Минусинская Швейцария и Боги пустыни. Из дневника путешественника. Часть 3.

Татарские идолы до сих пор еще мало изученный вопрос. Подождем выхода в свет последних работ Адрианова, который много занимался этим делом. Я же из своих личных наблюдений могу передать здесь, что чаще всего заводят новых идолов, по совету шамана, ради излечения от тяжелой болезни, и каждый идол врачует только известную категорию болезни, один помогает от зубов, другой от ломоты, третий от болезней половых органов и т.д. Есть тюси помогающие зверопромышленникам на охоте, есть покровители скота, иногда в какой-нибудь семье или роде имеется тюсь, наследственный покровитель его. В начале рассказа было упомянуто, что изображения на шаманском бубне представляют различных тюстер (множественное число от тюсь), служащих шаману. Излагать дальнейшие подробности татарской демонологии было бы здесь утомительно. Скажу только, что тюсь моего хозяина называется кинж. Он состоял из березовой вилки, на которую были навешаны козьи жилки, два обрезка собольих лапок и два кусочка красного сукна, а в стаде у татарина ходил посвященный ему рыжий изых.

Надобно заметить здесь, к сведению, что, сколько приходилось мне наблюдать и слышать, у здешних инородцев, особенно у тех, которые чаще других сталкиваются с русскими, замечаются то неясные еще изменения в религиозном миросозерцании. Как кажется, под влиянием христианства старые, шаманские божества, прежде бывшие злыми, и добрыми, переходят все в цикл злых духов, шайтанов, чертей. Потом – характерный факт дл татар – прошлой зимой появился у них странный проповедник, рассказывавший, что к нему являлся кто-то из русских святых, должно быть Николай Чудотворец – его особенно чтут инородцы, и велел татарам жечь скот. Проповедник был арестован полицией, но месяца через два выпущен, как психопат. Держали его так строго, что не было никакой возможности ознакомиться с его учением, но как бы то ни было факт, что татарин выдает себя за человека, инспирированного христианским святым, пробует проповедовать полурелигиозное, полуобщественно учение и находит хотя немногих слушателей в среде одноземцев, по моему, заслуживает серьезного внимания. Есть, значит, смутная потребность разобраться в том хаосе старых преданий и новых учений, среди которого живет теперь татарин, часто соприкасающийся с русскими, а попытка выдать себя за вестника христианского святителя уже показывает, что в среду шаманизма, безраздельно владеющего умом, и воображением татарина, проник новый элемент.

Есть у меня и другие факты свидетельствующие о взаимном влиянии двух рас, но пока еще очень отрывочные, и им не место в беглых заметках.

Я рассчитывал выехать рано утром на следующий день из улуса, но хозяин сообщил мне столько нового об окрестностях, что пришлось остаться там часов до 3-х дня. Узнал я, например, что около улуса, на высокой скалистой горе есть остатки какой-то стены, которые вообще называются у нас городищами. Кроме того, поблизости в горах татары видели какие-то пещеры, где находили массу костей животных, остатки костров и даже человеческие черепа. –Все это было новостью совершенно неожиданной и требовало осмотра.

Прежде всего мне хотелось осмотреть пещеры. С нами, кроме хозяина, отправилось еще два человека любопытных, захвачены были с собой свечи, спички, веревки, чтобы иметь возможность осмотреть все уголки подземных жилищ. Версты две наша кавалькада шла по низеньким пригоркам, пробираясь по мелкому каменистому щебню. Холмы и утесы были местами покрыты скудной желтоватой травой, из которой всюду торчали угрюмые темно-бурые выступы песчаника. Степь и эта темная горная порода сообщали вид какого-то мрачного запустения всей окрестности, и глаз невольно искал отдыха на высоком горном хребте, белевшем, как снег, на солнце от пластов чернистого известняка и оттененном светлой зеленью лиственниц. В этой горе находились пещеры. Подъехав к ней мы поднялись наполовину склона, и татарин указал нам под нависшим утесом небольшую расселину, обозначавшую вход в пещеру. Лезть в нее пришлось согнувшись, но недолго. Слабый свет еще проникал в пещеру, когда мы очутились в довольно просторном помещении, оканчивающемся на верху плоским куполом. Можно было рассмотреть толстые жерди по углам пещеры, остатки очага при входе, а спускавшийся к низу в глубине пещеры пол был завален лежавшими в беспорядке костями различных животных. Перебирая их, я заметил, что они очень тяжелы для костей настоящих древних пещер, кроме того, находились все кости домашних животных, коров, лошадей, баранов. Здесь же нашел я полусгнивший обломок седельной деревяшки и старые перержавевшие железные удила, сходные по форме с бронзовыми, находимыми в старых могилах. В глубине пещеры виднелась темная впадина, подойдя ближе, мы увидали, что это какой-то темный низкий коридор, ведущий в глубину горы. Связавшись веревками и зажегши свечи, мы поползли по нему друг за другом, то опускаясь в них, то поднимаясь вверх, цепляясь за выдающиеся камни стенок коридора, пока не очутились во второй каверне, несколько меньше первой. Пол ее был покрыт рыхлой красноватой глиной, на стенках виднелся блестящий известковый натек.

