, Алексея Пономарева. К тому двух церковников мне назначено было взять в Якутске.
Священники и семейный дьячок Преловский павозок для проплава в Якутск наняли; а меня вызвался безвозмездно доставить туда на одном из своих повозков, имевший торговлю в Якутске, Охотске и Камчатке, памятный старичкам своим образованием и благородством Александр Васильевич Шелихов, племянник русского Колумба – Григория Ивановича Шелихова.
9 Мая в Качугской Вознесенской церкви совершили Литургию соборне, и перебрались на повозки. Новый Качугский священник, поступивший на место Стефана Вениаминова, товарищ детства моего в селе Тулуновском, в котором мой родитель бывал священником, а его дьячком, о. Харалампий Мурашев благословил наш путь молебным пением на павозке. В 2 часа пополудни отвалили. Мои священники взяли перед. Задолго до заката солнца миновали Верхоленск; 11 числа помолились на Тутурскую церковь, стоящую на берегу Лены, так как и все большие и малые селения до самого Якутска расположены по берегам Лены. 12 числа, когда Лена оказалась уже довольно широкой, павозок на котором помещен я был с семейством, по заведенному порядку связали бок о бок под один правеж с другим павозком, на котором помещался сам хозяин Шелихов. Он был отличный певец.
На павозке его были еще, следовавший в Охотск на службу, штурманский офицер и Иркутский купец Николай Лаврентьевич Зубов, и плавание было не скучно. Каждый вечер все мы, на крыше павозка, заключали пением Пасхального Канона и стихарь. Да воскресеньем Бог величественно отзывалось в горах; кормчий и гребцы благоговейно слушали, осеняя себя крестным знамением. Того же 12 числа, минуя, перекрестились на Усть-Илгинскую церковь, а 13 на Орленскую церкви, украшающие берега Лены. 14 числа проплыли Усть-Куту, замечательную тем, что Архимандрит Иоасаф Хотунцевский, следуя в Камчатку в 1743 году, здесь съехался со своей свитой. 15 – поклонились Марковской церкви. 16-го в день Преполовения Пасхи, проплывая церковь в Кривой Луке, освящал я на павозке воду. 17-е в Киринге, посетив монастырь и могилу старца Гермогена, провел я целый день с семейством под гостеприимным кровом здешнего Протоирея Иоанна Тихомирова, так как сильный ветер не дозволял продолжать плавание. 18-го проплыли Петропавловский Погост с его церковью, а через час увидели на берегу еще древнюю церковь, в которой служат, как говорили, в день св. Мучеников Флора и Лавра. 19-го благополучно миновали крутой, быстрый и узкий поворот Лены между двумя утесами, именуемыми щеками, равно и следующие за щеками два опасных места известные под именем пьяного быка и Баснинской телки. 20-го в Воскресенье в 11 часов утра причалили к Витимскому селению, чтобы по рекомендации хозяина павозков воспользоваться прославленным хлебосольством здешнего купца Петра Зиновьевича Черепанова; но мне особенно хотелось понаведаться о состоянии плывущих впереди нас священников, о которых ничего не знал с места отвала из Качуга. Перенята весть, грустная: священник Вениамин лишился на павозке жены природной Американки, которую и похоронил уже при здешней церкви. С 21 числа я почувствовал изнеможение. 22-го к павозку в берестяной лодке (ветке) подплывал слепой якут за милостыней, а другой слепец привез 8 стерлядей и продал за 60 копеек асс. 24-го завидели крест Олекминской церкви, подплыли и причалили; но толпа нищих детей, готовая со сходни стянуть в воду при испрашивании подаяния, ступить на берег не позволила. 26-го приставали на островке к Тунгусскому стойбищу. В юртах Иконы в серебряных под золотом ризах. Молодая женщина, Евва, сперва, как всем им обычно, притворившаяся, что не знает по-русски потом разговорилась, позволила жене моей выдоить для детей одну из своих коров, и приняла за это сухарей, соли и денег; между тем радушные тунгусы возили детей моих на верховых оленях. 27-го Мая, Воскресенье, тяжкий для меня день! В болезненной скорби помолился я на Синскую церковь. К довершению неприятности, комары не давали покоя детям, и изъели их до опухоли. Отсюда начинаются так называемые каменные столбы в утесистом берегу Лены, при дополнении воображением, представляющие то старца, сидящего на камне и размышляющего, то величественный город с храмами и башнями, то всадника на коне, то женщину с дитем на руках. 28-го миновали Покровскую церковь. 29-го завидели город Якутск. По неосторожности кормчих, ночь промучились на мели; 30-го поутру коснулись желанного берега. Итак от Качуга до Якутска плаванья было 21 день. Оно покойное, но не всегда безопасное. Худо сложенные и уконопаченные павозки, устроенные только на один проплав, потому подешевле, без железных скреплений, не только не могут выдерживать какого-нибудь сильного удара об мель или утес, но даже при волнении, на средине широких мест Лены, где едва видны берега, когда при неповоротливости сих судов трудно пристать к тому или другому берегу, грозять той опасностью, что из широких пазов волнением может выбить конопать, и судно пойдет ко дну.
