Обь-Енисейский водяной путь. Часть 2.
В котловане шлюза забито до 600 круглых свай и несколько линий шпунтованных свай; насадки положены не все. Вода пошла в котлован с 30 апреля на 1 мая. Дней за десять до затопления котлована показалась под нижней перемычкой маленькая течь, направление которой трудно было определить, почему инженер поставил 7 рабочих для удаления мерзлого грунта с внутренней и наружной сторон перемычки. Распоряжение сделано было ошибочно и даже несообразно с практикой. Во-первых, течь эта, по незначительности своей, просто могла быть заставлена короткой шпунтованной линией и завалена, если не просто песком, то песком в мешках; способ этот раз уже был применен на новом стане инженером Томашевским при гораздо большей течи, притом в верхней головной перемычке. Во-вторых, если уж нужно было узнать направление течи – то следовало и ставить не 7 рабочих, а 57. Тогда было б даже сбережение для казны: большая партия рабочих сделала бы изыскание много-много в два дня, т.е. вышло бы 114 дней. Сделали бы главное – успели бы опустить насадку и глубже забить линию перемычки, и тогда наверно котлован не был бы затоплен. При настоящем же распоряжении 7 человек работали и день и ночь в течении 8 дней, следовательно вышло 112 поденщин. В результате оказалось, что направление течи зависело от карчей, залегавших под тупым углом с перемычкой. Брус, держащий перемычку, осел еще ниже от обвала подобранного грунта; вся шпунтованная линия перемычки, провисевши в воздухе день, была выброшена напором воды, а котлован залит!
За несколько дней рабочие говорили десятнику, что сваи нужно опустить глубже, а то вода подмоет. Но им сказали: «Не делай по-своему, а делай, что велят – мы 20 лет по этой части!».
В ночь с 30 апреля на 1 мая, часа в 2 утра, дежурный кочегар подал тревожный свисток раз. Два и три. Глух был «пане ласковый» к зову, и даже старший десятник Кузнецов не пошел на зов, а послал подручного Коканко, который с сотней прибежавшего рабочего люда успел вытащить локомобиль на берег. Вслед за этим рухнул балаган, где стоял локомобиль. Инженер проснулся в обыкновенный свой час, но не засвистал уже по его приказу локомобиль, а свистнул он сам!
Помню, с каким злорадством смотрели рабочие в глаза барину – выражая взглядом, что не тот блюститель казны, который рано свищет, а тот, который в пору свищет и умеет во время распорядиться умно!
Мне остается лишь дополнить всю эту картину указанием на сумму стоимости поправки такой оплошности и пожалеть инженера Болицкого, который не мало нес трудов и лишений как при первоначальных изысканиях по всей длине системы, так и труда, затраченного им на разработку котлована, и все это ради чужой невнимательности! На очистку затопленного котлована употреблено 1839,5 рабочих дней, по 70 коп. каждый, т.е. 1287 руб. 65,5 коп.
Ежедневное содержание рабочих, считая по 30 коп., стоило 551 руб. 85,5 коп.
Употреблено при работах 110 лошадей, т.е., считая по 75 коп. в день за каждую – 82 руб. 50 коп.
Итого: 1922 руб. 01 коп.
В эту сумму не вошло содержание лошадей, на которых вышло 55 пудов сена, 41 пуд овса, так как цена этим продуктам неизвестна, потому что доставка этих материалов чуть ли не равна цене его.
Расход на очистку в сравнении с потерянным временем – ничтожная сумма: в лето 1888 года сооружения на Ломоватом были бы окончены. А теперь окончания их едва ли можно ожидать даже в 1889 году.
Все перечисленные мною оконченные сооружения и начатые на стане Безымянном и Марьиной гриве не представляют полной картины всей системы. По окончании всех технических сооружений крайними пунктами сообщений будут Тюмень – Иркутск. От Тюмени до Томска путь уже известен. От Томска до Томи, до впадения ее в Обь – 60 верст, Обью 120 верст, затем рекой Кетью около 600, а потом уже путь направится по системе разных мелких рек, на расстоянии – считая оконченные уже Касовский и Николаевские каналы – около 200 верст. На этом именно расстоянии и необходимы технические сооружения. От водораздельного пункта (Большое озеро) в сторону Оби вытекает река Язевая, самая неудобная из всех рек системы, как по мелководью и недостаточной ширине (4 саж.), так и по извилистому направлению ее русла. По Язевой, на расстоянии 31 версты, окончены: Шлюз Николаевский, а к сентябрю 1888 года шлюз на Новом стане и шлюзо-плотина на Генеральском. Для свободного прохода судов по Язевой недостаточно этих сооружений, и в 1887 году решено уполномоченным от министерства путей сообщения, генералом Мысловским (инспектор работ, находящийся обыкновенно в течении лета на месте работ), по соглашению с начальником работ бар. Аминовым, сделать спрямительные каналы, а также вырубить лес по берегам.