И здесь жили когда-то люди. Ни костей, ни следов костра здесь нет, но по стенам стоят прислоненные к ним лиственничные сучья, между выступами положены перекладины из дерева. Должно быть, здесь был только складочный магазин обитателей. После беглого осмотра опять ползем где на четвереньках, где в растяжку дальше, щель вьется то вправо, то влево, то вниз, то вверх, и приводит нас к крутому обрыву, сажени в три глубиной. Спустились мы в обширную залу, сажень шесть ширины и около 8 длиной, а высота такова, что там свободно поместится двухэтажный дом. Стены блестят от известкового натека, на недоступных высотах виднеются для устья коридоров, должно быть подобных тому, по которому мы попали сюда, сверху купола висят несколько сталактитов. В пещере сыро, но никто не жалуется на холод, а мы для удобства сняли с себя верхнее платье еще в первом отделении пещеры. Пол завален обломками скал и сверху покрыт красноватой рыхлой землей вершка в два. Сколько я ни рылся тут, но только и нашел фигурные вырезки из старой кожи, должно быть, седельные украшения. Из залы вел спускающийся вниз высокий коридор, который неожиданно оканчивался шагах в 10 узкой щелью, наполовину засыпанной землей. Дальше идти было невозможно и некуда.

Обратно мы вышли тем же путем и отправились осматривать еще две пещеры, находившиеся на противоположном склоне горы. Первая была на юго-западной стороне хребта, — две последние на северо-восточной. Подъем оказался очень крутым, два раза приходилось слезать с лошадей и вести их в поводу. Деревьев на скату было мало, но за то вершина и противоположный склон были покрыты роскошной растительностью: громадные деревья и рослая трава придавали местности чисто таежный характер. Вторая пещера не глубока и не обширна. Это просто навес с несколькими нишами под утесом. Глядя на нее, совершенно ясно представлялось, каким пуем образовалась эта и другие пещеры. Слои известняка бывают неодинаковой твердости, неподатливые перемежаются с более уступчивыми и легче выветривающимися. Вода, просачиваясь сквозь трещин, мало по малу растворяла, вымывала и уносила последние; сглаживая ребра пластов и до сих пор ясно указывают на участие воды в образовании этих пустот в горах. Незавидное жилье эта пещера! В ней почти невозможно укрыться от непогоды, широкий вход, отсутствие глубоких впадин и закоулков могли заставить жить тут человека только по крайней нужде; Тем не менее непререкаемые следы обитания на виду. Около входа кострище, целые кучи костей и недалеко в углу обломки колыбели такого же типа, как и ныне употребляемая колыбель у татар, представляющая ящичек, у которого вместо дна длинная доска с желобом для стока нечистот. Колыбель дает основание думать, что здесь когда-то ютилась цела семья, а не какой-нибудь одинокий горемыка-таежник. Кости попадались здесь как домашних, так и диких животных. Разумеется, все они лежали в беспорядке, так как наверное прежде нашего здесь уже хозяйничал не один голодный волк, благодаря доступности пещеры.

