Первое мое знакомство с деятельностью иркутской духовной миссии. Часть 2.

В 12 часов, закусивши хлеба-соли у гостеприимного Ильи Иннокентьевича, владыка, преподав святительское благословение семейству Пирожкова, изволил отбыть в соседний миссионерский стан – Бирчильский, отстоящий от улуса Боханского в 45 вер. Нас сопровождал ямщик-бурят. Из слов его можно было видеть, что он человек с большим смыслом. Ему архипастырем предложен был вопрос: крещен он или нет? «Нет, говорит, я готов бы креститься, но боюсь жены, матери и отца. Как только я крещусь, они возненавидят меня, и чего доброго, пожалуй, выгонят из дома». Напрасное опасение, друг мой, заметил ему владыка. На тебя глядя, может быть окрестится и жена, а потом и отец или мать. Ведь и они хорошо понимают, что русская вера выше и лучше шаманской. А если они выгонят тебя, то ты человек здоровый и умный, и потому везде найдешь себе место и не останешься без хлеба. «Подумаю», сказал он, внимательно выслушав архипастыря.

Путь лежит через село Осинское, в проезд через которое крестьяне, в праздничных нарядах, по случаю воскресного дня, целыми массами выходили на встречу своего архипастыря; некоторые выносили при этом хлеб и соль по русскому обычаю и, в чувствах благоговейного уважения к нему, преклоняли свои колена. Бирчильский стан находится при идинской степной думе, в местности степной и не особенно привлекательной. Он основан в 1878 году. Побуждением к основанию его было слишком густое население в этой местности; в нем считается еще по ревизии 1858 г. 10 тысяч душ, из коих крещенная третья часть. Церкви в этом стане еще нет, по неимению у миссии средств на постройку ее, и богослужение совершается в квартире миссионера-священника и, само собой разумеется, не с таким благолепием, как в храме. Сами инородцы этого стана сознают и чувствуют потребность иметь свой храм, чтобы иметь возможность удовлетворять своей религиозности. В сознании этой потребности, вскоре после основания стана, они постановили на суглане (собрание) выстроить церковь на свои средства немедленно, но, к сожалению, скудные урожаи прошедшего и настоящего года лишили их возможности изыскать требуемые средства на построение храма. Храм предложено построить во имя просветителей славян, св. Кирила и Мефодия. Владыка, в надежде на милость Божью и помощь усердствующих св. делу проповеди евангельской, благословил приступить к постройке храма с весны будущего года на имеющиеся пока еще скудные средства. При храме предположено построить и дом для училища с пансионом на 10 мальчиков. Сюда приехали мы в 4-м часу пополудни. Собравшихся креститься оказалось и здесь довольно, но многие еще не приехали, по причине дальнего расстояния. В ожидании их, времени прошло не мало, около двух часов. Это время было употреблено на приготовление к крещению, а архипастырь между тем принимал у себя почетных лиц из инородцев. Уже стемнело, когда началось священнодействие крещения, которое совершалось в одной из комнат при думе, называемой сугланной, т.е. сборной, в которой собираются выборные от инородцев для совещания и решения дел, относящихся к степной жизни бурят. По тесноте помещения комната эта не могла соответствовать благолепию священнодействия. Оно совершалось в таком же порядке, как в Бохане. С тем только различием. Что новопросвещенные тотчас же после крещения удостаиваемы были св. причастия Тела и Крови Господней, так как сюда, кроме благочинного Громова, приехал и второй священник соседней Евсеевской церкви, о. Авксений Копылов, который по указанию архипастыря, принял на себя священнодействие приобщения. Крещение с другими при нем таинствами окончилось довольно поздно и 155 чел. Вошли через благодатное возрождение в царство Христово. И здесь, по наущению духа злобы, выразили упорное нежелание креститься двое мужчин и одна женщина, которые между тем подлежали крещению по происхождению своему от родителей крещенных. На другой день владыка, с сердечным участием к их спасению, уговаривал их принять св. крещение, и только один из них, мужчина лет 25-ти, после долгих увещаний согласился на это, но старик и женщина остались непреклонными, не выказывая даже и причины, удерживающей их в язычестве. К 10 ч. утра 6 числа, приехали креститься еще 35 ч., из коих обратила на себя особенное внимание одна старица. Не задолго до крещения, она пришла в помещение, которое занимал архипастырь. С целью посмотреть на него и принять благословение. Владыка удостоил ее ласковым своим вниманием; расспросил ее: как она живет, имеет ли все необходимое для своей жизни и искренно ли она желает креститься? Последний вопрос тронул ее до слез. «Желаю, желаю, больно желаю! — проговорила она, знаменуя себя крестным знамением. Владыка, за ее горячее желание креститься, велел приготовить для нее серебряный крест. Когда ей тут же показали один из таких крестиков с рельефным изображением распятого Господа, она примерным умилением стала лобзать его и просила сейчас же надеть на нее; но, получив отказ, она прослезилась и, со смирением поклонившись, вышла из комнаты. Когда она подходила к таинствам, от благоговения едва переводила дыхание. Замечательная религиозная настроенность! Подобные проявлении религиозности в некрещеных бурятах не между женщинами