Весь путь приспособляется в пропуску судов с 5000 пуд. Груза в обыкновенную воду; в полную же воду администрация канала питает надежду проводить даже грузы от 12 до 18 тысяч пудов, но тогда только, когда вся сеть сооружений будет окончена. При наличности же оконченных сооружений возможно в полную воду провести лишь до 5000 пуд. Груза. Не следует однако забывать, что это возможность лишь с открытия навигации по конец мая, потому что по енисейскому склону системы вода сбывает быстро: к 15 мая она входит в берега, а к концу мая горизонт воды, даже в низких местах, становится ниже уровня водопольной по меньшей мере на 1 сажень, а затем падение воды идет еще быстрее. Такое положение переменится, когда по енисейскому склону на Безымянке (на 155-й версте от реки Кети) окончен будет шлюз и плотина. Шлюзы назначаются к пропуску судов в обыкновенную воду, а плотина – для спуска излишней воды и пропуска судов в водоразлив.
Рч. Язевая впадает в Ломоватую, которая пройдя 48 верст, впадает в рч. Озерную. Последняя протекши 14 верст и приняв Ломоватую, впадает в р. Кеть. При устье Озерной предположено соорудить шлюз и плотину, важность которых, как крайнего пункта на обском склоне – сама собой ясна. Обок с Большим озером к Енисейскому склону течет рч. Малый Кас, который соединен с озером Касовским каналом и шлюзом. М. Кас течет 89 верст и впадает в рч. Большой Кас; эта последняя протекши 191 версту, впадает в Енисей. Для приспособления ее к пропуску судов в мелководье хотя и не требуется технических сооружений, однако в некоторых местах придется, так же как и в Кети – сделать расчистку русла от наносного песка, от устья канала до Безымянного стана предположено поставить 3 полушлюза и 4 пары шлюзо-плотин. На расстоянии 30 верст ниже Безымянного шлюза, на 17-й версте, проведен самороющий, т.е. незначительной глубины и ширины канал, в расчете на то, что водопольная вода сама собой увеличит этот проход и русло М. Каса пойдет по каналу. Правда, что это стоит дешевле, но расчет едва ли верен: может как раз случиться наоборот, и самороющий канал заметет песком и илом.
Допустим, что возможность сообщений по всему пути несомненна, а следовательно и польза этого пути, в интересах края, также несомненна. Однако, не следует забывать, что население только изредка видно по одной Кети, а затем вплоть до р. Енисея (200 верст) не встречается никакого населения, ни даже остяков и тунгусов, которые с первым появлением рабочих ушли вдаль по тайге (за исключением редких юрт ясашных по Кети). Мне возразят, что не для этих инородцев проводится путь, а для чисто русских окраин, до сих пор не связанных с Тюменью дешевыми и улучшенными путями. На это я в свою очередь скажу только: трудно, очень трудно будет поддерживать новый путь сообщения, проложенный на протяжении 800 верст в безлюдном крае, из которого даже дикие инородцы ушли. Проект приспособления Обь-Енисейской системы к судоходству грешит существенным образом совсем неудачным применением теории развода встречных судов. Предполагает пользоваться естественными извилинами шириной 6 сажень; на практике это не удобно, во-первых потому, что такие извилины не всегда встретишь, во-вторых потому, что суда могут встретиться не в этих извилинах, а в местах более узких (ведь по всей системе места в 4 сажени встречаются сплошь и рядом). Наконец, если б даже и приходилось встречаться судам постоянно в извилинах 6 саж. ширины, то здесь суда неизбежно будут сталкиваться, так как течение в извилинах будет наносить судно на судно. Ясно, что существующая теория развода судов непрактична; гораздо удобнее применить способ, практикующийся по железным дорогам, то есть от шлюза до шлюза должен быть устроен телеграф для справок, можно пропускать судно или нет?