На том же лесистом склоне, недалеко от второй лежала и третья пещера. Среди густой травы, около корней высокой лиственницы виднелась узкая черная трещина, спуститься в которую можно было только на веревке. Цепляясь за неровности шахты и придерживаясь за веревку, мы спустились вниз сажень на пять, пока почувствовали землю под ногами, и почти тотчас вошли под просторный, но низкий свод подземного погреба, пол которого был весь завален каменными глыбами, прикрытыми сверху рыхлой землей. Стены подземелья изрыты глубокими нишами, среди пола неизбежные остатки кострища, около него разбросаны целые груды костей. Вот куча толстых, должно быть, медвежьих костей, одна лопатка отчасти обуглена и растрескалась. Уж не гадали ли по ней неведомые обитатели, как гадают нынешние инородцы и монголы и как гадали некогда гунны Атиллы? Рядом кости дикой козы, сохранился и череп с рожками, тут же валяется обрезок оленьего рога. Бывший хозяин подземелья что-то, должно быть мастерил из него. Много костей каких-то мелких животных, кое-где попадаются и разбитые трубчатые ножные кости. Попробовали покопаться в рыхлой земле пола и нашли под ней те же кости, я стал убеждать своих спутников не трогать их, так как сам я не имел в виду делать раскопок пещеры и хотел сохранить ее возможно неприкосновенной для будущего исследователя. Я поднял свечу, чтобы поближе рассмотреть одну из боковых ниш стены, и на нас от туда глянул, широко улыбаясь, человеческий череп. Татары в ужасе кинулись к выходу, так что их едва можно было успокоить и удерживать на месте. Находка которая особенно порадовала меня, возбудила в них ужас. Других частей скелета мне не удалось там найти, да и сам череп возбудил во мне сомнения: слишком он уж булл и крепок и кости мало выветрились. Думаю, что он не только не поспорить возрастом хотя бы с черепом нижнеудинской пещеры, но, пожалуй, окажется новее курганных остатков бронзового века. Татары скоро ободрились и один из них нашел между камнями щель, ведущую в другое отделение пещеры. Я последовал за ним, и мы проползли через три новых каверны, расположенных одна над другой, пока добрались до конца подземелий. Эти каверны очень узки и тесны и, как кажется, произошли от загромождения когда-то бывшей громадной пещеры обломками скал. Всюду валялись кости животных, а в последнем отделении мы нашли в илистом дне пещеры целый скелет. Замечательно только, что ни одной кости какого-нибудь домашнего животного мы не нашли во всей третьей пещере. Попались мне еще две ножные, человеческие кости в одном из глубоких отделений пещеры, сильно выветрившиеся и растрескавшиеся. Если сравнить из с черепом, то невольно придешь к мысли, что пещера служила обиталищем для нескольких поколений. На те же соображения наводит и положение костей в пещере – одни лежат прямо на поверхности земли, другие засыпаны уже слоем рыхлой глины. Решить эти вопросы может только подробная раскопка и изучение подземелий, а пока я нахожу возможным сделать только следующие заключения об этих памятниках прошлого.

1) Пещеры Минусинского округа с давних пор служили местом обитания людей, и ими пользовались как люди, занимающиеся звероловством, так и скотоводы; 2)пещеры покинуты сравнительно в недавнее время; курганное племя бронзового века уже сошло со сцены истории, а в пещерах еще гнездились люди; 3) наконец, в-третьих, я делаю уже не вывод, а предположение. Минусинский округ не раз служил местом столкновения враждебных народностей, последний такой казус – вытеснение киргизов русскими. Не служили ли эти пещеры убежищем для какого-нибудь племени, загнанного своим сильным противником в леса из привольных степных пастбищ в недавнее время? Судя по найденным остаткам, последнее предположение, мне кажется, вероятнее гипотезы доисторических обитателей этих пещер. Пусть, впрочем, повторю, решают дело обстоятельные исследования, тем более, что материал для них тремя указанными пещерами далеко не исчерпывается. Около озера Булак-куль есть больша пещера, из не мало по речке Базе, почти в соседстве с осмотренными мной.

Д.К.

Опубликовано 1 марта 1884 года.

Минусинская Швейцария и Боги пустыни. Из дневника путешественника. Часть 1.

Минусинская Швейцария и Боги пустыни. Из дневника путешественника. Часть 2.

Минусинская Швейцария и Боги пустыни. Из дневника путешественника. Часть 4.