только, но и между мужчинами, по словам миссионеров, не редки. Не странным ли после этого представляется суждение тех, которые говорят, что прежде чем крестить инородцев, нужно позаботиться об умственном их развитии на столько, чтобы они могли понимать догматы веры христианской? Такое суждение основывается на ложном понимании сущности религии, которую полагают в одном лишь знании истин веры. В деле религии, правда, участвуют все силы человеческого духа: ум, воля и сердце, но, по преимуществу она принадлежит к области сердечной жизни. Вот почему иной, при отличном знании полной системы богословской, имея холодное, черствое сердце. Никогда не чувствует религиозного воодушевления. Такого человека, конечно, никто не назовет религиозным, он только лишь верующий или, справедливее, знающий, и сумма его богатых познаний религиозных не может служить залогом вечного спасения его, июо в царстве славы каждый получит воздание не познанию Закона Божьего, а на сколько имел в себе страха Божьего. Бесы веруют и трепещут, говорит Апостол Иаков (2 гл. 19 ст.), но кто дерзнет считать их религиозными и думать, что они спасутся? Религиозен тот, кто при таком или ином, большем ии меньшем знании истин веры, чувствует в себе сердечную любовь к Богу, которая движет его волю ко всякому добру. При благодатном просвещении его духа, ему понятным становятся и такие тайны веры, которые для ученого составляют камень претыкания и камень соблазна. Проповедь о Христе распятом для иудеев, починавших на богопреданном законе и пророках, казалась соблазном, а для философски образованных эллинов – безумием, между тем как для призванных верующих в сердечной простоте она казалась Божьей силой и Божьей премудростью (1 Кор. Гл. 23 и 24 ст.). Тайны веры понимания не столько умом, сколько сердцем. Сердцем веруется в правду говорит св. Апостол (Рим. 10, 10). От того-то бурят, сердечно веруя во Христа, сына Божьего, и при отсутствии знания других догматов веры, выходит из купели крещения с теми светлыми и радостными чувствами, которые, пожалуй, и не доступны для нашего понимания. Впрочем язычествующих бурят нельзя считать совершенными невеждами в истинах христианской веры. Не даром же у них составилось понятие о превосходстве ее перед ламством и шаманством. Положим, они не понимают полного значения их с теоретической стороны, и особенно таких, как догмат о Пресвятой Троице и под.; зато практически-наглядно они уразумевают эти истины, и имеют об них более или менее отчетливое представление, на сколько, конечно, можно требовать от них этого, сообразно с степенью их умственного развития. Являясь в храм к богослужению, в праздники Рождества Христова, Крещения, Благовещения, на страстной неделе, в Пасху и в Вознесение, они понимают, хотя и не все с достаточной ясностью, и значение этих праздников и как их составляют существенные догматы веры: то, следовательно, сведение о том или другом догмате они получают в храмах, присутствую при Богослужении. Кроме того, находясь в сношениях с русскими, они и от них заимствуют не мало таких сведений. Не мало между бурятами можно найти своеборазно-церковных воззрений заимствованных также от русских, есть и такие, которые носят догматический и строго-церковный характер. Так на пример, буряты, заметьте, не крещенные, считают тяжким грехом есть голубей на том основании, что Дух св., при крещении Спасителя, явился в виде голубя; начиная резать новую ковригу хлеба, бурят или бурятка непременно сначала проведет по ней ножом крест; в Богоявление они также, как и русские ставят мелом и углем кресты над дверьми и окнами всюду, где они есть, на больного ребенка возлагают крест для отгнания от него дьявола, от которого, по их понятию, происходят болезни. Значит буряты язычники верят в силу креста, верят они и помощь Божью в делах пред началом посева они обыкновенно говорят: благослови Христос. Но он не сознает умом силы и значении благодати возрождения, но это не служит ему препятствием чувствовать оное. Само собой разумеется, обращение бурят или других инородцев в христианство не должно быть ограничиваемо одним лишь крещением без дальнейшего обучения их истинам веры и христианской нравственности. На сколько возможно, всякий миссионер старается удовлетворить этому требованию. «Батюшка, передавали мне буряты, ездит по улусам и рассказывает нам Божье слово». Нельзя не пожелать увеличения числа миссионеров. В идинском ведомстве на каждого миссионера приходится почти по три тысячи крещенных и по пять тысяч не крещенных инородцев. Много времени требуется от миссионера на исправление одних крестьянских треб, при такой массе христиан расселенных на большом пространстве. Жатва убо многа, делателей же мало (Лук. 11 гл. 2 ст.). Вполне приложимы эти слова Господа к инородцам Сибири и к нашей миссии. Нельзя, не пожелать, чтобы Господь послал многих деятелей и подвиг сердца сочувствующих делу миссии к обеспечению, через свои пожертвования, этих деятелей. Тогда, с уверенностью можно сказать, и обращение инородцев к христианству пойдет успешнее, и в знании истин веры они скоро сравняются с русскими христианами. И чем более они будут усвоять себе христианские нравы, тем легче и скорее освободятся от языческих суеверий и войдут в общую жизнь народа русского.

