Первое мое знакомство с деятельностью иркутской духовной миссии. Часть 1.

Всякому, вступающему в новую должность, приходится переживать не мало тревог и беспокойств, — и чем выше должность, тем больше. Незнакомство с порядком ведения дел при предместниках заставляет бояться за будущее, чтобы не допустить невольной ошибки, могущей вызвать неблагоприятные последствия для хода дела. Все это привелось испытать и мне, вступившему в должность начальника иркутского отдела духовной миссии и на первых же порах пережить тяжелые думы. Вскоре, по получении назначения на эту должность, мне привелось сопутствовать нашему архипастырю в поездке его с миссионерской целью по балаганскому округу, который взяд меня в эту поездку с той целью, чтобы лично познакомить с делом, мне порученным.

Дорогой меня занимала мысль о моей предстоящей деятельности. Незнакомый лично с язычествующими инородцами иркутского округа, в их улусах, я представлял себе их людьми с крепкими убеждениями в их суевериях и потому, прежде чем вступить на поприще миссионерской деятельности, я считал необходимым для себя основательно изучить религиозную систему буддизма и ознакомиться со всеми подробностями суеверий шаманизма, так как иркутские буряты держатся суеверий ламства и шаманства. При этих только условиях я допускал возможность успешного действия по обращению инородцев в христианство. Но первое знакомство мое с бурятами на месте убедило меня, что главной основой миссионерской деятельности нельзя считать эрудицию в языческих верованиях. Знать их миссионеру, конечно, нужно, чтобы по поводу того или другого суеверия начать беседу с язычниками, но не для спора с ними, потому что как ламы, так и буряты, убеждены в божественном происхождении всех вер, сами верят не только в божественность христианства, но и в его превосходство пред всеми верами, как первой в мире веры. Они искренне веруют в Иисуса Христа, как Бога, в Матерь Божью и святых; ходят в храмы, особенно в праздники Рождества Христова и Крещения, Пасхи и св. Николая, особенно ими чтимого и др., с религиозным почтением принимают благословение от священников, служат молебны и проч. «Русска вера вена вера, всем верам вера.» — говорил мне один язычник-бурят о христианстве.

