Абаканский железоделательный завод. Часть 7.
Беньковский по приезду на завод, немедленно приступил к исполнению возложенной на него енисейской казенной палатой задачи – отмежевать крестьянам земли, не соответствующие в натуре с планом; задачи, казалось бы не только трудной, но и невозможной. Тем не менее, Беньковский блистательно разрешил эту задачу, и результатом межевания его оказалось следующее (сведения о межевании Беньковского, нами взяты из прошения заводовладельца генерал-губернатору Восточной Сибири, поданному по поводу означенного межевания): Точно исполняя предписания палаты, Беньковский, отведя в надел крестьянам Абакано-заводской деревни, обмежеванные землемером Лаврентьевым и указанные палатой участки, замежевал также в пользование им заимку Галицкого, названную красноярским «особым заседанием» участком «между Уленями», ближайшие к заводу леса по р. Средней Кене, тщательно до того оберегавшиеся заводоуправлением, заводские курени с прилегающими лесами, и наконец, в Усть-Джебатском участке, заводские плотину, канал для приема сплавляемого леса, углеобжигательную печь и другие заведения, постройка которых стоила заводу более 20 т. руб. В общем, одним только удобных местностей отведено было крестьянам не менее 2500 десятин, составляющих лучшие угодья, расчищенные на средства завода многолетним трудом заводских мастеровых и рабочих, откуда, главным образом, и получалось сено как для потребностей завода, так и для его населения. Собственно же для завода, Беньковский отвел 1208 дес., оставшихся за наделом крестьян, и хотя по плану и значащихся покосами, но в большинстве десятин в натуре не существовавших (с трудом можно было накосить здесь до 2500 копен). При том же, этими пресловутыми покосами, по отдаленности их и по невозможности из-за крутых хребтов вывозить с них сено, заводское население фактически не могло бы пользоваться. Эту то «оброчную статью» и предложено было заводовладельцу взять в арендное содержание за плату, с возмещением с него же расходов по межеванию, не смотря на то, что «статья» эта находилась в пределах заводской дачи. Межевание которой стоило заводовладельцам, как мы уже видели, до 150 т. р. Тщетно заводовладелец просил енисейскую казенную палату отдать ему в оброчное содержание сенокосные угодья, отведенные в надел на 245 не существующих еще крестьян (по точным сведениям заводского управления, число крестьян новой деревни составляло лишь 55 душ, распределяющиеся по социальному положению на следующие категории: крестьян и уральских горнорабочих 24 чел., ссыльнопоселенцев – 6, отставных солдат и штрафованных казаков – 11, мещан и крестьян из ссыльных – 14. По этому составу можно судить, насколько эти элементы пригодны для хлебопашества и вообще деревенского населения) Абакано-заводской деревни, указывая, что при отказе в его просьбе, последует неизбежное разорение заводского населения, принужденного разойтись и оставить завод без рабочих рук; палата в этом ходатайстве заводовладельцу отказала. Наконец, заводовладелец, в силу предоставленного ему той же палатой права – указать местности, которые он пожелал бы взять в оброк из обмежеванных уже земель, а также и в необмежеванных еще участков, — указал Беньковскому необмежеванные уже покосы, прося замежевать их на счет завода. Беньковский в этом отказал, ссылаясь на то, что указанные участки уже отмежеваны и вторично межевать их не представляется надобности.
Печальные результаты этого последнего межевания крестьянских наделов обнаружились в том же, 1886 году. Крестьяне Абакано-заводской деревни, коим было разрешено «нынче же вступить в пользование предназначенными им участками», не замедлили воспользоваться этим правом в самых широких размерах: они начали распоряжаться всеми землями, отмежеванными как в 1885, так и в 1886 годах, на правах полновластных владельцев наделов на все 300 душ, заняли участки на владельческой земле, загородили общий выгон, воспретив мастеровым пасти на нем скот и приступили к сенокошению на всех заводских угодьях, выкосив сено даже в отдаленных участках, отмежеванных для мастеровых; заводское же население, не будучи в состоянии тратить по нескольку рабочих дней в неделю на поездки в отдаленные, ничтожные клочки сенокосных угодий, отведенных в аренду заводу, остались без сена: начались вновь ссоры и столкновения между крестьянами деревни и населением завода.
