Физическое и этнолого-генеалогическое развитие Кудинского и Верхоленского населения. Часть 1.
Развитие уродств между бурятами кудинского, верхоленского и ленского ведомств и влияние на него замкнуто-родового генезиса.
Физическая, а вместе с тем и душевная, умственно-нравственная и общественная жизнь людей, как известно, прежде всего существенно зависит от правильности или неправильности их телесного развития, от нормальности или уродливости их физической, нервно-мускульной организации. Обращая внимание на русское и инородческое население кудинского верхоленского края с этой антрополого-этнографической точки зрения, я нашел в нем, в этом отношении, и печальное и утешительное, с гуманно-антропологической точки зрения. Прежде всего сообщу то, что мне пришлось напасть на один факт, сколько тяжело действующий на человеческое чувство, столько же и замечательный в антрополого-этнологическом отношении, факт, на который доселе наша сибирская этнография не обращала никакого внимания и который, потому, был даже, по видимому, вовсе не известен. Факт этот – сильное развитие разнообразных анатомических и физических аномалий или уродств, преимущественно в бурятском населении кудинского, верхоленского и ленского инородческих ведомств.
Для удобства представления, классифицирую эти физические аномалии или уродства на два рода: мускульно-остеологические и нервно-мозговые. К мускульно-остеологическим аномалиям или уродствам отношу те из уродств или аномалий русского и бурятского населения, которые состоят или в совершенном отсутствии, либо большей или меньшей недоразвитости некоторых внешних, телесных органов, например, рук, ног, или пальцев на руках и ногах; или же, наоборот, в излишке некоторых органов, например, в полидактилизме, или, наконец, вообще, в неправильности форм костей и мускулов в той или другой части тела и, соотносительно с тем, в общей неправильности телосложения. Все уроды этого разряда с анатомической и физиологической точки зрения должны быть весьма замечательны. Я прежде всего опишу тех из них, каких видел сам и о каких собрал более или менее достаточные сведения. 25 августа поехал я из Усть-Ордынского селения оседлых инородцев, по направлению р. Куды, в один улус 1-го абаганатского рода кудинского ведомства, но, к сожалению, не застав там бурят, которые только что откочевали в зимники, в сторону верст за 20, я воротился и, на обратном пути, заехал в Кулимканский улус того же 1-го абаганатского рода. Вхожу в одну юрту этого улуса, — и против самого входа, за огнем вижу: на половой наре лежит навзничь или на корточках человечек весьма не человекообразный. Оказалось, — это урод. Это молодой бурят, лет 11. С 2-х годов от роду, с тех пор, как ему надо было ходить, — он лежит недвижимо на корточках, навзничь, опершись на локти рук и на колени, и сам нисколько не может переменить своего положения. Руки у него маленькие и тоненькие, не много более дюйма в окружности. Судя по этому признаку, у крайне-малорослого урода, по видимому, была задержка роста, происшедшая от рахитизма конечностей или же болезни позвоночника. Живот у урода непомерно большой, выпяченный до пола. На спине – горб горой, как у верблюда. На крестце – отросток, нечто в роде рудиментарного признака или следа хвостового. Ноги согнуты дугой, не двигаются. Только руку уродец мог несколько протянуть, когда я дал ему 20 копеечный серебряный. Ничего он не говорит, только изредка приговаривает, что-то тихонько, будто мычит. Сам он, конечно, не может и есть; его кормит мать. Перед ним, у огня, стоит чашка с арсой.
В кудинском же ведомстве, в курумчинском роде, в Чохтоевском улусе есть другой, едва ли еще не более замечательный урод. Урод этот лет 12, с одной ногой, без рук, только с рудиментарным отростком, или, как выражался кудинский тайша, с одними «значками рук»; но один ручной зачаток или рудимент немного подлиннее другого и несколько заострен на конце. При одной ноге, урод этот однако ж, с детства научился с удивительной быстротой и подвижностью бегать или скакать на одной ноге. При отсутствии рук, он с детства навык с изумительной ловкостью схватывать пальцами ноги, например, палочку, вкладывать ее в рот, в зубы, и потом, схватывая теми же ножными пальцами ножик, резать палочку в зубах. Одним, наиболее удлиненным и несколько заостренным плечевым или ручным рудиментарным отростком он удивительно ловко отбивает и отталкивает от себя ровесников, даже довольно сильных, если они чем-нибудь раздражают его. Урод этот, однако ж, по видимому, с полным рассудком, говорит хорошо, здраво.
