Ссылка в приленский край. Часть 2. Из записок офицера.
Так как путешествие наше продолжалось почти два месяца, то в это время мне пришлось весьма хорошо познакомиться с арестантскими нравами и обычаями, особенно, когда мы плыли по реке Лене и я безотлучно находился на сплавном судне вместе с партией. Сидя по целым неделям в своей конурке, — говорю сидя, потому что ходить было негде, — отделенной от помещения арестантов досчатой с щелями перегородкой, я невольно сделался самым близким наблюдателем жизни этих несчастных. Очень часто нарочно выходил и заводил разговоры с некоторыми из них; а для арестанта нет большего удовольствия, как поговорить о себе, о своем прошлом и даже настоящем; мне же более или менее известны были и проступок каждого и участь их, так как статейные списки, в которых все это значится, были у меня на руках. Должен сказать, между прочим, что партия моя состояла из преступников, идущих исключительно на поселение; во-первых, бродяг, затем кончивших срок каторги и, наконец, просто приговоренных на поселение. Вся эта компания величает себя «шпанкой», реже «кобылкой».
— Растолкуй – ты мне, пожалуйста, спрашиваю я старого бродягу, что это за клички у вас такие?
— А это вроде, как муха, есть такая «шпанка», а «кобылка» примерно, как саранча не посидит, значит на месте, беспокойная, мечется все.
Если удается им протащить паузок через мель, придумав для этого какой-либо хитрый способ, неизвестный даже лоцману, то арестанты ликуют.
— Вот тебе и лоцман! Шпанка-то небось придумает, шпанка выручит. Ишь ты как ловко ухитрилась!..
Сделан ли кем-нибудь из них проступок неосторожный, вследствие которого страдают интересы артели, например, буйство в пьяном виде, драки и т.п. арестант ругается: — шпанка проклятая, пропасти на нее нет, кобылка несчастная!.. сама себя губит! Первенствующая роль в «шпанке» принадлежит бродягам и тем из каторжных, которые были в работах на карийских заводах (Карийские заводы находятся за озером Байкал). Эти последние называются каринцами! Бродяги и каринцы решают все жизненные вопросы партии «Каринец много горя видал», говорит шпанка и предоставляет ему те преимущества, какие возможны в арестантском быту; в тюрьме он повар, хлепопек, староста, майданщик (В каждом сибирском остроге, в каждой арестантской партии имеется «майдан», это почти тоже, что мелочная лавочка, здесь продают чай, сахар, табак, спирт, карты. Право на эту торговлю покупается у артели; причем в одном остроге двух майданов не бывает. Играющие в карты платят майданщику: банкомет – 1%, понтер – 5 % с выигрыша. Право на майдан покупается с торгов и бывали случаи, что платили 250 руб.; кроме того, с каждого вновь прибывшего в тюрьму взимается плата в пользу артели: с поселенца 50 коп., а с лиц свободного состояния – сколько можно, с убийцы поселенца – 50 руб., и гое ему, если он снова попадет в тюрьму. Деньги эти идут на улучшение пищи, из них даются взятки палачу, при наказании плетьми, затем выдается каждому идущему на каторгу по 3 рубля, а на поселение – по 1 руб.; платится жалование тюремным поломоям, старосте и т.п.), ему также, дается большая доля подаяния.
Фока М-в, старый бродяга, высокий коренастый, с резкими чертами лица и выразительными глазами. Недавно бритая голова его покрыта теперь седыми волосами, а длинные седые усы придают лицу его суровое выражение. Одет он всегда чисто и даже щеголевато – по-купечески- Фока идет на поселение не один, с ним жена «гражданского брака», по его выражению, и маленький ребенок родившийся в тюрьме. У Фоки по рассказам арестантов «большие тысячи» в руках бывали.
В начале 70-х годов он был сослан в каторжные работы на 20 лет; во время пути в ссылку переменился, или, как говорят арестанты, «сменялся» фамилиями с другим ссыльным, но шедшим на четыре года в работы.
Под именем последнего отбыл он срок работы «на Каре» (Карийские заводы, — выражение шпанки) и был поселен в Сибири; с места поселения бежал, но вскоре попался и не желая открыться, был осужден как бродяга. Из статейного списка видно, что Фока провел в дороге в ссылку 2 года 2 месяца и тут сошелся с своей старой знакомой Б., которая была осуждена за убийство в каторжные работы на 7 лет.
Интересно, что все эти 7 лет Б. провела в пути по тюремным больницам; а осужденным в каторгу время в дороге зачитывается в срок работ.
Фока М. взят мной в пример не потому, чтобы он составлял исключение из общего числа бродяг, которые составляли более половины моей партии, а потому только, что он обратил на себя внимание мое своей наружностью. Бродяги же, более или менее, все одинаковы.
Чтобы сделать переход, напр., от Томска до Иркутска, каторжным или бродягой употребляется иногда три-четыре года, которые он проводит по тюремным больницам.
Из статейных списков видно, что некоторые арестанты в А-ой тюремной больнице живут про году и более. В пути нередко оканчивается и срок каторги, как сказано мной уже выше относительно арестантки Б. Из рассказов самих арестантов видно, что на всем протяжении сибирского тракта смена именами и фамилиями между ними в полном ходу, и центры этих смен именно: Нижнеудинск и Иркутск. Наем поселенца в каторжную работу обходится иногда в 2-3 руб., а за 25 руб. модно выбирать из целого десятка.
