Поездка в Верхнюю Ангару. Часть 2.
Прибывши в Ангарск, я уже не застал оленистых тунгусов, которые знают тот путь, по которому мне нужно было идти; был один оленистый тунгус, но он никогда не ходил вверх по Ангаре, потому что там не его место. Я сделал ему предложение о продаже оленей головой или отдаче в кортом, предлагая очень хорошие условия, но он даже и слушать не хотел об этом, отказался наотрез и ушел в юрты верст за 50 от деревни. Можно было подумать, что он хочет прижать меня и получить цену побольше, зная, что он один в данный момент. Я нанял человека и с ним отправился в юрты, взяв с собой вина и надеясь при его помощи что-нибудь сделать, но и оно не помогло. Тунгус как будто чего-то боялся идти в вершину Ангары. Потом он объяснил, будто он боится, что мы откроем там золото, наедет народ, начнется движение, от чего все звери отшатятся и тунгусы лишатся всякого промысла, а по Ангаре они промышляют самых лучших соболей. Мне передавали, что тут было давление шуленги; шуленга не советовал соглашаться со мной. Но едва ли эти отговорки заслуживали веры; просто тунгусам лень идти так далеко. Тунгусы вообще отличаются ленью. Приходит ко мне еще один тунгус, у которого было 5 оленей и предлагает провести меня через вершины Ангары и Малой Мамы на р. Нерпи, но он тоже не бывал там. Я из любопытства спросил его, сколько времени мы пройдем от Ангарска до устья Чуры? 12 дней, был его ответ. Я же дошел до Чуры в 3-й день. Не желая тратить времени попусту на переговоры и ожидать выхода кого либо из оленистых тунгусов за провизией, я решил идти один без проводников. Взял в кортом лошадей и 20 июля на семи вьючных с двумя рабочими выступил из Верхне-Ангарска.
21 июля я пришел на р. Катери, где пробыл 2,5 суток вследствие сильной прибыли воды. Катери это большая горная река, имеющая массу притоков. Слово Катери в переводе на русский язык значит «много рек». Выше устья, приблизительно в 80 верстах, она разделяется на две вершины, по одной из которых, а именно по правой, есть хорошая тропа на рч. Муикан. Старый брод, на который выходит тропа, был испорчен водой и потому пришлось искать новый, который и нашли верстах в двух выше старого.
Реку Гонкуль переезжали на плоту, потому что она глубока и дно ее очень вязко. До устья Янчуя тропу заметно. Янчуй не менее Катери, но далеко глубже; на нем до выхода его из горных щек, бродов нет. Далее устья Янчуя тропу заметно верст на пять, затем она теряется около берега Ангары. В сторонах есть много троп, которые не идут вперед, а кружатся все около одного места. Тропа же потерялась потому, что в этом месте тунгусы переходят Ангару или в брод в сентябре или по льду. Левая сторона не удобна для ходьбы от устья Янчуя, правая же далеко удобнее. Не знал этого я, не знали и рабочие, хотя один из них несколько раз промышлял в этих местах белку и соболя. Пришлось идти целиком, придерживаясь течения Ангары и делая просеку. Придерживался я близко берега, потому что надеялся где-нибудь найти брод. Вода была прибыли и одно удобное место для брода оказалось очень глубоко.
Около трех суток лил дождь; пришлось не двигаться с места. Против гольца Гуло, вершина которого была покрыта снегом, а за туманом и его самого было видно мало, мы пробыли три дня. На четвертый день рано утром дождь начал немного переставать и показались местами клочки ясного неба; рабочие мои отправились искать лошадей, а я остался в палатке и пил чай, как вдруг услыхал не знакомые мне голоса, что-то кричавшие. Выйдя из палатки, я увидел двух тунгусов, которые плыли на берестянке. Они ужасно испугались, увидав мою палатку, и на мой зов пристать к берегу в два весла начали грести и через несколько минут скрылись за поворотом реки. Я сделал несколько выстрелов, на которые явились мои рабочие и, узнав в чем дело, начали кричать по-тунгусски; один тунгус вскоре пришел к нам и объяснил, что они испугались палатки, думали, что бродяги поселенцы, потому что другие русские в эти места еще не заходили.
