Енисейская тайга и ее россыпи. Часть 3
Первоначально, до открытия россыпей, в тайге кочевали испокон века тунгусы, занимавшиеся звероловством. Ими были даны и названия таежным рекам, так странно звучащие для европейского уха: Севагликон, Калами, Огне, Вангаш, Енашимо, Актолик и т.д. Насколько мне известно, «Огне» означает по-тунгусски «без воды», «Вангаш» — быстрый. Но значение всех названий едва ли в состоянии объяснить даже сами теперешние тунгусы, потому что язык их сильно пострадал вследствие соседства с русскими, восприняв в себя много русских слови оборотов. Открытие россыпей повлекло за собой обеднение этого племени, занимавшегося исключительно звероловством, так как промысел разогнал зверей, наполняя тайгу шумом и грохотом промышленной жизни. Вместе с тем само число тунгусов значительно уменьшилось вследствие эпидемии черной оспы, преимущественно поражающей инородцев. В южной тайге, особенно в центре приисковой местности, они показываются редко, но в северной части число их значительнее и они до сих пор кочуют здесь с места на место, на оленях, живя в переносных чумах, и занимаются преимущественно звероловством и рыболовством. Являясь на прииски, они приносят для меновой продажи рыбу и дичь, а также беличьи, собольи и медвежьи шкуры, за которые получают пату мукой, сахаром, чаем, табаком, солью, а охотнее всего водкой; без последней, впрочем, не обходится ни одна мена. Некоторые тунгусы занимаются, между прочим, слесарными подделками, а женщины выделкой простых и грубых замшелых перчаток. Живут они все крайне бедно и грязно.
Открытием значительной части россыпей золотопромышленники обязаны преимущественно тунгусам. Они первые указали золотые местонахождения, они же долгое время служили проводниками поисковых партий. Золотопромышленник Латкин упоминает, между прочим, о некоем тунгусе Антоне, бывшем вожаке поисковой партии, которые еще в 60-х годах проживал за свои услуги в роде пенсионера на приисках компании Голубкова. В Енисейском округе, первые россыпи были открыты в нынешней южной системе, на реке Удерее и на р. Мамоне, в 1839-39 годах. Вскоре после, в том же 1839 году были открыты россыпи северной системы, в долинах рек Актолика и Вангаша. В начале сороковых годов была, более или менее, обойдена уже вся нынешняя приисковая местность, хотя исследования ее продолжаются до сих пор. Первый период поисков можно назвать периодом героическим. Всех охватила горячка поисков, и всякий, кто мог, припасал деньги для наемки поисковых партий. Многие разорились, но многие и обогатились, увеличивая жажду золота и поисков в других. Сами поиски представляли в то время много трудностей и опасностей, которые возбуждают удивление к людям, им подвергшимся. Поисковая партия удалялась иногда на сотни верст от жилья и, случалось, блуждала долго по тайге, сбившись с пути. Приходилось ночевать под открытым небом, на сыром мху, а зимой в еловых шалашах, в трескучие морозы и питаться сухарями и солониной. Многие не выносили такой жизни и пропадали в тайге от недостатка пищи и от холода. Но одна жажда обогащения влекла людей к перенесению этих опасностей и лишений, но также и расходившаяся удаль, толкавшая всех к открытиям в неисследованных пустынях. «В сибирском простонародье, говорит Кривошапкин, вспыхнул будто дух отцов, покоривших Сибирь и водворивших в них гражданственность». Теперь уже не происходит этих трудных и опасных поисков: обыкновенно производят только разведки в местностях открытых, по близости приисков; золотопромышленники воздерживаются от посылки партий в отдаленные места, потому что дух смелой предприимчивости, охвативший некогда и капиталистов, и рабочих, давно иссяк. Мне за последнее время известен только один пример предприимчивых поисков. В 1885 году, некто Катаев отправился с семьей и двумя рабочими в тайгу, около речки Рыбной, где намеревался поселиться с целью поисков. С тех пор о нем не было ни слуху, ни духу, и исчезновение его прошло почти не замеченным. Мне не известно даже – производились ли поиски пропавших людей. Так равнодушны мы к смелым попыткам, как будто они случаются у нас на каждом шагу.