К 12 часам окончилось крещение инородцев в бирчиотском стане, после которого владыка удостоил своим посещением священника-миссионера, квартира которого находится в улусе, в одной версте от думы.

Подкрепивши себя хлебом-солью у священника, архипастырь направился было к экипажу, чтобы ехать в следующий стан Молькинский, но его остановил заседатель степной думы, инородец Дапчинов, который встав на колена, усердно просил владыку пожаловать к нему в дом. Владыка благосклонно принял приглашение Дапчинова, и так как дом последнего был не вдалеке от квартиры священника, то он изъявил желание пешком дойти до него. Дапчинов принадлежит к почетным людям в идинском ведомстве, не только как заседатель думы, но и как человек умный и обладающий порядочными средствами, которые дали ему возможность иметь хорошую обстановку в жизни. Его дом в улусе один из лучших, выстроен по образцу городских домов, и сама обстановка в нем в русском вкусе: передний угол уставлен образами, на стенах картины, изображающие события из гражданской истории России; мебель простая, но приличная. Везде и во всем заметна чистота и опрятность. За великое счастье для себя принял Данчинов посещение его дома архипастырем. «Памятно будет, говорил он, провожая владыку со слезами, посещение вашим высокопреосвященством моего дома для всего потомства моего». Владыка изволил пробыть у него с полчаса времени, удостоил выпить стакан чая и откушать пирога. Отсюда мы выехали в исходе 2-го часа.

Ровная дорога дала нам возможность в 2 часа с небольшим доехать до селения Малышевки, которое отстоит от Бирчильского стана в 30 вер. Здесь архипастырь изволил посетить г. исправника и принять от его супруги приглашение отобедать. Стол к обеду был уже накрыт и все было готово. Чтобы не запоздать проездом на Мольку, до которой оставалось еще 25 вер., сейчас же сели за обед. После обеда, ни мало не медля, отправились в Молькинский стан, куда прибыли уже в сумерки, в 8 часу.

Молькинский стан последний в идинском ведомтсве. В ведении его насчитывается до 5 тысяч народонаселения. Он основан в 1872 г., а в 1873 г. в нем на средства усердного благотворителя миссии, действительного статского советника И.И. Базанова, построен благолепный храм, во имя Рождества Пресвятой Богородицы, вместе с домом миссионера и училища, в котором на средства православного миссионерского общества положено иметь до 10 учеников-пансионеров. При осмотре дома и училища, оказалось в нем много существенных недостатков и, вследствие этого, неудобств, предположено немедленно устранить и недоконченное в свое время – исправить и восполнить. В училище, по словам священника, в зимнее время бывает такая стужа, что нет возможности заниматься в нем, вследствие чего мальчики неохотно ходят в школу. Чтобы не отбить у них охоты к учению. Миссионер находится вынужденным уступать под училище и пансион одну из своих комнат, к крайнему стеснению своего, не малого семейства.