Я предложил этому тунгусу идти со мной на Нерпи, но он отозвался, что он не знает и не слыхал про такую реку, и уверял, что я и до вершины Ангары не дойду, а вернусь обратно, потому что дорога худая, конь не пройдет. Это меня ни сколько не страшило уже потому, что мне в Ангарске тоже наговорили о скверной тропе до устья Янчуя, а между тем я не встретил буквально ни одного серьезного препятствия.
За один пуд сухарей я нанял тунгуса перевести весь багаж через Ангару; после перевоза тунгус сам заговорил, что довел бы до вершины Мамакона (Малой Мамы). Я согласился; лучше иметь проводника, чем идти, не зная дороги. Проводник, идя знакомой ему тропой, мог скоротать время, которое нужно было нам впереди. Тунгус встречи с нами был очень рад, потому что был без хлеба, питался лишь не зрелыми кедровыми шишками и ягодами, а вместо чая пил траву бадан, и, перед самым нашим приходом, заколол оленя.
31 июля от устья рч. Ниро мы дошли до устья рч. Тукалакты. Тропа идет далеко от Ангары, к которой спускается с большим трудом по ключу Талой, как раз на средине между Ниро и Тукалактой. Версты три не доходя до кл. Талой есть очень крутой перевал, который тунгусы называют Миокский. На перевале т.е. на гребне горы находится тунгусский ульгакит.
Две небольшие березки между двумя большими соснами изображают собой шамана. Березки эти обвешаны ленточками разных цветов, бусами, нитками и лоскутами. Это и есть ульгакит; под этим именем слывет и вообще это место. Здесь, говорит тунгус, необходимо или оставить немного вина или полить им это место. Я достал бутылку вина и подал ему; он сделал род лопатки и, макая в бутылку, каплями вина остающимися на лопатке, кропил и произносил на своем языке просьбу к шаману о сохранении в пути, добыче зверей, хорошей погоде; наконец он помазал одну из сосен и этим закончил. Затем соединил вершинки двух разряженных березок и через эту арку пропустил весь маленький караван.
С Улькагита мы спустились по ключу Талой на берег Ангары, затем снова поднялись по местности, называемой Миокикан и пошли вдоль Ангары. Тропа до рч. Тукалакты скверная; камни, коренья, колодник ужасно замедляли ход. В некоторых местах сланник (ползучий кедр) был так густ, что приходилось прорубать дорогу. Тропа идет над Ангарой, долина которой здесь значительно суживается и достигает лишь 4-5 верст. Гольцы возвышаются с обеих сторон. Снегу на них очень и очень мало (31 июля), только лишь во впадинах; предел леса виден отлично. Сланник идет самым последним. 1-го августа в 10,5 часов я был как раз против устья Ангаракана, который лает Ангаре воды столько, сколько она сама несет до его устья. Ангара выше его устья идет как бы с горы, очень быстра и не широка, около 7-9 саж. Горы сузили долину и она не шире 1-1,5 верст. В 4 часа пришли на устье рч. Сарты, текущей по широкой долине в 2-3 версты. По Сарте два дня хода на р. Чуру по совершенно хорошей тропе, по соснякам, без перевалов через гольцы, а все тинигусом. Сарта река порядочная. 3-4 саж. ширины, с не особенно большим падением. В нее впадает масса мелких речек с гольцов. Корма близ ее устья хороши. Тропа от Тулукана до Сраты очень сносная.
Чем далее поднимаешься по Ангаре, тем менее кормов для лошадей. Приходится останавливать по неволе, чтобы не заморить лошадей. От Сарты долина Ангары немного расширяется и так идет до устья Туриха.