3-е октября назнчено было, по маршруту, днем выезда, и, помолившись Господу, после литургии, мы отправились в путь. Погода неблагоприятствовала нашему путешествию: по временам шел дождь и дул холодный северный ветер. Дорога от дождей была до того грязная, что местами приходилось ехать почти шагом. На другой день, 4 октября, к 2-м часам дня пополудни прибыли в Боханский миссионерский стан идинского ведомства инородческих улусов, отстоящий от Иркутска в 125 верстах. Он расположен в красивой местности – в долине, окруженной со всех сторон горами, покрытыми мелким кустарником, что придает им особенную прелесть. – Этот улус едва ли не один из лучших во всем балаганском округе. В нем почти не встречают юрты, обыкновенные жилища кочевников: инородцы-буряты живут по-русски, т.е. в русских избах, только большинство некрещеных предпочитают свои жилища. В Боханском улусе много и таких домов, которые могли бы служить украшением любого города. Таковы дома братьев Пирожковых и самого главного родоначальника идинского ведомства Ильи Иннокентьевича Пирожкова. Внутреннее убранство в комнатах свидетельствует об особенной любви к изяществу его обитателей. Дорогие иконно в сребро-позлащенных ризах, ценные картины и портреты в дорогих рамках, весьма приличная драпировка, дорогие цветники, мебель высокой работы, — вот предметы убранства дома Пирожкова. В Боханском улусе и церковь прерасной архитектуры, построенная усердием ревнителя христианской веры между своими родичами, Ильей Иннокентьевичем, при содействии общества инородцев. Его деятельность по обращению инородцев его ведомства началась с 1861 года. «Познав сам, писал он бывшему тогда приснопамятному архиепископу иркутскому Парфению, с детства истинную, православную кафолическую церковь, и стараясь о благе вверенного моему управлению народа, а более всего стараясь привлечь их к познанной мной самим спасительной Христовой вере, я с убеждениями своими о принятии христианства обращался к родовым старостам, их помощникам, улусным старшинам, к почетным инородцам, их женам, и вообще ко всем, у кого не закоснена совесть, и старался внушить каждому о превосходстве православной веры. И таким образом, по благословению свыше, сначала сам один, а потом с помощью избранных лиц, успел склонить к принятию христианства 260 человек, в том числе 10 родовых старост, одного помощника родового старосты, 11 улусных старшин, 20 почетных инородцев, 11 жен упомянутых лиц. Если продлятся, добавляет он, дни моей жизни, то надеясь на помощь Божью, я и впредь не оставлю начатых мной предприятий к распространению христианства в своем ведомстве»… Верный своему обещанию, г. Пирожков с усердием продолжал и продолжает начатое им св. дело. Надобно заметить, что в то время, как началась его деятельность по обращению инородцев в христианство, в идинском ведомстве не было миссионеров-священников; обязанности миссионера возложены были на одного приходского священника, а инородцев, которых он должен был просвещать было до 24 тыс. душ. Понятно, что при таком огромном числе народонаселения в ведомстве идинском, одному священнику не возможно было удовлетворить всем требованиям миссионерского дела, состоящему при том при обязанностях приходского священника. Таким образом г. Пирожкову приходилось заниматься со своими помощниками обращением без содействия лиц уполномоченных на это св. дело, т.е. священников-миссионеров. Нужда в этом содействии ощущалась настоятельная. И вот, по требованию этой нужды, Илья Иннокентьевич пожелал построить у себя в улусе, не вдалеке от своего дома, церковь и просил архипастыря основать в нем миссионерский стан, при котором имел бы постоянное местопребывание священник-миссионер. Говорить нечего, как обрадовало архипастыря это благочестивое желание г. Пирожкова. Предложено построить миссионерский храм во имя пророка Божьего Илии, ревнителя правой веры, каковой и был окончен постройкой и освящением в 1869 году.

С искренним радушием Илья Иннокентьевич встретил в своем доме дорого гостя – архипастыря. Предложен был чай, обед. Между тем владыка, опасаясь чтобы не задержать до позднего времени инородцев, съехавшихся из разных улусов, находящихся в районе Боханского стана, — сделал распоряжение поспешить приготовлением к священнодействию таинства крещения. Через час все было готово. Приятно мне было в первый раз видеть бурят, собравшихся для крещения. Часть их была уже в церкви, а другие в ожидании архипастыря, находились в церковной ограде. Между ними были лица разных возрастов и больше всего детей. Последние по закону подлежали св. крещению, как дети христианских родителей, или как родившиеся от смешанных браков отца-христианина, или матери-христианки, или же принимали теперь крещение вместе с родителями. При входе в церковь, благолепно убранную и освещенную, и заметил многих из предстоящих инородцев усердно молящимися: некоторые из них просто кланялись с благоговением, а другие изображали на себе при этом крестное знамение. Можно было по этому подумать, что они давно уже крещены, — хотя они только еще готовились к этому. По словам священника-миссионера, не только крестное знамение, но и другие нравственно-религиозные, чисто христианские, обычаи находятся почти во всеобщем употреблении даже и язычников: являясь в храм, они ставят свечи, служат молебны, иногда просят священника служить молебны на полях. Садясь за пищу считают долгом перекреститься. Находясь в близких и постоянных сношениях с русскими, многие из них хорошо понимают и значение некоторых священных обрядов и обычаев. Это, можно сказать, — христиане по убеждениям, отчасти, пожалуй, и по жизни, только не крещенные. Что же удерживает их от крещения? Я не мог разъяснить себе этого, пока сам ближе не познакомился с ними чрез взаимное собеседование. Сколько мог я подметить, мне думается, что главная причина, удерживающая их от крещения, есть привычка к своим национальным обычаям; у них нет решимости, силы воли отрешиться от своей грязной жизни, от своих нравов и обычаев, им они нравятся, с ними они сжились с детства, всосали с молоком матери. Понятно, что нелегко, им расстаться с тем, что вошло, так сказать, в их плоть и кровь. Особенно женщины бурятские отличаются упорством и, понятно, почему: женщина живет чувством по преимуществу, и что относится к области сердечной жизни, хотя бы это были предметы не достойные чувства любви, для женщины особенно не развитой, составляют такую драгоценность, с которой нелегко расстаться. Религия, какова бы она ни была, относится также к области сердечной жизни, и потому женщины-бурятки, стоя на низкой степени развития, вследствие чего они не могут понять и разъяснить себе всю нелепость своих суеверий, так непреклонны бывают к принятию христианства. Они все так же, как и мужчины-буряты понимают превосходство христианской или, как говорят буряты, русской веры, но принять ее с трудом соглашаются, потому что с переменой веры, по их понятию, надобно переменить и жизнь, т.д. надобно оставить своих нравы и обычаи, дорогие для их чувства по рождению и воспитанию, — надобно начать жить общей русской жизнью, которая им хотя и нравится и они понимают выгоды ее и в общественном и семейном быту, но избегают ее, потому что чувствуют себя не подготовленными к ней и как бы недостойными вступить в общий строй гражданственности. Характеристичны мне передавали случаи, подтверждающие это. Одному буряту задумалось окреститься, помимо согласия на это его жены, о чем, впрочем, она и не знала, пока сам муж не признался ей в принятии христианской веры. Это до того поразило ее, что она впала в истерику. Придя в себя, она начала со слезами говорить своему мужу: «как мы будем жить-то теперь по-русски? Будут ходить к нам русские гости, а я не умею ни за что взяться! Что ты сделал со мной?»… А другая бурятка, когда ей предложили принять христианство и креститься, резко ответила: «Куда нам соваться?! Не к лицу румяна»… Упорство женщин-буряток в язычестве имеет большое влияние и на мужчин – их мужей. Приходилось и мне выслушивать от некоторых такой ответ на приглашение принять крещение: «я бы крестился, да жена не соглашается».