Спустя не много времени по приезду на Мольку. Пока приготовляемо было все нужное ко крещению, архипастырь изволил пожаловать в церковь, где уже ожидали его желавшие воспринять св. крещение, в числе 56 человек. Ярко освещенный храм представлял им благолепное зрелище, как бы предъизображая ту благодатную чистоту и светлость, какой сподобятся они через несколько минут, через омовение греховной скверны души и тела в купели крещения. И священнодействие крещения, при такой обстановке, представилось более благолепным, чем в Бирчильском стане, смотря на которое умилялись и язычники. Сподобившиеся благодати крещения и миропомазанья тотчас же были удостаиваемы и причащения св. Тела и Крови Христовых. После крещения, архипастырь, обычно наставив их в вере и, благочестии, изволил преподать святительское благословение новокрещенным и всем присутствовавшим в храме. Возвратившись из храма, владыка принял прошение от крещенного инородца, просившего заставить его жену жить с ним. В своем прошении он не высказал причины, почему жена оставила его. Для выяснения дела, тотчас же, по требованию исправника и тайши, явилась и жена его. На предложенный вопрос, почему не живет с мужем, она бойко и с видимой досадой начала говорить, что ее мать, недавно умершая, перед смертью своей велела ей взять в дом ее вместе с сестрой-калекой, и заниматься хозяйством, которое, в противном случае, должно расстроиться, и калека сестра ее, останется без всяких средств к жизни. Муж, не дав ей договорить, что хозяйством может заниматься третья сестра, умная и здоровая девица. Владыка, разъяснил ей, что ни это и ни какое другое, подобное завещание матери или отца не может служить оправданием ее поступка. «Брак есть таинство, говорил ей архипастырь, в котом муж и жена соединяются для одной, общей жизни самим Богом, и никто из людей расторгнуть этого союза не может. Твоя мать, заботясь о твоей сестре-калеке, положим, и велела тебе принять участие в ее положении, но ты можешь исполнить это завещание умирающей, если возьмешь к себе в дом, к мужу свою сестру, вместе со всем хозяйством; муж твой наверное не откажется от этого. Ему предложен был об этом вопрос, и он действительно согласился на это. Но и после этого она отказалась жить с мужем, и, в оправдание этого отказа, стала отвергать законность самого бракосочетания на основаниях юридических и церковных. Она говорила, что ее выдали замуж когда ей было только 12 лет, и притом помимо ее согласия. Справились в метрической записи, где значилось ей 18 лет, когда она была обвенчана, что подтвердил и главный родоначальник ведомства, присутствовавший при этом и знавший это дело раньше, потому что муж этой женщины обращался с жалобой на жену и в степную думу. Видя, что ее показания опровергаются положительными данными, она начала доказывать недействительность брака тем, что когда ее венчали, крест и евангелие лежали на столике (в не аналогии, как она, вероятно, видала на других свадьбах). Ей сказано было, что от этого не зависит значение и сила таинства. После всего этого, ей преподано было архипастырем наставление жить непременно с мужем, выслушав которое, она поклонилась и вышла вместе с мужем.

