Туруханский край и его судьба. Часть 1.
Часть Енисейской губернии, граничащая к северу с Ледовитым океаном, к югу примыкающая к Енисейскому округу и заключенная между губернией Тобольской и областью Якутской, по своим географическим и бытовым условиям представляет отдельную область, известную под названием «Туруханского края». Эта громадная площадь, более чем в полтора миллиона квадратных верст, прорезанная с юга на север двумя реками: Енисеем и Тазом, а с востока на запад Нижней Тунгуской, заключает в себе только 9,116 человек населения. Один житель приходится здесь, следовательно, на три квадратных мили. В административном отношении край этот делится на три округа: южный так называемый Верхне-Имбатский, Тазовский – по бассейну реки Таза и Дудинский, заключающий низовья Енисея и большую и Малую тундры, границы которых определяются чертой, проведенной от устья Таза до устья реки Хатанги. На всем этом пространстве, по берегам Енисея и в тундрах, далеко за пределами полярного круга, кочуют разбросанные орды инородцев, русское же население заняло более удобные земли по берегам рек, и только весьма немногие поселились на крайнем севере. Местность ниже впадения Тунгуски в Енисей, от села Монастырского, может считаться сравнительно населенной во всем крае. В Верхне-Имбатском участке русского населения считают до 1540 человек, бродячих инородческих племен – остяков и тунгусов 869; здесь, на протяжении 627 по берегу Енисея, стоит два села, 25 деревень и один выселок. В Тазовском участке населенных мест всего четыре – это так называемая Тазовская церковь, на реке Тазе, ниже ее 300 верст часовня и два зимовья у устья реки. Русского оседлого населения только 19 человек – мещан и казаков, потомков первоначальных колонизаторов края. Кочующих инородцев – остяков и юраков – 983 человека. В Дудинском участке, в 3-х селения, 26 станках и 16 выселках проживает 780 человек русских; инородцев – якутов, тунгусов и самоедов – 4782 человека. Селения этой местности разбросаны на громадных расстояниях: так от города Туруханска до села Толстоносовского по Енисею – 780 верст, от с. Дудинского через малую и Большую тундры, а затем по реке Хатанге до села Хатангского 970 верст, а отсюда до деревни Озерной 500 верст, вверх же по Нижней Тунгуске, на расстояние 1500 верст, сообщения не существует совершенно, хотя там и обитает кочующее инородческое население. Форма самих поселений, по большей части, выселками, из которых многие состоят всего из 2-3 одиноко стоящих изб, свидетельствует о том, что население, принужденное вести полукочевую жизнь в борьбе с окружающей суровой природой, не могло сосредоточиться в большие группы земледельческой и торговой страны, и уселось там, где случайно нашло пристанище во время своей бродячей жизни. И русские крестьяне, жители края, под влиянием местных условий, мало по малу осуществляют прежний оседлый образ жизни и теперь ведут полукочевой, переходя летом с места на место и проживая дома только зимой в юртах, или «черных» избах. Большинство крестьян по типу лица и образу жизни сроднились я якутами и постепенно с ними смешиваются. Многие из них уже забыли свой родной язык и даже, по примеру инородцев, употребляют мало хлеба, довольствуясь только рыбой и мясом дикого оленя.
Заброшенное в далекую суровую страну с неблагоприятным климатом, население ведет скудный, убогий образ жизни. Главным средством к существованию являются – рыбный промысел для русского и отчасти инородческого населения и пушной – для инородцев. Холодный климат и бесплодная почва делают совершенно невозможным земледелие. Только юная часть Верхне-Имбацкого округа обладает более мягким климатом, но и здесь произведенные опыты посева ячменя были неудачны. Местности по долине верхнего Таза кажутся, пожалуй, более удобными и для оседлости, и для земледелия, так как здесь есть даже значительные хвойные и березовые леса, — но они совершенно не заселены вследствие неудобства сообщения с этим краем. Скотоводство тоже не мыслимо по причине долгой зимы, требующей много корма для скота, и по неимению пастбищ. Огородничество развито лишь в самой незначительной степени, так как в продолжении короткого лета овощи едва успевают созреть. Понятно, что при таких условиях лишь немногие могут вести свое самостоятельное хозяйство, и если где оно и встречается, то на это явление скорее следует смотреть как на счастливое исключение. В самом деле, проследив отношение числа домохозяйств к остальному населению, мы получаем. Кажется, картину не особенно высокого экономического положения края. Так в Верхне-Имбацком участке из 301 человек (эта цифра показывает число ревизских душ) насчитывается домохозяев только 227 человек, в Дудинском участке из 171 жителя ведут свое хозяйство 102 человека; следовательно, из 472 человек, безусловно способных к труду людей, 143 человека не в состоянии завести необходимых хозяйственных принадлежностей.
Если мы примем при этом во внимание, что за этими 143 человеками, не имеющими своего хозяйства, стоят еще 1069 человек, не способных к самостоятельному труду, и женщин, — то это обстоятельство еще более утвердит наше убеждение. Рассмотрим теперь источники доходов населения, на сколько они могут удовлетворить потребности населения. В Верне-Имбацком участке в 1883-1884 года х было получено:
От рыбного промысла – 6450 руб.
От звериного промысла – 1800 руб.
