Поезда на туракинские воды. (начало)
Эти целебные источники открыты лет за двадцать чиновником Черепановым, и по химическому их расположению найдены полезными от разных недугов, особенно от расстройства пищеварения. В последнее время я посещал этот пустынный край, удаленный вправо на восемь верст от пограничной почтовой дороги; а от Иркутска за 267 верст. Отправляясь туда в половине июня, я остановился на короткое время в Култуке, взглянул на Байкал, полюбовался великолепною картиною его окрестностей и прибыл к Тунке, где не бывал с 1826 г. Случай овсе не предвиденный заставил меня напрасно прожить там целых три дня, ибо от сильных проливных дождей Иркут и даже ничтожные, но быстрые речки выступили из берегов своих. Во время засухи обнажается их русло, а в полноводие эти речки наводят панический страх на каждого путника. Первая станция Шимки – сорок верст, другая тридцать. До открытия минеральных источников существовала от Тунки далее по тракту одна лишь верховая дорога, теперь же проложенна тележная, по которой можно ехать до самых вод на протяжении 70 верст. Путь перекидывается через ущелья первозданных гор и местность пустынна в полном значении этого слова.
В бытность здесь генерал-губернатором В.Я.Руперта выстроено на волах несколько домов, а впоследствии учреждена там мужская пустынь, под Названием Ниловой, Архиепископом Нилом, назначившим на содержание той пустыни 15 т.р. Между тем, по ходатайству Руперта отведено к водам более 700 десятин земли из дач тункинских бурят, для разных хозяйственных заведений, находящихся в заведывании местного священника. Архиерейский дом с мезонином, представлялся в такой глуши монументальным сооружением. Возле него небольшая церковь на 6 и 4 саженях.
В день прибытия моего на воды отбыли от туда не многие посетители и я остался один – одинешенек. Священника тоже не застал в пустыни: оставалось беседовать несколько дней с двумя причетниками. Думал, что кто-нибудь подъедет, но надежды мои не сбылись. Месяц пребывания моего на туракинских водах показался мне вечностью. Книги, литературные занятия и прогулки по этим мрачным окрестностям, доставляли мне, правда некоторое развлечение, но все таки жить посреди такого безлюдья, не совсем приятно. Неумолкаемый шум от речки; величавые горы, грозные вершины коих покрыты изредка снегом; и эта дикая природа – производит на душе особенное впечатление. Воображение переносило меня на берега быстрой Шварцы в Тюрингене.
Содержание на водах дешево. Впрочем посетители должны запасаться такими предметами, которых на водах достать нельзя. За квартиру ни чего не платится; о дровах нечего говорить: они здесь ни по чем. Я вспомнил Ниццу, где дрова продаются на вес в мелочных лавочках по мифологической цене.
Простившись с Ниловой пустынею, я отправился в обратный путь. Первая станция от Тунки до Степной думы 36, вторая до Култука 56 верст. Лошади хороши и бегут шибко, не смотря на дальность расстояния. Цены за почтовую гоньбу очень низкие, едва вознаграждающие расходы, что происходит от конкуренции. На станции, где Степная дума, вскочил на козлы ямщик лет четырнадцати и правил лихою тройкою, запряженною в легкий экипаж, словно большой.
До Култука оставалось верст десять: пред нами то пологие, то крутые спуски и дорога шла зигзагами. Я велел ямщику-недорослю ехать осторожнее и на всякий случай повозку затормозить, но наш удалец и ухом не ведет, едет себе, да понукает коней. Такая головушка! Мы старались общими силами остановить лошадей, а это не легко было сделать. Страшный испуг овладел нами: угрожала беда не минучая. Выскочить из экипажа на всем лету было бы не благоразумно, и мы отдались на произвол судьбы. К нашему счастью, хвось левой пристяжной замотался за колено, повозка остановилась, лошадь ударилась оземь – и это спасло нас от несчастья. При втором крутом спуске был мост, а он то и мог погубить нас. Затормозив повозку, мы поехали на паре, привязали изувеченную лошадь к повозке и по миновании нескольких верст передали ее поселянам косившим сено. Затем длинный шест, воткнутый в землю диагонально на левой стороне дороги, обратил мое внимание: я увидел несколько больших змей и змеенышей, повешенных на том шесту вероятно кем-нибудь для потехи. По прибытии на станцию я рассказал об опасности, нам угрожавшей и услышал от ямщиков, что это самое место не раз было свидетелем несчастных событий. В особенности памятно случившееся лет за пятьдесят: в ту пору проезжал из Тунки в Иркутск стряпчий и заплатил жизнью за свою неосторожность, приказав гнать лошадей. Ямщик, ямщик везший последнего, удавился на дереве, и бурят исправлявший в том месте дорогу, решился на такое же самоубийство. «У страха глаза велики» — говорит пословица. Кони прибежали на станцию без седоков и мужики догадались, что случилось несчастье.