Случаи бегства жен от своих мужей у бурят бывают очень нередки. Это происходи от того, что брачные связи у них заключаются не по взаимному влечению друг к другу жениха и невесты, а по чисто внешним условиям. Главное условие для брака, по их степным обычаям, составляет калым (выкуп, плата). Мужчина-бурят не иначе может женится, как предварительно выплатив отцу или матери невесты, или тому, у кого они находятся до замужества, — столько, сколько они потребуют с него, сообразно с достоинствами невесты. Иному жениху приходится платить за невесту почти всем своим достоянием. Обычай калыма древний, распространенный по всему востоку. Происхождение его объясняется полигамией, при которой естественно является недостаток в невестах. И там, где полигамия еще существует, за невест, по не достатку их, платят выкуп. Не имеющий возможности по бедности своей, уплатить калым обрекается на одиночество на всю жизнь, а богатый имеет по нескольку жен. Тоже и бурят. Правда, у них многоженство составляет редкость в настоящее время, но варварский обычай торговать невестами еще не вывелся. Попечительные родители, заботясь о судьбе сыновей, начинают платить за них калым с раннего их возраста, даже с детства, не разбирая при этом, соответствует ли возрасту будущий жених невесте; у них нередко встречается, что мужу 12 лет, а жене 25. Нужно иметь в виду, что у бурят не полагается совершеннолетие для брака: по языческому обычаю, у них вступают в брачное сожительство от 10 лет и далее. Брак, заключенный в таком раннем возрасте, не может прочен уже и потому, что малолетними супругами не могут быть выяснены их будущие отношения как мужа и жены, а эти отношения особенно не легки для последней. Бурят-муж, уплативший калым за свою жену, считает ее своей неотъемлемой собственностью и смотрит на нее, как на предмет, которым он может располагать, как ему угодно, пожалуй даже и перепродать за выгодную плату другому, или поменяться с другим, если она придется не по нраву. Последнее, правда, бывает редко. О каких-нибудь нравственных отношениях между ними и говорить не чего. Буряту нужна раба, которая бы, работая с утра до вечера по его хозяйству, в тоже время могла служить для удовлетворения инстинктивной потребности чадородия. Если она не угодит ему в чем бы то ни было, подвергается варварским побоям. Потерявши терпение от этих побоев, жена решается бежать от мужа к своим родителям, а те и рады принять дочь свою, потому что в будущем может им опять представится возможность взять за нее другой калым. Случаются между бурятами побеги от своих мужей и по чисто романтическим причинам, но очень редкие. Как бы не было, бегство жен для бурят-мужей составляет большое несчастье. И ни по каким преступлениям у них не бывает столько дел. Сколько по брачным и взысканиям уплаченного калыма. Чтобы гарантировать свои брачные связи, некоторые мужья прибегают к мерам более действенным. Зная хорошо, какие обязанности налагает на жену святость христианского брака, они, как только начинают замечать в своих женах стремление к побегу, или даже помимо этого силой заставляют своих жен ехать с ними к миссионеру, чтобы принять крещение и тотчас же повенчаться. После этого они остаются в уверенности, что если их жены и убегут от них, то гражданское начальство, по требованию духовной власти, принудит их снова возвратиться к ним, что иногда и случается. В последних случаях заявляют претензии уже сами жены, и в своих исках стараются так подтасовать обстоятельства, чтобы представить незаконность брака и с церковной и с юридической стороны, как это видно отчасти и из рассказанного случая. Не стесняются они в подобных обстоятельствах прибегать и ко лжи, лишь затянуть дело на продолжительное время. В предотвращение поводов к возникновению бракоразводных дел между инородцами, архипастырь строго вменяет в обязанность миссионерам быть как можно осмотрительней при совершении браков между инородцами и не спешить венчанием, особенно когда муж привозит свою жену креститься, крестится и сам вместе с ней и тотчас же просит повенчать их. В подобных случаях преосвященный требует от миссионеров, чтобы они, прежде совершения брака, толково разъясняли муху и жене святость и нерасторжимость христианского брака, который потому должен быть заключен при полном и искреннем желании с обеих сторон жить единодушно и в мире вместе до самой смерти, и, как положение жены у бурят тяжелое и рабское, то, по преимуществу, от невесты требовать искреннего признания в согласии на сожительство с мужем после христианского бракосочетания. Это требование согласия со стороны невесты дало повод язычникам смеяться над крещенными, что у них «баба мужик стал», т.е. сделалась человеком, получивши человеческие права.

7-е октября. По маршруту нам следовало из Молькинского стана ехать в Нельхайский, балаганского ведомства. Предстояла переправа через Ангару, у Балаганска, где фарватер ее очень широк; в погоде между тем началась перемена: начал подувать довольно порывистый ветер, предвещавший бурю. Владыка распорядился, чтобы приготовлялись к отъезду, а мне с миссионерами поручил просветить св. крещением еще 6 человек. В числе собравшихся в церкви инородцев были две женщины, которые подлежали крещению по своему рождению от родителей крещенных, но они, как их не уговаривали, решительно отказывались от крещения. Одна притворилась больной, а другая отзывалась тем, что она уже не молодая и, по привычке к языческому образу жизни, не может отстать от него, и потому не в состоянии будет, после крещения, исполнять то, что требуется от христиан. «Я говорила она, верую в Иисуса Христа, как в Бога, — хожу в церковь и молюсь и этого будет с меня, а креститься не желаю, потому что, тогда нельзя будет жить по-бурятски».

Из Молькинского стана выехали в 11-ть часов. Ветер между тем усиливался и волны в Ангаре поднимались выше и выше. Переправа через реку казалась небезопасной. Чтобы предупредить бурю, владыка немедленно поспешил к пристани, где уже был приготовлен карбаз. Чем далее отплывали от берега, волны казались свирепее. Наш карбаз подвергся такой сильной качке, что с трудом можно было держаться на ногах. На середине реки волны поднимались выше борта, и одной из них, при повороте карбаза по направлению к пристани, едва его не перевернуло, Благодарение Господу, благополучно достигли берега, у самого города Балаганска. Граждане стеклись сюда встретить архипастыря и принять от него благословение. В Нельхай приехали уже в сумерки, и тотчас же началась ужасная буря, пошел снег вместе с дождем и сделалось холодно, как зимой.

Архимандрит Гурий, Начальник иркутского отдела миссии.

Опубликовано 29 ноября 1880 года.

Первое мое знакомство с деятельностью иркутской духовной миссии. Часть 1.

Первое мое знакомство с деятельностью иркутской духовной миссии. Часть 3.

Первое мое знакомство с деятельностью иркутской духовной миссии. Часть 4.