Русские поселения в якутской области. Часть 3.
Писавшие о Якутской области, Геденштром и Щукин определяли число всех ее жителей – Геденштром до 70 тысяч человек, причем данные Геденштрома относятся к первому десятилетию настоящего столетия и, очевидно, к одному мужскому полу, а Щукин пишет, что в 1838 году всех жителей области было 89,565 человек мужского пола и 90,006 женского; из этого числа якутов было 87,000 мужского; следовательно, русское население области можно считать в это время слишком в 5 тысяч человек обоего пола. Гагемейстер, данные которого относятся к началу 50-х годов. Показывает в области 210,475 человек обоего пола, из этого числа русских 8,404 человек обоего пола. По официальным сведениям приводимым в сборнике историко-статистических сведений о Сибири, в области было в 1873 году 236,067 человек обоего пола, причем за 10 лет, с 1862 года, прибыло 3,805 мужчин и 4,002 женщины, или 7,807 человек обоего пола. Из приведенных данных видно, что прирост идет медленно и весь падает на долю якутов, ибо в городах области прибыло за этот 10-летний период только 7 человек мужского пола и 379 женского, причем в городе Якутске за это время население убыло, а именно на 270 мужского пола и 564 женского. Из показанного числа русских в области, в 5 тысяч человек в конце 30-х годов и в 8,5 тысяч в начале 50-х, и из количества прибыли населения в городах области за 60-е годы очевидно, что прирост русского населения увеличивался не естественным путем перевеса рождаемости над смертностью, а искусственным путем ссылки или приезда иногородних. Всех жителей в городе Якутске в 1873 году было 2,713 мужского пола и 2,117 женского. В городах области русское население оставляет только 62,45% т.е. более 1/3 городского населения составляют якуты, в округах же русского населения только 4,05%, или 4 человека на 100 якутов. Но в последнее время, а именно с конца рассматриваемого периода, чрезвычайно увеличилась ссылка в города и округа области, а инородческое население, особенно в 1874 году, значительно истребила оспа. Это время, т.е. первую половину 70-х годов, можно считать до некоторой степени поворотным пунктом в отношениях инородцев к русском населению. С этого времени инородцы сами обратились к земледелию, а к русскому особенно сильно прибывающему ссыльному населению стали в условия экономической борьбы за свои земли.
С давних пор русская администрация уже обращала внимание на развитие земледелия в этой области; еще в 70-х годах прошлого столетия русским дворянским родам в Якутской области Степановым, Поротовым и Амосовым были пожалованы громадные земли по р. Амге и около города Якутска, именно с целью развития земледелия, но эти попытки крупного земледелия при помощи полурабов якутов, конечно, не могли иметь никакого результата. Климатические условия области в отношении к земледелию имеют свои странные особенности. В период каждых семи лет бывает один громадный урожай, понижаясь на 2-й и 3-й год; в 4-й и 5-й год бывает почти полный неурожай от ранних морозов, на 6-й год хлеб родится кое-как и 7-й снова неслыханный урожай. Земля в области глинистая, покрытая тонким слоем, в вершок, перегноя, поросшего дерном. Земли надо поднимать не глубоко, чтобы не завалить перегноя глинистой подпочвой. Новь, поднятая на такой земле, в счастливые годы дает сам 20, сам 25 урожая ячменя и пшеницы, но через 2, много через 3 сплошного посева эта земля выпахивается и, если не удобряется, то остается негодной почти навсегда и порастает мелкими незабудками и полынью. В области так и поступают с землями, выпахивают и бросают, чтобы поднять новь в другом месте. Удобной земли немного в области, где земледелие возможно только в Олекминском и Якутском округах и частью в Вилюйском, по среднему течению Вилюя. Земля, годная для хлебопашества, лежит, по большей части, узкими полосками по лессовым опушкам, которые доставляют почве лиственный перегной. В Намском улусе Якутского округа и около Якутска, где поселено много скопцов, исключительно земледельцев Якутского края, десятина земли отдается в аренду на одно лето за 10 руб. сер. Одни скопцы, поселенные в области тремя большими селениями: около Якутска, в Намском улусе и на устье р. Маи, достигли в земледелии успеха; крестьяне Амгинских слобод давно истощили свою почву и ведут жалкую, полуголодную жизнь, давно забывши даже свой родной русский язык. Колония из русских поселенцев около города Якутска так же не имела успеха, и население ее разбрелось, так же как и колония Устьмайской слободы, населенная в 5-х годах старообрядческими переселенцами из Забайкалья. Цены на хлеб в Якутской области теперь стоят: на пшеничную муку от 1 руб 50 коп. до 2 руб. за пуд, за яричную муку от 1 руб. 20 коп. до 1 руб. 60 коп. за пуд, за ячмень в зерне от 50 коп. до 75 коп. и за овец от 50 коп. до 70 коп. за пуд. Овощи у скопцов также родятся успешно, цена за 1 ч. Картофеля в городе Якутске от 30 коп. до 50 коп., сотня огурцов 1 руб., а иногда и 50 коп. В якутских наслегах огородничества почти не существует, хотя администрация принимала меры к его развитию; так, например, в один из улусов, прилегающих в р. Амге, был прислан ученый садовник, и ему был выстроен на счет якутов дом, с обширным сухим подвалом для хранения овощей, были куплены на тот же счет семена и огородные инструменты. Предполагалась центральная образцовая ферма, которая должна была снабжать семенами все наслеги, для чего в каждом наслеге, при родовом управлении, должен быть возделан огород и продукты огорода розданы якутам, чтобы, познакомить их с употреблением овощей, привлечь инородцев в огородничеству. Огороды возделывались, как натуральная повинность, но продукты их шли только богатым якутам. Ученый садовник скоро спился с кругу, и ферма была закрыта. Теперь огороды в наслегах существуют только у поселенцев и лиц духовного звания, для их собственного домашнего хозяйства.