Беньковскому также было поручено, в «видах охранения лесной дачи от неправильных порубок», отмежевать Пермикину, на его счет, соответствующее число лесосеков, до 400 дес. в год, «с обязательством Пермикина вести в этих лесосеках правильное лесное хозяйство». Заводское правление просило Беньковского отвести определенное количество леса в 22, указанных заводоуправлением, местах. Требование свое заводоуправление объясняло, с одной стороны, необходимостью иметь удобные места для устройства куреней для выжигания угля, а с другой, по возможности, изолировать лесосеки от соседства с отведенными в надел крестьянам лесными участками, в которых последние неминуемо будут расчищать угодья общепринятым в Сибири способом, и таким образом, отвратить опасность лесных пожаров, могущих уничтожить весь заводской лес, отведенный для потребностей заводского действия; тем более, что ответственность за целостность леса и правильное хозяйство возложено было палатой на Пермикина. Беньковский не решаясь самостоятельно удовлетворить требование заводоуправления, обратился к енисейскому губернскому землемеру. Последний признав не правильным со стороны Беньковского даже прием подобного заявления от заводоуправления, предписал ему отмежевать лес в 5 местах, по 400 дес. в каждом участке. Вследствие такого способа ведения хозяйства, т.е. ежегодной вырубкой леса сплошными площади в 400 дес., признанного красноярским «особым заседанием» за наилучший, заводоуправлению предстояло самым нерациональным путем свозить лес, без всякой надежды на дальнейшее обсеменение, сносить устроенные уже в указанных мелких участках курени и потерять массу заготовленного уже материала, в виде дров и угля, что стоило значительных денежных затрат.
Конечно, заводовладелец не мог согласиться на такие неисполнимые условия и от отвода леса, по 400 дес. в участке отказался, обратившись к генерал-губернатору с просьбой, в которой подробно указал, что, в силу всех условий, созданных устройством Абакано-заводской деревни, лишенем заводского населения сенокосных угодий, обязательством пользоваться лесом, при ежегодной рубке его сплошными, в 400 дес., лесосеками, ведение горнозаводского дела не мыслимо, а потому просил разрешить ему закрыть Абаканский железоделательный завод, в виду невозможности дальнейшего его существования при условия, созданных «общим совещанием» 21 октября 1885 года.
Прошение Пермикина было оставлено без движения; что же касается до закрытия завода, то «применяясь к 490 ст. VIIт. уст. Горного («Содержатель посессионного завода не может выстроить оного, усилить, уменьшить, или вовсе прекратить действие заводское и уничтожить завод иначе, как с ведома и дозволения горного управления») генерал-губернатор признал, что в видах пользы края, на закрытие завода он согласиться не может; а если Пермикин признает себя не в состоянии вести дело дальше, то должен заявить о желании прекратить действие завода, а с тем вместе и пользовании лесом». И «в таком случае, для приискания способа дальней разработки Абаканских рудников, при новой обстановке, будут сделаны соответствующие распоряжения.
Таким образом, стало совершенно ясно до какой степени местной администрации не желатклен заводовладелец Пермикин, так настойчиво и усердно выживаемый ее с Абаканского завода, развитие которого стоило его отцу и ему самому двадцатилетнего труда и затраты миллионного состояния. Становилось понятно, почему понадобилось устройство ни для кого не нужной, бесполезной, Абакано-заводской деревни с 55 бродячими крестьянами, не умеющими управлять плугом: с устройством деревни, должен уйти, наконец Пермикин, и Абаканский завод поступить в распоряжение местной администрации. Даже последующий акт истории Абаканского завода, в вопросе о его закрытии, не мог обойтись без явного противоречия с предшествовавшими взглядами той же самой администрации. Теперь применялась статья закона, относящаяся до посессионных заводов, между тем как ранее, когда завод отстаивал свои права, вытекающие из законов относящиеся к посессионным заводам, указывалось на неприменимость последних к Абаканскому заводу.
История злополучного Абаканского железоделательного завода или скорее история его разорения, была бы недостаточна полна, если бы не коснулись частных факторов, систематических притеснений, которым подвергался Пермикин. Из числа многих приведем несколько наиболее характерных случаев, сильнее других отразившихся на деятельности завода.
В течении пяти лет, по распоряжению енисейского губернского правления и совета, заводоуправление понуждалось иметь годовой запас хлеба и мяса для продовольствия рабочих, для чего постоянно командировались чины полиции, стряпчие и даже советник губернского правления, не однократно описывалось и назначалось в продажу заводское железо, с тем, чтобы непосредственно сама полиция заготовляла припасы. Только благодаря разъяснению главного управления Восточной Сибири, что рабочие к заводу не прикреплены и в силу заключаемых с ними договоров, получая плату, обязаны сами заботится о своем содержании, преследования по заготовке припасов прекратились. Между тем, наезды должностных лиц, вмешательство их в сферу заводоуправления, аресты железа, сильно подрывали доверие к заводу и уничтожали кредит его владельца.
