Несколько слов об Ангарске. Часть 2.
К 1 июля собираются в селение Дагары почти все рыбопромышленники с своими судами, из Верхнеангарска приезжает священник с своим семейством. В первый раз, после долгого молчания, раздается звон церковного колокола. Народ бросает работы; взрослые и дети спешат в церковь успеть к первой вечерне. После вечерни кипит работа, а с вечера до поздней ночи воздух оглашается громкими песнями рабочих и тунгусов. И с этого дня селение с полуторотысячным людом как бы пробуждается от десятимесячного сна; живется весело; всякая нужда и заботы забыты. Устроив дела в порядке, рыбопромышленники начинают по очереди ставить свои невода на морской берег. Всех неводов почти до 70-ти и потому весь северо-восточный берег моря заставлен ими. Неводьба рыбы производится, при благоприятной погоде, два раза в день; в холодные дни и при малейшем южном ветре рыбу не ловят. На Байкале рыба ловится не везде одинаково. Бываю случаи, что несколько дней к ряду один и тот же невод ловит рыбу, тогда как в других местах не попадает ничего и затем рыба переходит из одной местности в другую. Поэтому опытные рыбопромышленники переставляют свои невода из одного места в другое. Эта ловля называется морской и продолжается до 15 августа и позже. Затем рыбопромышленники снимают с моря часть своих неводов, имеющих длину 500 сажень, и делят их на части, которые расстанавливают по берегу Верхней Ангары для ловли ходовой рыбы. Улов этот продолжается не долго и не всегда счастливо: в один год рыба идет в Ангару спускать икру в первых числах сентября и идет беспрерывно при хорошей погоде; тогда улов ее бывает обильный; в другой же год совершенно иначе. Так в прошлом году ходовая рыба шла двумя устьями и понемногу: бывали к ряду 7, 8 дней, когда не ловилось ни чего. Только числа с 10 рыба стала появляться ежедневно, но тогда уже было поздно: многие рыбопромышленники стали уже собираться и снимать невода, чтобы успеть высушить их к прибытию парохода, да и время становилось опасное для плаванья в обратный путь парусными судами. Но в расчете на пароход они жестоко ошиблись. Капитан парохода заявил рыбопромышленникам, что ему разрешено привязать к пароходу только те суда, за которые заплатят 800 руб.; а так как улов был с убытком для рыбопромышленников и на некоторых судах находилось только по 50 бочонков, то платить 800 руб. за судно не было никакой возможности. Пароход ушел, а рыбопромышленники были вынуждены парусами двинуться в путь. Не мало горя хватили они на бушующем Байкале. Сильный с-западный ветер (называемый горный) настиг суда на половине пути, забросил их за море (?), рвал мачтовые снасти, поломал гафкли и райны; 25 пудовые кошки не в состоянии были удержать суда и остались на морском дне. Мало целых судов прибыло к берегу. Вот так поступает компания пароходства на Байкале, получающая от казны субсидию 12,000 р. в год. Разбросанные суда с рыбой оставались в море недели две, тогда как в Иркутске народ ожидал рыбы. Управляющий пароходством назначил не малую сумму за посылку парохода для разыскания парусных судов, неимевших возможности двинуться вперед вследствие встречного ветра, и рыбопромышленники были вынуждены согласиться на его требования.
На каждом неводе находится 20 человек рабочих (из них один старший называется «башлык») и один повар, который приготовляет рабочим чай и обед. Рабочие помещаются против своих неводов в домах и в балаганах, плотно устроенных из строевого леса и корья, как на берегу моря, так по реке Ангаре. Пища рабочих состоит преимущественно из рыбы, которую они едят в волю несколько раз в день; хлеб также выделяется им без веса; чай варится постоянно, так что собственно пища и вообще содержание удовлетворительное. Жалование рабочие получают неодинаковое, так как и работы различны. Поэтому плата за навигацию простирается от 30 до 250 р. Заболевающие рабочие помещаются в больницу, где уход, пища и вообще содержание находится в самом лучшем виде, что едва ли можно встретить в некоторых маленьких городах Сибири. Рыбопромышленники зорко следят за тайной виноторговлей, которая строго запрещена в этой местности, но однако вино также ловко провозится баргузинскими и иркутскими евреями, отчего пьянство и драки между рабочими и тунгусами почти никогда не прекращаются. Спиртоносы-евреи, под видом продажи мелочных товаров, которых лавке наберется едва ли на 50 рублей, продают по ночам вино, разведенное пополам с водой, по два и три рубля за бутылку. Хотя хозяева не выдают рабочим жалования в Ангарске, чем оберегают их от окончательного разорения и нищеты, но для пьянства рабочие находят другой источник; они отбавляют часть пойманной хозяйской рыбы, прячут ее в балаганы, накладывают в лагуны или сушат и продают другим, более денежным семейным рабочим за дешевую цену. А на эти деньги покупают дороге вино.
Тунгусы составляют между собой товарищество. Они ловят рыбу двумя неводами; пойманную рыбу продают с торгов в присутствии баргузинского исправника, а вырученные от продажи деньги делят поровну между собой, но прежде из этой суммы уплачивают долги, сделанные ими в течении лета за доставку хлеба, соли, чая и других продуктов.
Опубликовано 17 февраля 1885 года.