Русские поселения в якутской области. Часть 2.
Между Якутском и Вилюйском нет почтового сообщения: корреспонденция отправляется раз в месяц из окружного суда с казаками и идет в некоторых местах на оленях. Станции – одинокие юрты, в которых живут по 2-3 якута с семьями и отстоят одна от другой верст на 40-60.
Во всей якутской области только один Якутск может быть назван городом, как по своей величине, так и по некоторой степени культурности, все другие города: Вилюйск, Охотск и Колымск – собственно не более как острожки для сбора ясака и мены пушного товара. Население их казачьи полусотни, конечно, уже утратили свой воинственный характер. Завоеватели инородцев, они сами почти поголовно обратились в этих инородцев. Администрация этих городков крайне не многочисленная, она состоит всего из одного исправника и его помощника и двух, трех писцов в окружном управлении. Казначейства нет, сам исправник заведует всеми суммами, он же заведует пороховым погребом и казенным хлебным магазином; он же главный начальник над казаками, ибо якутские казаки, хоть и отправляют караулы на различных постах, но собственно являются полицейскими служителями. Начальник каждой казачьей полусотни, или, как он называется, управляющий, бывает обыкновенно из заурядхорунжих, т.е. унтер-офицер, и он также во всем подчинен исправнику. Два, три священника с причтами и человек до 10 торговцев из якутских купцов и мещан дополняют вилюйское общество. Каждого нового приезжего желает видеть весь город. Человек никому неизвестный может свободно прийти в каждый дом, и домохозяевам это не покажется странным, его встретят радушно и с неизменным якутским вопросом: «сказывайте», и если пришедший неразговорчивый человек, ему несколько раз повторят: «ну, поговаривайте, что же нового?» Непременно заставят его пить чай и спрашивают его, не привез ли он чего продать; непременно спросят о губернаторе, архиерее. Лавок в городе нет, все торгуют на дому, и купцы обыкновенно весьма приветливы к покупателю. Глухая жизнь, скука, однообразие заставляют жителей быть весьма радушными ко всякому приезжему. Но нельзя отказать здешним жителям и природном добродушии и гостеприимстве. Ежегодно с половины мая чуть не все жители Вилюйска отправляются верст за 20 ниже города на неводьбу. Большинство из них имеет свои невода, но обыкновенно тони запродаются еще осенью торговцам. Торговец дает по 10 руб. за тоню с правом брать себе только большую рыбу – стерлядь, таймень, нельму, мелкая рыба остается владельцу невода. Цена всех крупных сортов рыбы 4 р. за пуд. Рыба составляет важную часть пищи местных жителей, из нее приготовляют разнообразные кушанья, из рыбы даже делают тесто, из которого пекут пирожки, начиненные тоже рыбой. Каждый именинный пирог обязательно должен быть с нельмой. Казаки в большинстве продают свой хлебный паек якутам и торговцам, якутские русские очень мало едят хлеба; мясо и рыбу они едят без хлеба, а хлеб подается только к чаю и называется «закуской». Признаком хорошего тона служит, чтобы к чаю подавалось печенье из крупчатой муки, которая стоит там от 12 жо 16 руб. пуд и употребляется более американская крупчатка, которая до последнего времени была очень распространена в якутской торговле. С половины июня, по окончании казачьей неводьбы, торговцы на своих каюках уплывают на якутскую ярмарку, где, закупив нужных товаров, плывут вниз по Лене до Вилюя (верст 500) и потом вверх по Вилюю (верст 1000), приплывая в Вилюйск в сентябре. Сухим путем от Якутска до Вилюйска считается около 700 верст, но клади возить по нему в летнее время нет никакой возможности: верхами едва проезжают. С прибытием товаров город наполняется якутами из двух соседних улусов. Они являются с целыми семьями и более состоятельные останавливаются прямо в домах торговцев. Торговец должен их кормить и поить чаем день или два, пока они сделают у него закупки и договорятся об уплате. Торговец наверстает убытки на ценах товаров. Кроме того в начале октября по первому зимнему пути он сам поедет с товарами по якутским наслегам и будет кормиться даром сам с приказчиками и 3-4 лошадьми. Поставив бутылку вина хозяину юрты, торговец может рассчитывать на самый радушный прием: ему подадут варенную конскую голову (знак особой почести), топленного коровьего масла, громадных карасей и «угрюм» (замороженные пенки с вскипеченных сливок). Иной якут угостит даже подругой, выбранной из домашней прислуги.