На берегу нас встретили священник Вениамин, и назначенные в Камчатку церковники, в том числе, двое из Якутска. С берега отправился я прямо в монастырь к молодому Настоятелю, заключившемуся в келье от городских сплетней. Постучался; дверь отложил изнутри уединившийся Архимандрит сам. Умная его беседа привязала меня к странному хозяину, которого за тем обязательность была слишком велика для проезжего, и состояла в вспоможении мне, при множестве дорожных хлопот, от монастыря лошадьми и экипажем, от настоятеля хлебом-солью. Так стеклись обстоятельства, что 30 Мая в 1823 году было отдание Пасхи, следовательно день Вознесенья Господня 31 Мая; в сии Праздники тогда рукоположен я во дьякона и священника. В знаменательный год моей жизни – поездки в камчатку, пасхальное расчисление повторилось, и я в число и праздник рукоположения во дьякона, через одиннадцать лет, увидел Якутск, а назавтра, в день принятия священства, слушал Литургию в его Троицком Соборе. Потом посетил почтенного подвижника, Протоирея Федора Прокопьевича Амвросова, которым, да Архимандритом, да Якутским священником Иоанном Преловским, в последствии Охотским Протоиреем, и предложившим мне квартиру с другим священником о. Михаилом Пономаревым, ограничилось мое знакомство с здешним Духовенством; больше никого не имел случая видеть. Удивила меня здесь та особенность, то в Якутске и средние сословия не соблюдали поста в Среды и Пятницы, что в Иркутске оставалось еще не нарушенным, по крайней мере в домах гражданских чиновников и купеческих. Дальнейшим наблюдением над народной нравственностью не было времени, ни возможности, ни права.
После совершенных от Иркутска двух разнообразных путей, предлежал теперь третий, труднейший, опаснейший, на верховых лошадях слишком 1000 верст, по топям, рекам, горам и пропастям. Дорога эта требовала чрезвычайных приготовлений со стороны отца семейства, в котором было четверо детей. И болезнь моя, начавшаяся на Лене, увеличенная заботами, особенно недобросовестностью подрядчиков, явившихся такими нарядными, с позволения сказать, мазуриками, а частью и непорядочным поведением одного из моих спутников, усиливалась до опасной степени… Она состояла, при лишении позыва на пищу, в совершенной бессоннице через несколько суток сряду, чему способствовало не обычное для урожденного под 52° С.Ш., отсутствие в это время в Якутке ночей. Не могло это кончиться добром для меня если бы Якутский медик Людвиг Матвеевич не обновил меня чудотворно. Затем новая неприятность. Двум назначенным из Якутска в Камчатку причетникам Иркутская Казенная Палата не успела еще ассигновать прогонных денег, чего не в состоянии был поправить, при всем радушии и готовности, и управлявший тогда Якутской Областью. Одного бессемейного причетника (Шергина) решился я взять с собой пока на собственном моем кошельке, а другому (Кокшарскому) как женатому пришлось ожидать в Якутске ассигнования прогонов. 5 Июня выехал я со своими из Якутска за Лену на место вьюченья лошадей.
Опубликовано 25 января 1869 года.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 2.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 3.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 4.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 5.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 6.
Путь от Иркутска в Камчатку. Часть 7.