Не замедлил пожаловать и владыка в церковь, для совершения крещения. После обычной встречи его, облачившись в малое святительское облачение, он приступил к священнодействию Оглашение и крещение изволил совершать сам, а миропомазание и прочие священные обряды крещения разделены были, по указанию архипастыря, в следующем порядке: мне поручено было совершать миропомазание, миссионер-священник помазывал елеем, а благочинный, евсеевской священник Громов, отирал губкой и постригал власы. Трогательное зрелище представляет собой крещение инородцев-язычников. При совершении его, ваши мысли и чувства переносятся в область духовного-горного мира, радующегося об обращении стольких душ из тьмы и сени смертной в царство света. Это торжество веры и Евангелия заставляют и нас радоваться вместе с ними, область сатаны, его темное царство лишает своих членов, — как не радоваться этому?! Но губитель душ человеческих не охотно расстается с своими чадами. Бледность лица, дрожь по всему телу, замечаемая в некоторых, обнаруживает из душевное волнение, тяжелое, подавляющее. При всем искреннем желании освободится из под власти тьмы, иные приступая к крещению, чувствуют непонятный для них страх, чувствуют, что их как бы удерживает что-то от крещения. Что это, как не влияние духа злобы?.. Подобные явления нравственно-возбужденного состояния в приступающих к крещению, по действию дьявола, замечаемы были и в первые времена христианства. По этому св. отцы и положили произносить в одной из составленных ими молитв, читаемых при крещении, на освящении воды, следующие слова: «да не утаится в воде демон темный, ниже да свидет с крещающимися дух лукавый, помрачение помыслов и мятеж мысли наводай»… Но какая совершается с крещенными перемена, когда они выходят из купели крещения! Лица их вдруг принимают светлый и радостный вид; некоторые выражают эти чувства в сердечной молитве, другие подходят друг к другу с взаимными приветствиями. Когда священнодействие таинств приближалось к концу, и оставалось окрестить лишь человек 10-ть, друг произошло между крещенными инородцами волнение. Крупный говор их привел в недоумение владыку; он распорядился узнать причину волнения, и оказалось, что один молодой парень готовившийся к крещению и выслушавший молитвы оглашения, по действию дьявола, вдруг отказался от крещения. Просьбы и убеждения его родичей, только что окрестившихся, еще более возбуждали в нем страх и упорство. Некоторые из них с настойчивостью пытались расположить его ко крещению, но архипастырь, заметив это, велел оставить его в покое до следующего дня, а вечером, после всенощной, послать к нему для наставления. Крещение окончилось в 6-м часу незадолго до всенощной. Просвещенных св. крещением оказалось 295 человек, владыка отправился в квартиру для краткого отдохновения, после продолжительного не легкого стояния в удушливой толпе инородцев, а мне, для собрания сведений о церкви и о бурятах боханского района, нужно было зайти к священнику, дом которого находится вблизи церкви. Здесь я встретил мать священника, почтенную старицу, с которой был знаком раньше, когда она жила в Иркутске. Разговорившись с ней, я узнал, что и она участвует в обращении инородцев в христианство, особенно женщин, которые за ее добродушное обращение с ними очень любят бывать у ней. По ее словам, они охотно склоняются на ее предложение креститься вместе с детьми, если есть, но с условием, чтобы она была их мамкой, т.е. крестной матерью. Из разговора с ней я вывел заключение, что для обращения инородцев в христианство нужна не ученость и не красноречие, а доброта и сердечная расположенность к ним. Этим только можно приобрести у них доверие и любовь, при которых миссионеру легче склонить их, при содействии благодати Божьей к принятию крещения.