Происходит это так: на распоряжение иркутской экспедиции о ссыльных следует поселенец N. Еще далеко до Томска средства его истощаются, приходится кормиться за казенный гривенник в сутки. Даже в Западной Сибири, где хлеб сравнительно много дешевле, этой суммы далеко не достаточно, и ссыльный может питаться лишь одними ржаными сухарями. Этот разряд жалких и несчастных поселенцев называется в арестантском быту «сухарниками».
Далее «сухарник» вступает в пределы Восточной Сибири, где хлеб 5 коп. фунт, а надо еще много кое-чего и кроме хлеба. Новичок, т.е. идущий впервые, положительно голодает, а тут как раз на выручку является «майданщик», который и предлагает алчущему и жаждущему все необходимое в кредит. Разумеется, кончается тем, что бродяги запутываются в средствах и попадают в кабалу; тогда ему и предлагается смена именами, за что и тушится долг его в майдане, или дается 2-3, много 5 руб. Когда сменившийся с поселенцем каторжник освобождается, то продавшийся сухарник тотчас заявляется начальству, кто он такой именно, но в это время каторжник успел уже схоронить концы в воду, т.е. или бежать или снова смениться с кем-нибудь.
Бывает, что с каторжными меняются фамилиями и старые, опытные бродяги, идущие на поселение; этих последних заставляет согласиться на смену их страсть к азартной карточной игре. Они все, без исключения, записные игроки. Проигравшись до последней нитки, не говоря уже, конечно, о казенной одежде, они бывают вынуждены идти вместо каторжных. Разница в том, что опытного бродягу нанимают охотнее, в дороге он успеет отыграться и наймет в свою очередь сухарника за себя, а между тем тому, кто его нанял, более времени скрыть свои следы.
Пришлось мне услышать интересный факт, относительно смены одного арестанта из моей партии. Он рассказывает, что четыре года тому назад следовали в ссылку Филинский и Тупич, первый в Томскую, а второй в Иркутскую губернии. Тупич пожелал освободиться раньше и сменился с Филинским. Далее в дороге и тому и другому пришлось плохо; другими словами, проелись или проигрались оба. Они сменяются и идут под именами Петрова и Егорова. Когда «сменка» разоблачилась, то оказалось, что эти П. И Е. были тоже сменщики. Вот и разбери такое дело!
После того как из моей партии убежало 7 человек, из под сельской стражи, на первом ночлеге в с. Оеке, я спрашивал некоторых арестантов, какая цель их побега, когда все они идут, так сказать, на свободу? И в ответ услышал интересный рассказ.
В 188… году в у-ой волости, а-го уезда, произошло убийство 4-х проезжих; убийцы были арестованы и заключены в а-ом остроге; через несколько времени один их них, поселенец Точанов, бежал из тюрьмы… Арестован он был через полтора года и осужден на 20 лет в каторжные работы. После приговора Точанову снова удалось бежать, но вскоре он был пойман в одном из соседних округов при грабеже, причем показывал себя непомнящим родства, был опять осужден на каторгу. На пути он сменялся с поселенцем-сухарником и был освобожден или, по выражению «шпанки», «сорвался».
На месте поселения снова совершил убийство и снова был осужден в каторгу. Но, сидя в тюрьме, ему опять удалось сменяться с поселенцем Борисовым.
— Вот этот-то самый Борисов и бежал от вас в Оеке. Нельзя, ваше благородие, не бежать: сухарник далеко не отпустит; как только выступила партия – сейчас, поди, и заявил начальству. Ну и прочие тоже; настоящий поселенец не побежит, — все сменщик.
Из этого я и заключаю, что бежавшие из моей партии были сменщики, такие же Точановы, которые снова отправились гулять по Сибири, пока опять не попадут в острог, а попадут – новая смена… Были у меня такие, которые следовали в ссылку по 1-му разу и более, и сами признавались в этом с каким-то особенным хвастовством и гордостью.
Бродяга «Гавря» рассказывает:
— «У меня по здешнему краю «места» в трех волостях. Как только приду в одну волость, сейчас билет (вид на жительство), таким же манерцем в следующей волости, а там и досвиданьица, на Москву схожу, чайку с лимоном попить». Это значит, что сей Гавря три раза судился, как бродяга в Европейской России, три раза был сослан в приленский край на поселение, три раза бежал и в трех волостях числился на причислении, а говоря языком арестантов – имеет «три места». Места эти бывают «чистые» и «нечистые». Если поселенец уйдет с места причисления, не совершив там никакого проступка, то это место считается чистым и наоборот.
Сведения о всех свободных чистых местах сообщаются арестантами друг другу во время зимнего сидения в острогах.
Если бродяга арестован в Сибири за безписьменность или сам явился в полицию и заявил о своей безписьменности, с целью просидеть зиму в тюрьме (что бывает очень часто), то на спросы о своей личности дает показания, что он поселенец такой-то волости. Делается справка, и, если окажется, что такой-то субъект действительно значится на причислении там, где указывает бродяга, то его и посылают туда по этапу; часто случается, что на одно «место» являются два или три претендента; ну тогда, конечно, следствие. А иногда бывает так, что место, на которое указывает бродяга, считая его «чистым», окажется «нечистым», т.е. бывший на этом месте поселенец совершил какое-нибудь преступление, то тогда претенденту плохо; приходится доказывать, кто именно он такой, и во всяком случае ему не миновать каторги.
Е. Климов.
Опубликовано 20 марта 1888 года.