Обозреватель сибирской истории Словцов доводит: «Нет сомнения, что Лена от Усть-Кута, Колыма от Нижнеколымска, равно и другие северо-восточные места, где завязывалось русское племя, заселены больше или меньше преступниками, каковы были московские бунтовщики 1662 года, подделыватели противозаконной монеты и стрелецкие мятежники разных времен, не на службу посланные». Теперь в Якутск ссылается много евреев, по большей части, попадающихся в тайной продаже золота. Мелкая базарная торговля в Якутске переходит все более и более к ним, в ущерб мещанам и якутам, прежде занимавшиеся ею. Административно сосланные башкиры и татары занимаются мелкой развозной торговлей, а также воровством и конокрадством. Ссылается сюда на житье также много сибирских чиновников, которые вначале охотно принимаются на службу за недостатком грамотных писарей в Якутске, но этот класс ссыльных скоро пропивается и принимается за прежние плутни и лишается занятий. Вообще переполнение Якутска поселенцами дает себя чувствовать жителям беспрестанными воровствами и даже убийствами. В городе существует человек до 50 поляков, сосланных за восстание 1863-1864 годов; они уже давно получили право возвратиться на родину, но остаются тут, обжившись и занявшись разными ремеслами и торговлей. Все это люди их низших классов общества, и потому никакого влияния в смысле образовательном на местное общество оказать не могут. Коренные жители Якутска и других мест области состоят из 3 классов: это казаки, купцы и мещане и духовенство. Все эти три класса, а в особенности казаки, имеют в своей крови много инородческого. Духовенство здесь женится не в одном своем классе, и даже чаще на дочерях мещан и казаков, и на их воспитанницах, которые бывают из якутского, тунгусского и других племен области. Черные волосы и такие же глаза, смуглость кожи преобладают во всех этих классах, так же у них и волос на бороде и усах. Особенно объякутились казаки в городках области, у них выработалось даже особое русское наречие, которое трудно понять вновь приезжему в область. Они не могут произносить звуков в, ф, ш, которых нет в якутском языке, они говорят: борона вместо ворона, силин вместо филин и т.д. В якутском языке существует только один род, общий для всех предметов, и также объякутившиеся русские, говоря по-русски, обыкновенно говорят про женщину: он, а женщина про мужчину: она. Они про русского, незнакомого с якутским языком, так же, как и якуты, говорят: «тон нуча», т.е. мёрзлый русский. Каждый их них чувствует себя привольнее в якутской юрте, чем в русском доме, и удобнее в якутском платье, которое отличается рукавами, узкими у запястья и очень широкими и с буфами на плечах. Таковы же и якутские мещане в своем большинстве. Но все эти классы якутян – народ крайне выносливый, как будто они унаследовали свойства тех старых казаков и торговцев, которые из конца в конец проходили пустыни Восточной Сибири. Страшный запас терпения и выносливости оказывается в этих людях, с виду таких субтильных. Казаки проводят целые месяцы в дороге, на которой нет ничего, кроме пустых поварен да тунгусских стойбищ в расстоянии 100 и 200 верст друг от друга. В чукотской экспедиции барона Майделя, в 1867 году, казаки, не нашедши оленей, тащили на своих плечах все ящики с провизией и платьем верст по 70-ти по мерзлой тундре при 40° мороза. Часто заметают вьюги почту, идущую в Охотск и Гижигинск, и целые недели сидит казак в снежной норе на берегу охотского моря. С горных речек Учура они спускаются, привязавши себя к плоту. Казаки мало занимаются земледелием и живут очень бедно; самыми богатыми из них считаются вилюйские казаки. По тем же пустыням и с небольшим удобством кружит и якутский торговец, собирая долги с инородцев; туда же едет и священник, которого приход в северных округах растянут на полторы тысячи верст.
Опубликовано 12 июня 1886 года.