Минусинская Швейцария и Боги пустыни. Из дневника путешественника. Часть 4.

Было уже далеко за полдень, когда мы выбрались из пещер. По расспросам, от улуса до речки Кюг, около которой стоит Иней-тас, верст 30; значит мы могли, не торопясь, добраться до ночи на место, а это было всего удобнее, для моих целей. оставивши в улусе кое-какие предметы, собранные в пещерах, мы тронулись на запад от Большого Сыра через холмы и пригорки к берегам речки Базы. Верст за 10 видно красивые утесистые горы, по берегу этой реки. Утесистые, зубчатые вершины их поросли редким, но крупным лесом, громадные толщи беловатых известняковых утесов испещрены узорчатыми полосами лишайников самых разнообразных цветов. Чем ближе подъезжали мы к горам, тем резче выделялись разные подробности горного ландшафта, однообразные, сплошные распадались на целые группы отдельных подробностей. Каждый камень, каждый утес с растущими на нем гигантскими деревьями, каждое горное ущелье так и просилось в картину, а вот блеснула и полоса быстрой реки, вырывающейся здесь из таежных гор на степь, и перед глазами открылась картина сухой степи, окаймленная лесистой тайгой с ее горами, баснословной растительностью и быстрым прозрачным потоком, переходящим в тихую степную реку. Пришлось еще лишний раз пожалеть, что не было с нами художника, как жалел наверно всякий видавший тайгу.

Оригинальное произведение природы, эта так называемая тайга, с ее клокочущими реками, первобытными лесами, где над канделябрами кедров подымаются стрелки пихты, образующие не хуже пальм лес над лесом, с своей гигантской травяной растительностью синих делофиний и белый зонтичных растений, где всадник с конем тонет, как в пучине, с своими синими и снежными горами на заднем плане, со своими утесами, высящимися как стены, среди лесов, представляет нечто новое, неведомое завсегдатаю ни швейцарских Альп или Скандинавского севера, ни других прославленных своими видами уголков мира. Есть несколько фотографий, но этого мало, тайга заслуживает неизмеримо большего: нужно, чтобы кто-нибудь из художников-сибиряков, любящих свою родину, прочувствованной и благодарной кистью поведал свету мощную, хотя несколько монотонную и угрюмую красоту своей суровой родины. За Базой идет степь до Аскыза, и по Аскызу мы ехали степью, беспрестанно наталкиваясь на целые груды древних могил. Уже смеркалось, а эти безмолвные свидетели обступили и справа, и слева, и спереди наш путь. Взошла луна, я узнал знакомые фантастические горы, вот река Кюг, вот улус на ней – теперь уже Иней-тас недалеко.

— Холодно, не заехать ли чайку попить? – вопрошает спутник в полном неведении целей путешествия.

— Остановиться среди поля, никуда не заезжая, будет подозрительнее, лучше заехать выпить чашку чая да и сказать, что пойдем ночевать с лошадьми на поле – решил я мысленно и согласился.