Чтобы видеть как сильно действуют на инородцев ласковое и радушное обращение с ними, нахожу не лишним передать о следующем факте обращения в христианство одной бурятки-женщины. Сколько не уговаривали ее принять св. крещение, она решительно отказывалась, не смотря на то, что муж ее и дети были крещены. Архипастырь, после того как никакое убеждение и увещевание на нее не подействовали, решил было оставить ее. При этом обстоятельстве находилась почтенная дама, жена одного из чиновников г. Балаганска. Непреклонность бурятки вызвала в ней чувство глубокой скорби и сострадания к ее погибели вне христианства, она подошла к ней и начала с задушевностью говорить ей о том, как хорошо быть крещенной, что от этого будет зависеть ее счастье и – семейное, которое, в противном случае, может расстроиться. Сердечность и ласка, с какими говорилось все это, так подействовали на бурятку, что она просила немедленно окрестить ее.

После всенощной у Ильи Иннокентьевича предложен был ужин. В числе приглашенных у нему был и г. исправник балаганского округа М.К. Крымский, приехавший сюда с целью сопутствовать архипастырю в его путешествии по миссионерским станам. Михаил Кондратьевич не в первый раз сопутствует владыке в его миссионерских путешествиях и не мало содействовал в убеждении бурят к принятию св. крещения. Людям, не знакомым с миссионерским делом или понимающим его слишком односторонне, представляется подобное содействие соблазнительным, почему и приходится иногда слышать и читать возражения против этого. Нам думается, что все возражения против содействия правительства делу миссии происходит от неправильного понимания того, в чем должно это содействие. Обыкновенно представляют себе, что содействие администрации в обращении, если ее допустить к участию в этом деле, непременно должно состоять в том, чтобы силой гнать язычников к крещению. Нет, в таком содействии миссия вовсе не имеет нужды, как несогласном с духом Евангелия, и ни какой истинный миссионер не согласится крестить кого либо насильно. Миссия нуждается в содействии администрации потому, что она в глазах инородцев получается большим авторитетом, чем служители религий, по их особенному уважению к царской власти. Своим участие в деле миссии она может облегчить слабой воле инородцев исполнить делом то, в чем они убеждены умом. Они все убеждены в превосходстве христианства пред их суевериями, но у них недостает решимости, нет силы воли войти в него; они нуждаются в таком толчке, который бы возбудил в них решимость к этому, направил бы их волю подчиниться тому, что составляет их высшее благо – и земное и небесное. Если администрация участвует в убеждении к обращению, и это замечают инородцы: то последние охотно склоняются к обращению, потому что, в этом случае, у них рождается убеждение, что этого желает сам Царь, а воля Царя для инородцев священна. Вот почему приходится миссионерам слышать иногда от них: «пусть сам Царь пришлет указ, чтобы мы крестились, и мы все окрестимся».