В сентябре 1877 г, вследствие донесения полицеймейстера завода енисейскому губернатору об истощении, будто бы, заводских продовольственных запасов, командирован был енисейским губернским правлением минусинский исправник удостовериться есть ли запасной хлеб, и если нет, то, при неимении в заводской кассе наличных денег, арестовать железо, выменять его на хлеб, а рабочим объявить, что если они не желают работать, то могут уходить. Сам исправник не поехал, а послал заседателя. Заводские запасы ежегодно к осени, ко времени новой заготовки, истощаются. Так случилось и в сентябре 1877 г., почему заводоуправление заблаговременно заподрядило 5 т. пудов, которые подрядчик должен был доставить к началу октября; но, вместо ожидаемого хлеба, приехал от подрядчика нарочный с отказом от поставки, вследствие распространившихся слухов о командировании на завод заседателя, которому велено закрыть завод и распустить рабочую команду. Отказ этот поставил заводоуправление в критическое положение и оно, чтобы предупредить неизбежный недостаток в хлебе, немедленно, 15 октября, отправило в Красноярск для продажи два плота с железом, в числе которого было 1000 п. железа, проданного томскому купцу Г-ну. Караван этот был арестован земской полицией сначала в с. Новоселовском, но, по снятии копий с фактур, отпущен; в 25 верстах выше Красноярска железо снова было арестовано полицией, выгружено на берег, свалено в баню, без потолка и крыши, и опечатано. Ни красноярская полиция, ни губернское управление, ни даже сам губернатор не знали причины ареста; известно лишь было, что арест наложен по требованию минусинского исправника. Только спустя четыре месяца, вследствие прошения заводовладельца, поданного генерал-губернатору, железо было освобождено, и тогда только выяснилось, что оно было арестовано в видах продовольствия заводской команды. Правда, за такое самоуправство главным управлением кому следует был сделан выговор, но, тем не менее, убытки, причиненные заводу этим полицейским произволом, были громадны, так как поколебало доверие заказчиков к заводу, из которых он многих лишился совсем.
За долг покойного заводовладельца Г. М. Пермикина (отца) купцу Д-у, красноярская полиция прежде предъявления иска ответчику, распорядилась сломать печать и замки у кладовых отделения сибирского торгового банка, в котором хранилось заложенное заводом банку железо, и, не смотря на протест банковского артельщика, самовольно произвела железом уплату иска Д-а. Такое самоуправство полиции повлекло за собой потерю кредита в банке и крайне вредно отразилось на денежных оборотах завода. Действия же полиции остались ненаказанными.
Летом 1880 года, бывший заводской надзиратель С., не производя с заводом расчета и не сдав заводских денег более 3 т. руб., уехал в Красноярск, о чем заводоуправление заявило полицеймейстеру завода и минусинскому полицейскому управлению. В Красноярске С. предъявлял к заводу иск в 1500 р., основывая его на расчете, произведенном им самим в оставшейся у него расчетной книжке. Красноярская полиция, не предъявив иска заводоуправлению и не приняв во внимание заявление бывшего в то время в Красноярске заводского бухгалтера Малых о неправильности претензии С., — опечатало не только склад, в котором находились метали на сумму более 15 т. руб., но, кроме того, приставила караул к только что прибывшей барже с железом на 8000 руб. Зная по опыту, что дело о снятии ареста будет затянуто на продолжительное время, и нуждаясь для операций завода в деньгах, Малых вынужден был уплатить с. по неправильному расчету, лишь бы снять незаконный секвестр с металлов.
За личный долг заводовладельца Григ. М. Пермикина по иску II в 7500 р., минусинское полицейское управление признало нужным обеспечить иск этот вдвойне и руководствуясь не существующими ценами на железо, а произвольно установленными самим полицейским управлением, описало металлов более чем на 44 т. руб., не смотря на то, что завод уже более года находился в аренде у Н.Г. Пермикина, металлы вырабатавались на его средства и составляли его собственность. В числе арестованных металлов были котлы для Байкальской пароходной компании и заказ Базанова, с фактурами на их имя. Несмотря на это, железо было назначено в продажу, с публичных торгов и, чтобы устранить эту продажу, заводоуправление принуждено было войти в самую невыгодную сделку с П., выдав ему, за 7500 р. металлов более чем на 15 т. руб. Распоряжение полиции губернским советом было признано неправильным, арест железа был отменен, но об этом заводоуправление было поставлено в известность уже после срока назначенного для публичной продажи, и после того, как заводоуправление удовлетворило претензию П. Дело это тянулось почти год, и задержка сорока тысячного капитала в течении такого продолжительного периода времени стеснила завод в его денежных оборотах, что сильно подорвало его материальные средства и кредит. Кроме того, благодаря аресту котлов Байкальского пароходства, они не могли быть доставлены в срок, и завод должен был заплатить неустойку (до 7 т. руб.), а часть заказов правление пароходства вовсе не была принята. Хотя действия полиции и были признаны губернской администрацией неправильными, но тем не менее остались ненаказанными, и она поощрялась к дальнейшим притеснениям, перечисление которых заняло бы слишком много места.
В настоящее время заводовладелец ходатайствует перед высшим правительством о разрешении ему выкупить в собственность земли, отведенные Абаканскому заводу в пользование, а до решения этого вопроса приостановить отвод земель под Абаканско-заводскую дереню из заводской лесной дачи и оградить его, заводовладельца, от посягательств администрации на трехверстную площадь, приобретенную крепостным порядком. От того или другого решения высшей власти будет зависеть дальнейшая судьба, единственного в Сибири железоделательного завода, столь необходимого в экономической жизни нашего обширного края.
М.Л.
Опубликовано 11 февраля 1887 года.
Абаканский железоделательный завод. Часть 1.
Абаканский железоделательный завод. Часть 2.
Абаканский железоделательный завод. Часть 3
Абаканский железоделательный завод. Часть 4.