Зашли в юрту. Мы увидели, что, кроме женщин, никого не было дома. Мужчины убирали сено и ночевали за рекой. Без хозяев женщин неохотно оставили бы у себя двоих каких-то русских, рыскающих по ночам, а потому, распростившись после чая с хозяйками, мы только исполнили долг вежливости. Холодная лунная ночь, пронизывающий ветер и забота как бы не проспать лишнее не дали мне ни минуты покоя. Не спал и мой спутник. Тот боялся, как бы не украли наших коней. Месяц еще не закатился, когда я встал и предупредил спутника, что надобно седлать лошадей, а сам отправился, как сказал ему, поискать каменьев. Он видел, что я их собирал всюду по дороге и на прииски я с собой привез много. Пробираясь по кустам среди кочек вдоль берега реки, я набрел на битую тропу, которая вела меня к подножью прибрежных утесов, среди которых, как я заметил раньше, стоял и Иней-тас. Несколько раз мне казалось, что таинственный утес передо мной, но, сообразив расстояние и всмотревшись хорошенько, я решал, что нужно идти дальше. Стало светать, небо из синего превратилось в мутно-молочное, вот, наконец, поперечное ущелье и в конце его Иней-тас. Каменистый холм служил ему пьедесталом, к подножью его вьется узкая тропинка, с того места, где я стоял, скала действительно имеет отдаленное сходство с профилем закутанной с ног до головы человеческой фигуры, но чем выше я взбирался по тропинке, тем меньше становилось это сомнительное подобие. Вблизи это просто грубый камень, треснувший по нескольким направлениям и осыпавшийся, но без всяких следов обделки. Где же поскотина, где изваяние коров, лошадей, овец? Я искал, но ничего, кроме щебня, не находил около утеса. Меня это начинало уже злить, напротив за рекой виднелись балаганы спящих косцов, скоро уже все проснутся и спросят, что я тут делаю? Собака какая-то залаяла было на лугу, но я спрятался за утес, Иней-тас выручил меня, собачонка свернулась в клубок и умолкла. Обхожу еще раз утес и вижу внизу его впадину со стороны реки, окруженную каменными глыбами. Не здесь ли? Переползаю через камень и вижу знаменитую поскотину. Она представляла площадку, величиной с большой письменный стол, усыпанную песком и огороженную плиточками. Мне вдруг сделалось смешно, я точно попал в детскую. Вся площадка была заставлена маленькими фигурками, силившимися напомнить собой каких-то животных. Рядом с вещицами, носившими на себе следы обделки, были и простые речные гальки, обточенные водой. Вот столбик из глинистого сланца, вершком шести длиной с обточенной круглой головкой на тонкой шейке – это наверное пастух! Сходство с детскими игрушками и с затеями детской игры невольно придавало всему в высшей степени комический оттенок. Прежде всего я поставил на ноги упавшие фигурки, затискавши их поглубже в песок, чтобы не упали снова; потом выбрал четыре штуки, и положил их в карман: как видите – скот Иней-тас очень мелкой породы. Спустясь с пригорка, я оглянулся на грозную старуху, первые лучи осветили ее голову багровым светом, она словно раскраснелась от злобы. Около подножья утесов я при лучшем освещении теперь заметил и Байказын. Это густая развесистая береза с тонкой корой, действительно не часто встречающаяся в западной части округа. Последнее обстоятельство и заставило, вероятно, татар произвести ее в Байказыр преимущественно перед ее соседями и увешать всю сверху до низу белыми и синими лентами.

Подходя к месту стоянки, я увидел, что мой конюх оседлал коней и спокойно попивает чай.

— Где так долго пропадали, не хотите ли чая?

— Искал черную березу, ответил я, усаживаясь пить чай и показывая ему ветку Байказын.

— Теперь куда ехать?

— В улус, а потом домой.

— Только за этим и ездили, дальше не пойдете?

— Нет, разве забыл – нам ведь еще городище осмотреть надо.

— И то правда! Я уж туда вместе с вами пойду, ежели что найду – винная порция за вами.

— Ладно.

Добрались мы до улуса без приключений, но надежды спутника заработать несколько порций вина на городище не оправдались. Гора, на которой оно расположено, находится на левом берегу Среднего Сыра, в версте от впадения его в Большой. Она очень крута и с некоторых сторон почти недоступна. В тех же местах, где бока ее отложе, выведены стенки из крупного щебня без всякого цемента, вышиной фута в 4. Стенки эти на разных высотах пересекают скаты горы от одного обрыва до другого, Очевидная цель их – затруднить подступы к горе. С вершины сопки открывается далекий вид на степь, так что этот пункт мог служить отличным наблюдательным постом и временным убежищем для жителей подтаежных мест, теснимых со степи кочевниками. На вершине же нашел яму, заваленную камнями. Может быть она служила цистерной на случай тесного обложения неприятелем. Раскопок здесь я не делал, а потому и не берусь определить эпоху этой постройки. Напомню только, что описываемая постройка далеко не единственная. Сам я видел подобную постройку около вершины ручья Устанах, впадающего в Немир. Знаменитая Логинова осада на берегах, верхнего Енисея и Змеиный городок около Красноярска, если судить по описаниям, представляет нечто подобное, но в больших размерах. Никаких остатков в роде обломков оружия, утвари, сбруи найти нам не удалось, и как я сказал, надежды спутника на порции не оправдались, чем особенно огорчен не был, так как заработал уже не одну в эту поездку.

Возвращаясь домой на прииск, я поминутно встречал татарские телеги, нагруженные домашним скарбом. Кочевники перебирались на зимние квартиры. Мои дальнейшие экскурсии были вне района сагайского племени, и я мысленно прощался с ними с самым дружелюбным чувством, прося прощение за нарушение уважения к святыне.

Надеюсь на то, что сами татары не читают «Восточного обозрения» и секрет похищения останется между мной и читателями.

Д.К.

Опубликовано 22 марта 1884 года.

Минусинская Швейцария и Боги пустыни. Из дневника путешественника. Часть 1.

Минусинская Швейцария и Боги пустыни. Из дневника путешественника. Часть 2.

Минусинская Швейцария и Боги пустыни. Из дневника путешественника. Часть 3.