Между Сартой и Турихом есть две местности, называемые Улутка. Это речки недавнего образования; они явились около 4-х лет тому назад. Из пади вследствие сильного ненастья шла такая масса воды и с такой силой, что все разрушала на своем пути. Весь вековой лес снесен; образовалась лощина с нагромождением огромных камней, преимущественно гранита и песчаников. Попадаются кварц, кварцит, аплит и глинистые сланцы.
От устья Туриха долина Ангары опять суживается. На левой стороне (для идущего вверх против течения) отлогие гольцы, на правой же величественные скалы, крутые, высокие. Ангара шумит. Здесь она уже вполне горная. Падение долины заметно простым глазом. Все время я повиновался вполне воле моего проводника и нисколько не роптал на медленность ходьбы. Наконец у меня терпение лопнуло и я сказал ему, что если он будет так идти, то я брошу его и пойду один. Последние дни делали по три весты. Он струсил, оставил свое семейство на устье рч. Сонгодек и с сыном повел меня далее; приходилось большей частью идти пешком, так как тропа невыносимая и ее едва заметно.
Чем выше поднимаемся, тем лес становится реже и ниже. Сосна пропадает первая еще от устья Сонгодека. Затем листвень и кедр; береза достигает почти до самой вершины, являясь там в виде не больших кустов. Сланник и тот хириет; он кривой, уродливой формы, с пустой серединой. Вообще растительность в вершине Ангары очень жалка. В первых числах августа цвели только четыре вида растений.
Ангара берет начало из четырех озер, составляющихся из ключей, идущих из подножия гор. Озера эти глубоки, и, как мне кажется, принадлежат к типу альпийских горных озер; они расположены на небольшом плотбище, имеющем версты 1,5 длины и саж 300 шрины. По берегам этим озер есть небольшая растительность, едва удовлетворившая наших лошадей в продолжении дух суток. Горный состав на перевале или, как тунгусы называют, на «даване» между вершиной Ангары и Малой Мамы (Мамокон) состоит преимущественно из безслюдовых гранитов.
Прилагаю список 35 образцов горных пород, собранных мной в долине Ангары и некоорых ее притоков; породы определены горным инженером И.И.Селицким, за что приношу ему благодарность (Породы определены при помощи лупы и динамических реакций; способы не особенно точные, а потому и определение можно считать только приблизительным. Во многих породах есть какие-то блестящие проростки и примазки. Которые без микроскопа определить нельзя. Так, например, в породе № 28, найдена маленькая примазка с самородным серебром. Породу эту можно было назвать диоритом (тем более, что на ней было серебро), но для этого, кроме роговой обманки и кварца, нужно еще открыть оликоглаз, а без микроскопа этого сделать нельзя):
1) Аплит и безслюдистый гранит.
2) Аплит.
3) Безслюдистый гранит или аплит.
4) Обыкновенный серый гранит (отчасти гнейсо-гранит).
5) Гранит: карсный полевой шпат, бурый кварц и темная магнезиальная слюда (подходит к граниту).
6) Кристалл полевого шпата (немного разрушенный).
7) Полевой шпат (сильно разрушенный).
8) Обломок кристалла кварца (бурого).
9) Кварцит.
10) Кварц (по всей вероятности без аплита)
11 и 12) Кварц.
13) Кварц из безслюдистого гранита (аплита).
14) Кварц, заключающий роговую обманку, по всей вероятности отложился в виде жилы в трещине (в слюдистом сланце), а может быть и кварцевой сланец.
15) Слюдистый сланец, заключающий красный гранит.
16) Обыкновенный порфит с выделениями полевого шпата.
17) Глинистый сланец.
18) Кварц.
19) Кварц с зеленой роговой обманкой (может быть роговообманковая порода).
20) Кристалл роговой обманки с ясной призматической спайностью.
21) Слюдянной сланец (отчасти глинисто-слюдянной сланец).