Как всегда, и в енисейской тайге были открыты, в первые годы, местности наиболее богатые, сосредоточивающие на себе наибольшее количество признаков присутствия золота. Поэтому, производительность золота в енисейской тайге достигла вскоре после открытия, в первые годы разработки, своего maximum'а, а потом начала медленно опускаться. По количеству добытого золота, енисейские россыпи принадлежат к числу самых богатых в России, но уступают далеко американским и австралийским. Всего золота, от начала разработки до настоящего времени, добыто из них свыше 21000 пудов. Сейчас после открытия, в первый год промывки, разрабатывался только один прииск, при чем добыто на 190 человек рабочих 7 пудов 24 фунта 77 золотников золота. На следующий год разрабатывалось уже 12 приисков, а количество золота возросло свыше 30 пудов. Затем, работы и количество добываемого золота год от года быстро увеличивалось. Maximum добытого золота приходится на 1847 год, Когда было добыто, 12138 рабочих, 1212 п. 12 ф. 55 зол., а maximum числа рабочих на 1854 год, когда число из возросло до 20567 человек. Рабочих рук не хватало на месте. И они нанимались по контракту их отдаленных русских губерний (Нижегородской, Пензенской, Вяткой, Самарской, Пермской), не говоря уже о губерниях Западной Сибири. После 1847 года. Количество добываемого золота начинает уменьшаться, несмотря на возрастание числа рабочих и количества промываемых песков, а после 1854 года начинает сокращаться и число рабочих. В последние годы их число колеблется свыше 9000, а количество добываемого золота свыше 200 пудов. Но рядом с этим увеличивается интенсивность труда рабочих, которые, по сравнению с прошлым, промывают чуть ли не вдвое больше песков, хотя это отношение уменьшится, если принять во внимание, что в последнее время много промывают прежних отвалов, не требующих труда для вскрыши. В 1847 г., при 12138 рабочих, было промыто 144,567,810 пудов, а в 1881 при 9439 рабочих, 272,181,245 пудов. Рядом с уменьшение числа рабочих, ничуть не замечается уменьшение числа работающих приисков, которых было в 1847 г. Только 97, а в 1882 г. 201. Вместе с этим увеличивается число предпринимателей, так как прииски в настоящее время не сосредотачиваются при разработке в руках нескольких, как то было прежде. Таким образом, цифры указывают на постепенное, неумолимое истощение россыпей, совершающееся рядом с раздроблением золотопромышленности, которая из рук крупных капиталистов переходит в руки мелких арендаторов. Раздробление золотопромышленности влияет при этом в свою очередь на сокращение размеров производства, принуждая, при большой арендной плате, промывать только пески с сравнительно большим содержанием золота и не требующие больших затрат.
Прииски, за время своего богатства, успели сделаться центром местной жизни, поглотив или сократив все остальные промыслы. Они привлекли к себе городское население, а также и значительную часть поселенцев губернии и крестьян. Выделка железа. Существовавшая прежде в Енисейске в значительных размерах, совершенно упала, рыболовство и звероловство уменьшились, ремесла бросались, сократилось в округе хлебопашество. Мещане стремились на прииски преимущественно в качестве служащих, поселенцы в качестве рабочих, крестьяне в качестве извозчиков и рабочих, — всех манила тайга перспективой большого заработка, слухами о несметных богатствах. «В октябре 1848 г. – говорит очевидец Завалишин («Описание Западной Сибири»), — обозревая лично всю Сибирь от Забайкалья до Кургана, мы были поражены видом деревень на этом огромном пространстве, в особенности в Восточной Сибири. Это было истинное подобие французского нашествия, как мы его сами живо помнили». Быстро составлялись баснословные состояния, и счастливцы, одуревшие от успеха, жили в чаду карт, золота и шампанского. Сохранились многочисленные рассказы о курьезных подвигах новоиспеченных богачей, которые передавались в печати уже не раз. Как золотопромышленники, так и рабочие, как будто старались поскорее сбыть привалившее к ним в руки золото; отличаясь бедностью фантазии, они выражали свое желание в нелепом самодурстве. Некоторые из хозяев платили деньги за честь бить чиновника в лицо, другие покупали и разрушали дома, наткнувшись на них ночью пьяными, третьи нанимали на одного себя извозчиков, а рабочие ходили через грязь по «пятиткам» и ездили на девках. Служащие получали тогда тысячное жалование, рабочие выносили деньги сотнями и тысячами, особенно вследствие легкости кражи золота, а целая масса населения. Не участвовавшая непосредственно в добывании золота, кормилась около «приискателей», удовлетворяя их потребности. К расчету. Ко времени выхода рабочих из тайги, купцы выезжали им навстречу, с вином и товаром, и объегоривали подхмелевших молодцев. Крестьяне в свою очередь тащили рабочих к себе, поили их водкой за деньги, а иногда даже угощали ею с примесью белены и дурмана, чтобы потом обобрать сонных. Эта привычка местных крестьян кормиться около приискателей, во время выхода последних из тайги, сохранилась до сих пор, хотя теперешние заработки рабочих ничтожны.