В Култуке посетил я г.Пермикина, с которым был уже знаком в Иркутске. Он принял меня истинно дружески, рассказал всю историю отыскания ляпис-лазури, а я передаю об этом читателям.
Один из крестьян Култутцких Воинов нашел на выносе реки Слюдянки, вливающейся в озеро Байкал, в самой его оконечности, небольшой голыш, довольно приглядный и представил его известному ученому Лаксману, в проезде последнего через Култук. Это было в конце прошедшего столетия. Профессор рассмотрев голыш, признал его за ляпис-лазурь, и с той поры Слюдянка сделалась предметом особенного внимания ученых и самого правительства. В разные времена посылались туда горные офицеры для разведки ценного камня, в числе которых был гиттенфервалтер Мор. Он нашел несколько месторождений главколита (голубого шпата) и это событие взволновало весь Екатеринбургский край; Мор назначен впоследствии начальником тамошней гранильной фабрики. От бывшего генерал-губернатора А.С. Лавинского, страстного любителя минералов, равномерно стремились в разные места частные лица для отыскания их, но настоящего, коренного месторождения лазурита не открыто, не смотря на все старания и значительные суммы для сего истраченные. Протекли годы и в 1850 году, по докладу Министерства уделов, графа Перовского, повелено отрядить от департамента уделов чиновника для отыскания цветных камней по уралу, алтаю и Саяну. Выбор пал на г.Пермикина. Ему поручено отыскивать минералы в губерниях Пермской, Оренбургской и по всей Сибири, для употребления их на мозаичные работы в Императорской Петергофской гранильной фабрике. Сначала были доставлены г. Пермикиным в Петербург разноцветные яшмы, найденные в Киргизской степи, весьма полезные при производстве работ под именем Флорентийской мозаики (В бытность мою АО Флоренции в 1854 г. я видел чудный стол мозаической работы овального очертания, арш. Два в поперечнике, работанный десять лет и стоющий 30 т.р.; а в Риме разного рода яшмы, принесенные в дар для церкви Св. Павла покойным Императором Николаем). Из Пермской губернии направил г. Пермикин свое путешествие в западную Сибирь, осмотрел часть Алтайского кряжа, от туда прибыл в восточную Сибирь. Он хотел во что бы то ни стало отыскать ляпис-лазурит и нефрит или так называемый почечный камень, чтобы оправдать доверие Министерства, для чего не жалел ни трудов, ни здоровья, ни даже собственного состояния. Весьма часто подвергал он жизнь свою опасности в неприступных горах, где дотоле не бывала нога человека. Надо было прокладывать себе путь по сплошной тайге, вскарабкиваться на скалы и проникать в такие места, где малейшее движение при потере равновесия, угрожало гибелью. К довершению всего г. Пермикина останавливало то обстоятельство, что вообще Тунгусы и другие инородцы всегда стараются сокрыть от начальства месторождение ценных камней и не охотно рассказывают о том командированным чиновникам.
Труды г.Пермикина увенчались счастливым успехом: ему удалось отыскать в течении 1851, 1852 т 1853 г. на р. Слюденке, в 25 верстах от ее устья, по ту и другую сторону, на весьма значительной высоте, пять коренных месторождений лазурика. Таким образом ученый мир узнал о присутствии последнего в русле Слюденки и на горных вершинах. Оставалось рассмотреть еще внимательнее эту речку на протяжении 35 верст, сообразить геогностически напластование сопровождавших оную горных острогов хребта Саянского, и последствием сего родилась мысль искать лазурик не в ложе Слюденки и ближайшей долине, а на вершине гор. Меду тем г. Пермикин изучал по речке Малой Быстрой, впадающей с правой стороны в реку Иркут, в 35 верстах от Култука, нашел тожественные породы лазурика с отысканными на Слюдянке и решился, оставя там работы, перенести их на Быструю. Результаты поисков были самые удовлетворительные, даже превосходящие ожидание: лазурик показался в трех пудовых кусках, прекрасного синего цвета, принимал высокую палитру. Некоторые же куски, добытые в последствии, далеко превосходили бухарские, за который платились в прошедшем столетии баснословные цены. Попадалась ляпис-лазурь фиолетового и зеленого цвета, и надобно заметить, что по мере углубления в землю увеличивалось количество камня и последний улучшался в своем достоинстве.
Я осматривал с г.Пермикиным прииски ляпис-лазури на р.Быстрой с живейшим любопытством. Отвесная высота гривы хребта, где скрыт дорогой камень, от подошвы горы около 140 сажень, а линия тропинки, с величайшим усилием проложенной – будет версты полторы. Подъем крут и утомителен до нельзя. (При этом случае, я вспомнил восхождение мое на Везувий в 1854 году).
И так открытие месторождения о лазурике, бесспорно принадлежит неутомимому Пермикину. По ныне добыто этого камня до 600 пудов.
Иркутянин
Опубликовано 17 сентября 1859 года.