В 7-ми верстах от Усть-Ордынского селения в Булусинском улусе ибаганатского рода, находится урод, тоже замечательный, особенно как один из примеров реверсии в развитии человеческой природы. Этот урод, при обезьянообразном строении лица, ног и рук, не ходит, а ползает, как будто передвигается на четвереньках. Склад головы у него микроцефалический. Ничего он не слышит, не говорит, а только ворчит по собачьи. Ест тоже по собачьи, лачет из корыта прямо ртом. Нередко, однако ж, дня по два бывает без еды. Вреда он не причиняет никакого. Когда сильно заворчит, его постращают бичом, и он замолчит. Одна усть-ордынская баба, жена оседлого инородца, увидевши этого урода, как она выражалась, «сплоха», нечаянно, — сильно перепугалась.
Кроме этих, уж очень раритетных уродств, — в кудинском же ведомстве есть еще не мало других уродов, характеристичных по недоразвитости тех или других органов, или по общей неправильности и недоразвитости телосложения. Так, в 3-м бабаевтиском роду, в Ершинском улусе есть мальчик около 4-х или 5 лет, с весьма коротенькими недоразвитыми пальцами на руках. В Буинском улусе, за Карганаем, в кудинском же ведомстве, указывали мне карлика, бурята лет 32, с необыкновенно большими, здоровенными руками, с огромной головой. В Базайском улусе, в 4-м абаганатском роду, есть два карлика: один лет 20, без пальцев на руках; другой – лет 25, ростом около 14 аршин, но с руками и ногами, сложенными довольно правильно. Этот карлик женат, имеет детей, которые сложены, по видимому нормально. Не смотря на крайнюю малорослость, — он большой охотник, любит ловить зверей, косит хорошо. В абаганатском же роду, в Боройском улусе, по словам кудинских бурят, тоже есть карлик, лет 19-ти или 20-ти, и тоже женатый и сверх того, грамотный. Наконец в кудинском же ведомстве, не мало нам рассказывали об умерших уродах – от роду слепых, безруких, безногих и, вообще, с разными телесными аномалиями. В ленском инородческом ведомстве, в 4-м чернорудском роду, в Кужиковском улусе, по случаю разговора с родовым писарем об уродах, приведена была мне на показ бурятская девушка, лет 10-ти или 11-ти, без ручной кисти от роду, с одной довольно тонкой, округленно-заостренной оконечностью руки на том месте, гд должна быть прикреплена ручная кисть, — вообще, недоразвитая рука представляет нечто на подобии пестика. В 4-м чернорудском роду, в Хартакойском улусе у бурята Хартарая дочь, лет 17-ти уродливо сложена в спине и ногах, — быть может, вследствие болезни позвоночника или же рахитизма конечностей; ноги у ней тонкие, необыкновенно длинные, и крайне не твердые, неустойчивые. Сама она не может подняться, а когда поднимут ее, — то кажется необыкновенно высокой, а как опустят на пол, — съеживается, делается маленькой. В Хенхежуровском роду недавно родился братченок без одной руки, не подавал никакого звука, не плакал, — и умер, кажется, на первом году жизни. Очень не редок, по видимому, у бурят полидактилизм. Во 2-м буровском роду, на Очеуле, у бурята лет 20, на левой руке, рядом с большим пальцем, находится шестой палец. В 5-м чернорудском роду, в Таройском улусе была бурятская девушка с шестью пальцами на обоих руках: она выдана замуж в хахедурский род, блих Харбатовского селения, и теперь уже состарилась. С другой стороны, в 5-м же чернорудском роду, у бурята, — братана нынешнего старосты Торойского улуса, на ноге только три пальца. Карликов, говорят, не мало и у бурят ленского ведомства, но я видел только одного в 3-м буровском роду: этот бурят лет 20-ти, ростом не много больше 11 аршин, сутоловатый.
В другой форме уродств, которые я назвал нервно-мозговые, хотя тоже иногда заметны бывают и внешние анатомические аномалии, или неправильности, преобладают, однако ж, уклонения или аномалии нервно-мозговой организации, обнаруживающийся в неправильных проявлениях психических способностей и произвольного движения. Замеченные мною формы уродств такого рода: например, в Отонхоевском улусе, бабаевского рода, кудинского ведомства, в 7 верстах от Ользоновского селения, — по выходе из одной юрты, осматривая во дворе улуса сараи и другие строения, заметил я в стороне, за так называемыми заборами или жердяной загородью, в овечьей стайке, вместе с овцами, небольшого братченка. Как ни старались буряты отвлечь, отвести меня от этой стайки, но я подошел к ней, — и просил бурят выпустить оттуда мальчика. Они выпустили.