Этот период первого увлечения поулегся к концу 50-х годов, и теперешняя золотопромышленность имеет мало общего с прежним периодом «золотой лихорадки». Громкие компании того времени, каковы компании Григорьевых, Зотова, Рязанова, Бенардаки, Мясниковых, Булычевых, прекратили теперь непосредственную деятельность, сдавая свои прииски по частям в аренду. Прежняя богатая золотопромышленность оставила по себе только массу банкротств, но не прошла бесследно для округа, связав со своей судьбой целое население. До сих пор в значительной степени живет тайгой. Теперь уже не нанимают рабочих из отдаленных губерний, но значительная часть поселенцев Енисейской губернии из год отправляется в тайгу. В последнее время в числе приисковых рабочих встречаются и крестьяне Енисейского округа (больше, впрочем, крестьян из других округов), которые отстали от земледелия, а сокращение извоза и кормление около приискателей заставило их самих идти в работу. Положение рабочих ухудшилось теперь так, что уже далеко не напоминает прежнего. Арендатор, сам поставленный в крайне невыгодные условия, направляет всю свою деятельность на эксплуатацию кулаческими способами рабочей силы. На сцену выступила теперь новая сила – скупщики хлеба, взявшие на себя и доставку его на прииски. Они явились преимущественно с 1850 года, как о том свидетельствует Кривошапкин в своей книге: «Енисейский округ»; золотопромышленники в то время не имели возможности временно закупить хлеба. Потом, вследствие местных условий (сильного колебания цен на хлеб в Енисейске), хлебная торговля сконцентрировалась в руках нескольких капиталистов, а крестьяне попали к ним в невылазную кабалу. Забирая летом хлеб и товары у своих «кормильцев», они, по задолженности своей, а также и потому, что единственными доставщиками являются эти несколько скупщиков капиталистов, соглашаются зимой на невыгодные условия доставки. Эти же скупщики, вместе с владельцами приисков, непомерно поднявшие арендную плату, поставили самих арендаторов в положение крайне тяжелое, заставляющее их прибегать ко всевозможным темным проделкам. Следствием всего этого явилась печальная картина общего надувательства: арендаторы спаивают рабочих, торгуют водкой, обманывают приисковых владельцев; рабочие, в свою очередь, обманывают хозяев, а возчики, занимаясь извозом на невыгодных условиях, стараются наверстать убытки ловкой кражей, недовесом привозимого, подмесью продуктов и т.д. С падением приисков, с раздроблением промышленности и переходом ее в руки мелких арендаторов, эти темные стороны енисейской промышленности выступают все резче и резче.
В этих темных сторонах золотопромышленности следует искать объяснение той враждебности, которую проявила по отношению к ней сибирская печать. Под влиянием справедливого негодования, возбуждаемого ими, за золотопромышленностью отрицали даже всякое значение, хотя бы в качестве главного отхожего промысла, в ней видели чуть ли не одно только зло. Между тем, по существу своему, золотопромышленное дело не хуже других, а быть может и лучше, представляя (при открытых работах) много аналогии с земледельческим трудом. Как бы то ни было, но оно заняло такое видное место в жизни страны, что необходимо изыскать средства к его облагорожению и поднятию. А для этого нельзя ограничиться единственно воплями негодования, но нужно изучать связь явлений, взаимную их зависимость. Только изучение зла поможет найти средства к его уничтожению
А. Уманский.
Опубликовано 17 декабря 1886 года.