22) Кварцит.
23) Глинистый сланец, известковый и сильно железистый (заключает железный и по всей вероятности мышьяковый колчеданы), но форма породы довольно странная; надо полагать, что она изменена метаморфизацией.
24, 25, и 37 тоже.
От 26 до 34 включительно породы именно, кажется, рогообманковые сланцы.
35) Песчаник (рогообразный).
36) Глинистый сланец.
Г. Шварц, говорит: «Член экскурсии поручик Орлов 4 сентября 1855 г. отправился вверх по Муе, чтобы через ее истоки дойти до Верхне-Ангарска. После 109 верст пути он дошел до них; через горы здесь очень доступные, пришел к Янчую и после 44 верст пути вдоль его дошел до места его впадения в Катеру. Пройдя потом 28 верст вниз по долине Катери, г. Орлов повернул прямо к Верхне-Ангарску и достиг него после 55 верст пути». (Шварц, «Сибирская экспедиция», математический отдел, стр. 25). Эти слова г. Шварца не соответствуют действительности. Или г. Орлов пошел по другой, а не по этой местности или ему переврали вожаки названия таких больших рек, как Катери и Янчуй. Скорее всего можно допустить, что г. Орлов поднялся по Мучкану до его вершины, из нее перевалил в правую вершину Катери и, пройдя по Катери во всяком случае более 28 верст, повернул прямо к Верхне-Ангарску.
Последнее скорее подходит к действительности. Кроме того Янчуй впадает не в Катерю, как сказано в отчете Шварца (стр. 25), а в Ангару в трех днях пути от брода через Катерю по тунгусской тропе. На карте же г. Шварца дело представлено верно: Янчуй впадает в Ангару.
Затем рч. Янчукон на карте г. Шварца показана впадающей в Ангару приблизительно около 10 верст от устья Янчуя. Между тем Янчукон впадает в Ангару выше устья рч. Ниро приблизительно в 10 верстах.
Далее г. Шварц, сообщая результаты поездки г. Орлова, говорит. «что г. Орлов прошел от устья северной Ангары до истоков этой реки, отстоящих от устья на 440 верст, имея при себе малый Писторов круг, искусственный ртутный горизонт и хорошие карманные часы, так что был в состоянии определить высоту полюса». (Шварц, матем. отдел, стр. 13 и 21).
Я отрицаю, чтобы г. Орлов был на истоках Ангары. Бывши на истоках Ангары, невозможно не быть в истоках Малой Мамы (Мамакона), так как истоки этих двух рек сходятся между собой. На карте г. Шварца вершина Ангары показаны в слишком далеком расстоянии от вершины Малой Мамы; на самом же деле вершины этих двух рек исходят из одной точки, из под одного и того же камня, если можно так выразиться. Ангара положительно идет на запад в совершено прямом направлении, Малая Мама на восток не более трех верст, затем круто, почти под прямым углом поворачивает на север. Она также, как и Ангара имеет в вершине три озера или лучше сказать три котловины. Из которых средняя очень значительная и глубокая; кругом этих озер нет никакой растительности; голые камни.
Кроме обыкновенного компаса я не имел никаких инструментов. На высшей точке перевала или, как его называют тунгусы, на «даване», установленный мной компас показал перпендикулярное отношение севера к востоку т.е. долина Ангары идет прямо на запад, а вершина Мамы на восток. Ощущение холода в вершинах Ангары и малой Мамы очень заметно. Хорошая погода, надо предполагать, очень редка, потому что я пробыл в этом горном узле более 10 дней и не видел ни одного ясного дня. То дождь, то снег сыпались постоянно из каждого небольшого облачка.