В некоторых далеких и глухих наслегах на низовьях Вилюя якуты торговцу, да и всякому заезжему русскому, оказывают большие почести. Зимой якуты и русские в дальних местах Якутской области, а отчасти и в самом городе Якутске, никогда не раздеваются, входя в дома или юрты. Они снимут только шапку и рукавицы, иногда распояшутся за чаем, а снимут верхнюю одежду только уже после чая, и то тогда, когда остаются тут ночевать. Это замечание не относится к оленьим дохам; доха снимается еще на дворе и остается в санях, но под дохой всегда надевается еще тулуп или шуба. Зимой жизнь Вилюйска изредка разнообразится одной, двумя свадьбами да «вечёрками» на Рождестве. На свадьбы, а иногда и на вечёрки, является единственный там музыкант – казак с единственным во всем городе инструментом – бубном. Под этот бубен музыкант и гости поют песни, а под эту инструментально-вокальную музыку молодежь обоего пола танцует нечто непонятное, вроде кадрили без фигур или со смешением всех фигур во едино. Угощение на вечёрках состоит обыкновенно из чая с «закуской», подаваемого в продолжение вечера обязательно два, а то и три раза, из вяленной говядины и «строганины», т.е. мерзлой рыбы, строганной тонкими, длинными ломтями; для строганины обыкновенно употребляется муксун или чир. Вместо варенья подается мерзлая брусника с толченным сахаром, и из той же брусники самодельная наливка для дам. Дам обыкновенно долго упрашивают выпить, хотя якутянки любительницы вина. Если между мужчинами иногда идет разговор и на русском языке, то между дамами преимущественно на якутском. Якутский язык, это – нечто в вроде французского языка для дам Якутской области, а иные по-русски-то и говорят плохо. Иногда дамы споют русскую песню, но на якутском языке:
«Тегабат, угубат,
Томорон, ардах тюсти.
Джирбай, джарбай хара хастах,
Мин дие тирердем»… и т.д.
Эти слова составляют буквальный перевод песни: «И шумит и гудит, дробен дождик идет»… В пении сохраняется совершенно тот же русский мотив песни. На святках ходят ряженные в самодельных масках и в якутских женских шубах, украшенных серебром ил ив своих собственных шубах, вывороченных на изнанку. Ряженные поют и пляшут под песни, причем особенно распространенна песня в лицах:
«Сговорила меня мать
За солдатика отдать» и т.д.
с некоторыми местными вариантами. Дочка отказывающаяся выходить замуж за представителей различных сословий и состояний, соглашается выйти единственно за «чиновничка».
Цинические слова и двусмысленные намеки чрезвычайно любимы якутами и якутянками. Сказанные на якутском языке разные пошлости доставляют истинное удовольствие публике. Якутский язык, обладающий массой синонимов, особенно способен как к каламбурам, так и еще более к крайней двусмысленности. Якутянки и якутки иногда забавляются тем, что учат приезжего русского якутскому языку, и когда новичок неумышленно переменяет ударение сказанного ему слова, то выходит совсем не прилично, а учительницам только этого и надо, они хохочуи до слез. На масленице некоторые из публики катаются на оленях, а другие устраивают так называемую «лодку», т.е. ставят лодки на дровни, запряженные тройкой лошадей, в лодку ставят стол с водкой и закусками и так разъезжают по улице, выпивают и поют песни. Такая «лодка» прежде ьыла сильно распространенна в городе Якутске, но теперь вывелась оттуда.
Весь город Вилюйск состоит из одной улицы и из десятка домишек и юрт на задворках этой улицы, по самой опушке леса. Большинство строений безо всяких заборов и ворот, каждое отдельное жилье представляет неправильно расположенную кучку, состоящую из дома, юрты и двух, трех амбаров. Дома крышами не кроятся, а потолок прямо засыпается толстым слоем земли, как и на юртах. В городе одна двухэтажная церковь, дома все одноэтажные и, из всех строений, выдающееся по величине есть одно только здание – вилюйская государственная тюрьма. Реклю в своей географии называет город Вилюйск местом ссылки государственных преступников, но это не совсем справедливо, в вилюйской тюрьме жили разновременно только двое ссыльных. Омичко, сосланный еще польским делам 1863-1864 годов, и литератор Чернышевский, который пробыл там около 13 лет. Местом ссылки для государственных преступников служит теперь исключительно Якутский округ, а отчасти Верхоянский и Колымский округа. В области, по официально опубликованным сведениям, находилось в 1880 году до 80 человек государственных преступников обоего пола. Впрочем Якутская область издревле была страной государственной ссылки. Начиная с гетмана Многогрешного и протопопа Аввакума еще в 17 столетии и Войнаровского в 18, там были и декабристы: граф Чернышев и Бестужев (Марлинский) в самом городе Якутске и один из Муравьевых в Вилюйске и т.д.
Опубликовано 15 мая 1886 года.