Почему явился такой пробел в проекте: по оплошности ли строителей, или же это ничто иное, как недомолвка их, вытекающая из скупо отпускаемого казной кредита на проведение Обь-Енисейского водяного пути – мудрствовать не берусь.
В заключение своей статьи остановлюсь на маленьких недоглядках, допущенных администрацией канала. Пример шлюза на Ломоватом стане в достаточной мере показывает, какие последствия влечет за собой маленькая оплошность или мелочное упрямство. Закупка разного сорта железа производится, вероятно, по заранее составленным сметам, почему все потребленные сорта должны быть в наличности. Между тем оказывается, что для прижимов разных частей деревянных построек на лицо нет потребных гвоздей и шпилей, как это было на Ломоватом стане, да и не оказывается подходящего сорта железа. Из которого мог бы кузнец выковать шпили и гвозди. А выгодно ли кузнецу с молотобойцем поурочно выковывать в день 3 фунта шпилей из неподходящего железа, — судите сами.
Спросите, например, любого инженера: сколько у него на стане заготовлено бревен, досок разного сорта, дров и других материалов и инструментов? Если кто не захочет соврать, тот добродушно скажет: «что заготовлено, то и уйдет в дело, а не хватит – заготовим вновь!». Но на самом деле это не так, потому что для заготовок не всегда бывает удобное время.
Считаю не лишним указать на водомерные посты. Важность этих постов каждый инженер знает; не трудно понять это и неспециалистам. Водомерный пост ставится для определения глубины русла в течении всей навигации; точность этих измерений определяет, какой запас воды должен быть сделан для прохода судов при обыкновенном горизонте вод и какой груз можно провести во время розлива? Следовательно, важность подобного этого поста ясна, как день но как они ведутся?
Измерение воды поручается малограмотным кладовщикам, у которых масса другой работы; на эту же работу они смотрят, как на излишний прибавок труда, без оплаты его. Они и не думают просматривать посты три раза в день, как вменяется им в обязанность, а смотрят их в неделю раз или два, записки же подают ежедневно. По этим запискам составляется журнал водомерного поста. И талон журнала отсылается при отчетности для общего вывода. Суди те сами, какие это выводы…
Теперь – о медицине. В течении всего лета был один доктор, который получает годового жалования 3000 руб. На всем пути находятся 3 или 4 фельдшера, с окладом от 30 до 60 руб. в месяц, и один за провизора при больнице, кажется с окладом 75 руб. в месяц. Больница находится на Главном стане, на расстоянии от самого дальнего места работ верст на 90. Какой обиход в больнице, мне, слава Богу, не привелось узнать, ибо здоровье мое было хорошо.
На дальнем стане Безымянке до 8 июня был один фельдшер на 393 чел. Лекарств было мало, даже не хватало камфорного спирта и пластыря. Ни банок, ни зубного ключа, ничего-то этого не было… А больные все-таки были, и вылечивались они, благодаря изобретательности фельдшера Иогансона, который порубы и порезы лечил керосином или даже варил что-то вроде пластыря из смеси лиственной коры и воска. И благодаря своей неотступной настойчивости, он постоянно вылечивал серьезные раны. В одном ему, бедному мученику халатности больничного аптекаря, не повезло. Было несколько больных зубами, но средств не было… Одного он вылечил, прижегши зуб каленным железом; другой от этого средства отказался и просил выдернуть зуб, но… ключа не было! Не долго думая, Иогансон острогал деревянную ручку, проделал в конце ее дырку и прикрепил к ней нитку… Это означало ключ, но увы, импровизация не удалась: нитка из лавки Колосова не выдержала и лопнула, больной же не пожелал повторить операцию!
С 8 июня прислан другой фельдшер – не окончивший курс студент, малый добросовестный. Но в лекарствах все-таки был недочет. Выслали ему их наконец тогда, когда он, после 4 писем в больницу, написал пятое инженеру Бобиенскому.
Заканчивая свои наблюдения, я должен сказать несколько слов о причине опубликования их в печати: в течении 6,5 месячной работе на прокопе я заработал 205 руб., т.е. столько же, сколько заработали люди моей специальности. Следовательно, мой насущный труд не вытекает из чувства злобы неудачника, а из чистого желания поделиться своими наблюдениями с читателями, интересующимися ростом родного мне края.
Грамотный десятник.
Опубликовано 21 апреля 1889 года.