Мальчику 8 или 9 лет. На вид он не микроцефал, не идиот, а даже довольно благообразный. Но дик и подвижен он до чрезвычайности. Ни минуты не может спокойно, не дико посмотреть на людей, даже, по видимому, на своих бурят. Вообще людей он избегает, взглянет только дико, бессмысленно, — и мгновенно, быстро отворачивается. Подвижен он, как мы сказали, необыкновенно: то всячески трясет, дрыгает руками, кивает головой, то катает, вертит, что попадет под руку, например, турсук, то сам вертится на земле, не посидит ни одной минуты на одном месте: то вдруг припрыгнет, то лезет на стену юрты, что особенно замечательно. По видимому, он глухонемой, ни чего не слышит, ничего не понимает, ничего не говорит. Иногда только что-то промычит тихонько. По временам он издает страшные, резкие звуки, то в роде звука «тр» или «пр», т ов роде треска, или резкого прищелкивания губами, то на подобии бульканья. От людей, вообще, бежит, взглянет только в лицо быстро, диковато, — и сейчас же отворачивается, кружится, либо лезет на что-нибудь. Про него говорил мне родственник его, улусный молодой бурят, родовой староста: «из него выйдет большой человек, шаман: мы так думаем, ты не пиши об нем, чтобы лекарь не приехал: он не болен, а будет большой человек». В Баранбуровском улусе, 3-го бабаевского рода, кудинского ведомства, есть подобный же мальчик 9-ти лет; он тоже отличается странными проявлениями нервной системы: ни чего не слышит, ни чего не понимает, ничего не узнает. Взглянет на людей дико, бросит руку, и мгновенно отвернется, — и тоже, по временам странно вертится, стремится лазить по стенам, по заплотам, ничего не говорит, только едва-едва кое-как выговаривает невнятно: баба (отец), зизи или изи (мать). В 3-м дуровском роду, ленского инородческого ведомства около селения Малых-Голых, при р. Анге, есть бурят около 20 лет, с дикарским или идиотическим выражением лица: тоже дико вертится, кружится, рвет траву и берет в рот, ест, стремится, кажется, убегать в лес, лазить по деревьям. В Бураях в 25 верстах от Баендаевского селения, есть другой подобный урод, который обнаруживает особенное отвращение от одежды, от жилья все наклонен убегать в лес. В 4-м чернорудском роду, в Бассайском улусе есть бурят идиот-дурачек. Вообще о значительно-сильном развитии у бурят наклонности или предрасположенности к разным нервно-мозговым аномалиям и расстройствам всего характеристичнее свидетельствует одно замечательное явление, так называемых «далашен». Дулашен – это, по толкованию кудинского тайши и других бурят, есть ни что иное, как временно появляющиеся в бурятских улусах целые толпы или кучки бесноватых песенников, людей дико-вдохновленных, экзальтированных; дулашенами бывают и мужчины и женщины. Дулашен или бесновато-вдохновленный, экзальтированный индивидуум, будет ли то бурят или бурятка, — когда резко выдается из числа других дулашенов, обыкновенно становится шаманом. Он бегает день и ночь по лесу, где, часто, разложив большой огонь, начинает около него кружиться и кривляться самым неестественным образом, так что на него в это время страшно смотреть; лицо у него совершенно изменяется, изо рта выделяется пена, дулашен кричит дико, не человеческим голосом, подобно разным зверям. Наконец, не мало между бурятами и сумасшедших, которые, хотя, в сущности и аналогичны с дулашенами, но во многих отношениях, по видимому, и отличаются от них. В кудинском ведомстве мне указывали на 4-х субъектов – сумасшедших бурят: из числа их одна безобразнейшая бурятка абзганатского рода, которая, говорят, сошла с ума от тоски по умершему мужу.