К прискорбию нужно сказать, что были здесь и такие администраторы, что своими действиями по отношению к язычеству породили у бурят-язычников убеждение, что за их веру стоит начальство и что их вера утверждена Царем. Не умея отличать веротерпимости (как терпения неизбежного зла) от покровительства, такие господа с какой-то особенной нежностью относились ко всему языческому и оказывали ему всевозможное покровительство, при нескрываемом пренебрежении к православию. После этого, одно присутствие при убеждении бурят ко крещению чиновника, искренно сочувствующего св. вере, может иметь на них большое влияние. Кроме того, содействие администрации необходимо для предотвращения тех препятствий, к каким прибегают и теперь еще в некоторых инородческих ведомствах враждебное языческое общество, чтобы воспрепятствовать обращению инородцев, изъявляющих желание прнять крещение. Препятствия эти следующие: угрозы, притеснения, насилия, поборы, лишение собственности, иногда побои, ложные доносы в степную думу и т.п. Многие и готовы креститься, но, в виду этих препятствий, не решаются. Можно ли в подобных обостоятельствах обойтись без содействия правительства, которое по выражению Апостола (Рим. 13,3) не без ума меч носит?

Литургию 5-го октября, назначено было служить раньше обыкновенного, в 8 ч. Когда я шел в церковь, меня догнал один из крестившихся вчера инородцев с видимым желанием поговорить со мной. Я спросил его, не имеет ли он какой-нибудь нужды, и не могу ли я чем-нибудь помочь ему. Он начал жаловаться на свою жену, которая ни как не решается креститься, не желает крестить детей. «Она, говорит, согласна принять русскую веру, но боится креститься, сколько я не уговаривал ее». Когда приедешь ты домой, сказал я ему, передай своей жене, что боятся крещения нечего: худого и страшного в нем нет. Расскажи как тебе стало хорошо и весело после крещения; она, как жена твоя, поймет твои чувства и, может быть, сама пожелает принят крещение. «Я буду, говорит он, уговаривать ее, упрашивать креститься; если она не послушает меня, я привезу ее в Иркутск к тебе, чтобы с ней поговорил о крещении». Получив на это мое согласие, он поклонился мне и пошел к своим родовичам, которые, казалось, ожидали его. За литургией, в обычное время, архипастырь произнес назидательную беседу в кратких и доступных для предстоящих выражениях. Темой для беседы была мысль: как и о чем мы должны молиться дома и в храме. Последовательно была объяснена молитва Господня: «Отче наш…». После литургии изъявили желание креститься еще 49 человек, между ними и вчерашний молодой парень. И как он был весел потом, как окрестился. Лицо его сделалось светлым, щеки покрылись ярким румянцем и на устах выражалась приятная улыбка. Я подошел к нему, и спросил: почему он вчера не хотел креститься? «Мне страшно было чего-то» — Как же ты чувствуешь себя теперь? «Теперь мне стало хорошо и весело!» — Смотри же, дорожи дарованной тебе радостью; не слушайся шаманов и совсем оставь свои суеверия. Чаще обращайся к батюшке; он научит тебя, как надобно жить по-христиански. Как только я упомянул о шаманах, его лицо приняло несколько серьезный вид и, выслушав меня, он сказал: «шаманы обманывают нас и обирают; я и смотреть на них теперь не стану».

Архимандрит Гурий, начальник иркутского отдела миссии.

Опубликовано 22 ноября 1880 года.

Первое мое знакомство с деятельностью иркутской духовной миссии. Часть 2.

Первое мое знакомство с деятельностью иркутской духовной миссии. Часть 3.

Первое мое знакомство с деятельностью иркутской духовной миссии. Часть 4.