Никаких окаменелостей, также точно и растительных отпечатков встретить мне не удалось может быть по тому, что я вовсе не отлучался от тропы; не было времени и человека, который мог бы мне сопутствовать. Лесные породы по всей долине Ангары распределяются в следующем порядке: в устьях речек, т.е. собственно на выходе их щек или гольцов на более низменные местности, или как их называют нижбины, встречается пихта, ель, листвень, кедр, осина, тополь, береза, рябина, черемуха; сосна растет исключительно по сухим, возвышенным местам. Листвень мелкая (марник) исключительно по низким мокрым местам. До определенной линии лесов идет сланник, род ползучего кедра. По мере приближения к вершине Ангары растительность беднеет, и можно только видеть лишь кустарниковую березу в 1 – 1,5 арш. Вышины и, как я уже сказал, сланники самой уродливой формы.
Вид с перевала на Малую Маму замечательно величественный, дикий и суровый. Вы видите перед собой совершенно плоскую возвышенность, по обеим сторонам которой возвышаются величественные горы; вершины их окутаны облаками, как шапками. Как только вы поднялись на даван, перед вами открываются две панорамы, одна на Ангару, другая на Маму. Если бы г. Орлов действительно был при истоках Ангары, то он бы видел истоки Малой Мамы, да и истоки Ангары и Мамы были бы вернее нанесены на карту, соответственнее с натурой.
Далее г.Шварц говорит: «При деревеньке Ченче Ангара разделяется и течет двумя большими рукавами на пространстве 50 верст; северный течет при подошве крутых скал; южный также близко окружен горами до села Верхне-Ангарского, а потом течет по среди долины в 20 верст шириной. При устье Катери оба рукава соединяются и начиная от сюда до самых истоков Ангара течет в одном русле и образует только немного мелких островов» (Стр. 26).
Это не согласно с установившимися в местном населении названиями, которые русскими конечно заимствованы от аборигенов – тунгусов. Шварц представляет дело так, будто два русла ни же р. Катери н ечто иное, как два рукава Ангары, на которые она разделилась, один северный, другой южный. По местным же представлениям Шварцовский южный рукав есть продолжение реки Катери, ее нижнее течение. Местные жители название Катери распространяют на южное русло и, придерживаясь этого названия, р. Катери впадает в Ангару в 1,5 в. от Ченчи, т.е. на 50 в. ниже, чем у Шварца. Есть небольшая протока в дух днях пути от Верхне-Ангарска, которая идет из Ангары в Катерю, но их этого нельзя еще заключить, что Ангара выше Ченчи течет двумя рукавами, тем более, что протока эта очень и очень не значительна, да и видно, что фарватер Ангары пошел северным рукавом. Подобный этому пример можно видеть при впадении Ангары в Байкал. В 25 вер. от впадения ее в Байкал от Ангары отделяется не большая протока, которая идет в Кичеру; протока эта называется Ангаракан. Почему же Кичера от впадения в нее Ангаракана не теряет своего названия?
Также нельзя сказать, что Ангара близко окружена горами. Напротив тут, есть прекрасные луга, где вернеангарские жители косят сено. В 7 вер. от Верхне-ангарска горы, горы идущее от самого Байкала.прерываются и здесь ширина долины Ангары не 20 в., а значительно шире.
Кроме указанный несоответствий карты Шварца с природой в ней встречаются искажения названий речек, местностей и т.п. Так на ней часто встречаются названия уксика, мокдзен, ульгантын (правильное ульгакин); это имена не собственные, а нарицательные. Уксика – значит прижим, быстое место, мокдзен – озеро, соединяющееся с рекой рукавом, ульгакит – место, на котором растет сосна с двумя или тремя вершинами, идущими от середины дерева. Такие деревья у тунгусов считаются священными и они им поклоняются. Таких ульгакитов по тропе до вершины Ангары встречается несколько.
На прилагаемой при статье карте без всякого масштаба, так как никакого промера проходимого места я делать не мог по неимению на то времени и рабочих рук, я по возможности обозначил тот путь, по которому шел. Названия же местностей, гор и речек записаны мной с точностью, которая мне доступна.