В ленском ведомстве, во 2-м чернорудском роду я видел умопомешанного бурята из шаманов. Он, говорят, был лучшим шаманом, но принял православие и сошел с ума (его зовут Иннокентий Николаевич). Это, как видно, маньяк. У него мания тяжбы с родственниками из-за обид, будто бы постоянно причиняемых ему этими родными: ему кажется, что ненавистники его, сродичи на каждом шагу стараются мстить ему, делать зло, что один из родственников его продал даже его жену и т.п. Вследствие таких представлений, сумасшедший бурят-шаман постоянно ходит с портфелем, в котором держит всякие бумажки, будто бы прошения, показания и т.п., постоянно ищет адвокатов, всем серьезным тоном жалуется на гонения родственников. Причиной его сумасшествия, вероятно, главным образом, было предварительное расстройство нервно-мозговой системы от шаманства или от колебательных потрясений и возбуждений ума, то ужасами шаманизма, то страхом вечных мук, возвещаемых православием; но при этом очень могло быть, что и месть родственников за его переход к православию, за унижение шаманства, могла окончательно свести его с ума. От шаманства, как видно, нередко буряты сходят с ума, что, впрочем, и неудивительно нисколько, так как и само шаманство, в сущности, в своем первоначальном генезисе есть ничто иное, как продукт не нормального возбуждения нервно-мозговой системы, сумасшествие, как это теперь достаточно уяснено в антропологии, и как видно уже и из того, что у бурят шаманы бывают из «душеланов». В хенхедурском роду один бурят страстно, маноманически хотел сделаться шаманом, долго учился шаманству и, наконец, с ума сошел: это маньяк шаманизма.
Вообще в бурятском населении уродства различного рода, должно быть развиты гораздо более, чем мы представляли в приведенных примерах. По крайней мере, нам сказывали, что не мало уродов есть еще в ханхедурском роду ленского ведомства, в двух родах абызаевских (верхоленского ведомства), в 1-м буровском, ользоновском, баендаевском и многих других родах. Занявшись, однако ж многими другими сторонами народного быта, объезд по улусам для проверки этих показаний, как и дополнительное уяснение некоторых других занимавших меня вопросов, я отложил до обратного пути. Но, к сожалению, не зависевшими от меня и неожиданные обстоятельства, резко парализовавшие мои исследования, заставили меня проехать обратный путь скоро, никуда уже не заезжая.
Раз заметивши, однако ж, такое сильное развитие уродств между бурятами, я стал, на переднем пути своей этнографической экскурсии, внимательно исследовать развитие подобных аномалий и между оседлыми инородцами и коренными русскими крестьянами кудинского, верхоленского и ленского края. В оседло-инородческих селениях, с разными предупредительными пояснениями, невольно возбуждавшими в народе более или менее искреннюю, безбоязненную или безпредрассудочную откровенность и доверчивость, — постоянно и повсюду расспрашивал я самих жителей оседло-инородческих селений, нет ли у низ каких-нибудь, или не помнят ли они, не были ли когда-нибудь прежде уних какие-нибудь уроды. Спрашивал я об этом для того, чтобы по их показаниям, мало по малу, по мере возможности, осмотреть всех этих уродов, если бы они где-нибудь оказались. Но все оседлые инородцы, в разных местах, с клтвами, в один голос отвечали, что у них вовсе неизвестны, не оказываются, и что они не могут помнить и не знают вовсе, чтобы в их селениях когда либо и у кого либо были какие-нибудь уроды. «Что нам скрывать, — говорили они прямодушно, — ведь это дело Божье, явное, на глазах у всех: кабы кого-нибудь из нас родились какие-нибудь уроды, — пошто бы нам не сказать, нет, уж по всей правде говорим! Нет у нас таких; и не помним, и не знаем, были ли прежде у кого-нибудь». И действительно, во многих оседло-инородческих селениях обошел я все дворы, все избы, осмотрел, можно сказать, все семьи от мала до велика, — но нигде не встретил ни одного урода с какими бы то ни было телесными аномалиями, не встретил и совершенных идиотов, дурачков (напротив, мне часто бросались в глаза, между оседлыми инородцами и их детьми, полная правильность телосложения и даже особенная, своеобразная красота типов. Но об этом будет речь дальше, где будет говориться о значении русской (крестьянской) женщины в антрополого-этнологическом видоизменении бурятского физического и психического типа).
Затем, тот же факт стал я с большим любопытством дознавать и в селениях природных, русских крестьян манзурской волости. Здесь, вот, там инде стали встречаться разные аномалии или неправильности в физическом сложении крестьян, но все-таки, однако ж, изредка, далеко не в таких размерах и не в таком раритетно-реверсивном развитии как у бурят. Так, в манзурской слободе, у одного поселенца и жены его – солдатки, родились трое немых: одна дочь, которой теперь 10 или 12 да два сына лет 19 и 20-ти: сыновья, однако ж, хорошие плотники, дочь умеючи и ловко прядет. В Манзурке же у двух старинных крестьян из рода Зуевых и Черкановых родились два урода: оба двоегубые, один мальчик 9 лет, другая девушка лет 16. Некоторые, впрочем, говорили мне, что эти крестьянские дети двоегубы не от роду, а от какого-то повреждения губ в детстве. В 6-ти верстах от манзурской слободы, в седовской заимке по р. Манзурке, назад тому несколько лет была девица-урод, лет 16-ти, без ног, с неуклюжими аляповатыми руками, сама не могла есть, ничего не говорила: теперь ее уже нет в живых. Насупротив того дома, где была эта уродливая девица, и теперь есть ребенок, лет 3-х или 4-х, с микроцефалически-илиотическим выражением лица. Встречаются между крестьянами карлики. Так, по речке Анге, в селении Малоголозском есть карлик, русский парень, ростом аршин в 11. В заимке ангинской слободы (по р. Малой Анге), в роду крестьян Щаповых, у одного крестьянина родился сын с крайне-короткими ногами, так что в стоячем положении он кажется сидящим. Встречаются изредка и шестипалые. Так, в Качугском селении (при р. Лене) у одного крестьянина шестой палец на левой руке: в Рыковском селении (при р. Большой Анге), есть парень шестипалый, и у него шестой палец тоже на левой руке, возле большого пальца. Наконец, есть довольно горбатых, хотя я видел всего одного или двух. Что же касается до микроцефалов, идиотов или дурачков, — то мне, в русских селах и деревнях, нигде не довелось их видеть. Везде крестьяне говорили, что нет таких. Но несомненно, что такие уроды по временам там инде появлялись и появляются, особенно в таких крестьянских родах, которые клонятся к дегенерации, вымирают. Так, например, в Ангинской слободе, в роду крестьян Чувашевых, теперь почти уже совсем вымершим (исключая одного или двух семейств) назад тому лет 20 была дочь микроцефалка и идиотка: она ходила расширяя ноги, качаясь с боку на бок, ничего не говорила, а только мычала, ходила больше все по одной и той же улице до одного и того же места, часто приседала к земле и бросала через голову палочки, щепы, землю; теперь ее нет в живых, да и родители и вся ее семья вымерли. Наконец, встречаются в крестьянском населении и сумасшедшие, но тоже, по видимому, крайне редко. Я заню только троих сумасшедших: двое из них из рода крестьян Щаповых и Кузнецовых, в так называемой заимке Щаповой при р. Малой Анге, и одна женщина из довольно большого крестьянского рода Соколовых, в Рыковском селении, при р. Большой Анге. Из этих сумасшедших крестьян один выздоровел, другой умер. Умерший крестьянин, Харлам Щапов, был замечателен тем, что по родовому наследству занимался знахарским лечением больных, был известен довольно далеко по верхоленскому краю: так как он утверждал, что знахарство его теряет силу по переезде через воды, через реки, то больных заречных деревень привозили к нему на дом: знахарство в роду его всегда передавалось не старшему, а младшему. Крестьяне Щаповской заимки говорят, впрочем, что этот Харлам Щапов, сошедший с ума под конец жизни, был собственно не из коренного, природного русского рода крестьян Щаповых, пришедших с Архангельской губернии, а из рода Щаповых-выкрестков, «выгонков», из бурятского, 4-го чернорудского рода (достойно замечания однако ж, то, что те же крестьянские роды, в среде которых появляются сумасшедшие, отличаются, с другой стороны, в большинстве поколений заметно выдающимися природными умственными способностями, и что из среды их выходили даже резко выдающиеся дарованиями индивидуумы. Так, например, в роду Рыковских крестьян Соколовых (по р. Анге) был замечательный самородок-самоучка, молодой крестьянин Макар Соколов, о котором я сообщу некоторые сведения в другом месте. Тоже замечается в роду крестьян Кузнецовых, Щаповых и проч.)
Вот все, что я мог в 25 дней своей этнографической разведки, узнать о степени распространенности и развития разных аномалий в физической организации верхоленского населения.
Опубликовано в ноябре 1875 года.
Физическое и этнолого-генеалогическое развитие Кудинского и Верхоленского населения. Часть 2.