Достигнув вершины Ангары, я дал на отдых лошадям два дня и затем двинулся далее уже без проводника. При прощании с тунгусом на самом гребне давана он долго говорил и даже настаивал, чтобы я воротился обратно, так кони не выдержат и двух дней ходу по Маме. Вследствие сплошного камня и бескормицы, да кроме того предупреждал, что нужно поскорее вернуться на этот перевал; в противном случае выпадет снег и не пропустит нас обратно; тогда, говорил он, придется выходить на Мую, что тоже очень не легко.
Спуск в Малуя Маму очень крутой и притом местамижидкий. Целый день я шел три версты до поворота Мамы на север, но достались эти три версты труднее всего пройденного пути. На каждом шагу лошади спотыкались, падали, ушибались об острые камни; сквернее всего было то, что ноги проваливались в трещины между камнями, из которых из приходилось вытаскивать. Спустившись до поворота, мне пришлось задуматься над дальнейшим следованием, потому что лошади с наболевшими от острых камней ногами едва плелись, шатаясь в стороны, и, не смотря ни на какие усилия и побои, уходили от тропы и останавливались лишь бы только дать отдохнуть на минуту наболевшим ногам.
Продолжая идти вперед, пришлось бы всех лошадей изувечить и бросить, не достигнув цели, и при этом лишить себя возможности вернуться обратно; ворочаться же тотчас было крайне обидно и не желательно, не достигнув намеченной цели.
Остановившись на повороте Мамы на север, я решил пешком исследовать окрестности, бедным же лошадям пришлось здесь пробыть два дня без всякого корма, дрожа от постоянного дождя при холодном ветре, дувшем с какой-то особенной яростью по этому ущелью.
Отправившись на другой день с одним из рабочих вверх по правой ее вершине или вернее сказать по средней и поднявшись до ее истоков, я перевалил через небольшой голец и спустился в вершину какой-то речки; продолжая спускаться вниз по течению ее около 10 верст, я не встретил никаких признаков какого либо присутствия человека когда-нибудь, не говоря уже о тунгусских тропах, которые в каменистой местности узнаются по кучкам мелких камней, положенным на крупные, на известном друг от друга расстоянии. Намеченная цель была так близко; я ходил около, и, стоило только перевалить еще через вершины двух речек и я спустился бы в речку Иллягир, прямо к зимовью, выстроенному какой-то поисковой партией. Если бы я имел знающего проводника, то конечно не могло быть и речи о потери времени; если бы даже я имел карту Крапоткина и Вялова и маршрут Машинского, то и тогда я не заблудился бы в этом горном узле, казавшемся мне бесконечным.
Идти пеком наугад не было никакого основания тем более, что я боялся за людей, меня сопровождавших; меня смущала ответственность за них в том случае, если бы я не успел во время перейти через даван в вершине Ангары и пришлось бы выбираться к жилым местам на Витим, бросив все, лишь только выйти. Да кроме того и припасов оставалось как раз столько, сколько их требовалось на обратный путь.
Прошатавшись кругом вершин Мамы два дня, я решил вернуться обратно пройденным же путем, 21 августа в долине Ангары пал снег и сделалось так холодно, что пришла пора позаботиться о теплой одежде. В самой же вершине Ангары, как говорят тунгусы, снег в это время падает в аршин, и этому легко можно поверить, потому что на гольцах ниже вершины около 100 верст снег лежал сплошной массой.
На каждой стоянке я делал затесы, а в вершине Ангары на плотбище мной сделана пирамида из камней. В середину которой вложена затесанная палка и на ней написаны год, месяц и число прихода к этому месту. Вообще если кто-нибудь посетит эти места в будущем, то я уверен вполне, что найдет признаки моего там пребывания и быть может скажет не одно спасибо за сделанные указания пути.
Действительный член Отдела Н. Григоровский
25 мая 1889 года.
Опубликовано в 1890 году.