От извоза – 1960 руб.
От кустарной промышленности – 1250 руб.
От фуражной платы – 8640 руб.
От мелких заработков – 1050 руб.
Итого – 21150 руб.
В Тазовском участке средний годовой доход (1884 года) простирался:
От рыбного промысла – 1500 руб.
От пушного промысла – 1800 руб.
Итого – 3300 руб.
Из приведенной таблицы видно, что эксплуатация естественных богатств, промыслы рыбный и пушной, как постоянных источник заработков, играют такую же роль, как, например, фуражная плата, которую никоим образом невозможно отнести к источникам постоянным. Таким же, более или менее случайным характером отличаются и другие источники заработков – плата за извоз, с каждым годом уменьшающаяся, и доход от кустарной промышленности, если этим именем можно назвать поделку различных предметов, необходимых в быту, лодок, вязание сетей и тому подобное.
Делая раскладку, получим, что годовой доход каждого домохозяина, простирается до 91 руб. 71 коп., каждого жителя в отдельности 9 руб. 6 коп.; в Тазовском участке на каждого приходится еще менее – 3 руб. 29 коп., в Дудинском участке – 4 руб. 90 коп. Денег этих за уплатой податей и недоимки прежних лет, образовавшейся из ссуды хлебного запасного капитала, недостаточно даже для покрытия расходов, самых неизбежных в крестьянском быту. Таким образом, из этого можно убедиться, что промыслы и случайные источники доходов не в состоянии обеспечить населения. Теперь посмотрим, в каком положении находятся эти главные источники крестьянского благосостояния; рассмотрев их, мы еще нагляднее убедимся в том, что без посторонней помощи русское крестьянское население в Туруханском крае едва ли может существовать.
Главным занятие русского населения служит рыболовство, и промысел этот наиболее всего сосредоточен на реке Енисее, который по справедливости может считаться кормильцем местного населения. Начинает рыбный промысел здесь со второй половины мая и продолжается до половины сентября, т.е. во все время, пока река свободна ото льда. В июне ловится преимущественно красная рыба при помощи особого рода снарядов, так называемых предметов (веревка с прикрепленными к ней крючками), а близ села Сумароковского и неводами. После того, как река покроется льдом, ловля некоторое время продолжается с помощью особого рода сетей, подо льдом. По реке Тазу рыболовство существует в незначительных размерах, за невозможностью сбыта. Проживающие у часовни три русских семьи ловят летом красную рыбу и поступаю с ней крайне оригинальным способом, а именно отпускают ее снова в озера, находящиеся по близости, осенью же снова вылавливают ее сбывают в город Туруханск. В реках Хатанге и Хете рыба ловится также исключительно для местного потребления, так как спроса на нее за отдаленностью этих мест, не предъявляется. Так как жители не имеют соли в достаточном количестве, то рыбу сваливают в ямы, где она сохраняется мерзлой во время зимы, в пищу же употребляется полусырой. Таким образом, рыболовство развито только по реке Енисею, тогда как по другим рекам оно существуют только для потребностей местного населения: так в Тазовском участке едва ли найдется и 20 неводов. Уменьшающееся с каждым годом количество рыбы зависит, по мнению знающих дело рыбопромышленников, от неправильной ловли ее в устьях рек. Ежегодно снаряжаются и отправляются на устья рек Енисея и Таза пароходы с артелями рабочих, принадлежащие енисейским купцам. Ловля рыбы производится ими самым хищническим способом. Когда рыба, преследуемая дельфинами, входит в реку и в громадном количестве скучивается возле берегов, то почти без всякого труда вылавливается; при этом выбирается только крупная, которая здесь же и засаливается, а остальная мелкая, целыми кучами, так и остается на берегу, где лежит до тех пор, пока не сгниет. На устье Енисея для промысла приходит теперь из Енисейска 5 пароходов, 10 судов и до 20 больших лодок и в продолжении 5 или 6 суток успевают добыть 15-30 тысяч пудов. В устье Таза повторяется та же история, и эта столь обильная прежде рыбой река в настоящее время не дает уже такого улова. А между тем, несколько лет тому назад, рыба водилась в таком изобилии, что ее ловили таким образом: перегораживали реку частоколом, затем на некотором расстоянии вбивали другой ряд кольев, постепенно суживая его к середине, которую оставляли свободной. Рыба, заходя в загороженное пространство теряла выход и скоплялась в таком количестве, что ее черпали плетенными корзинами. И здесь также ловля производится торговцами-рыбопромышленниками хищническим способом: берут только крупную рыбу, мелкую же выбрасывают на берег. Понятно, что против такого способа никакие богатства устоять не могут. Местное же население, конечно, не может конкурировать с пришельцами, потому, что ловля рыбы в низовьях реки соединена с большими трудностями, может производиться только артелями и требует большой ловкости – качества, которым обладают приезжающие рыбопромышленники, нанимающие там артели рабочих. Таким образом, местное население лишается главного источника своего дохода для пропитания. Следует заметить, что рыболовство приезжих торговцев незаконно, и захват ими рыболовных дач следует рассматривать как прямое посягательство на чужую собственность. В 1877 годы был возбужден вопрос об отдаче этих местностей в аренду, на том основании, что они представляют пустопорожние государственные земли, но администрацией Енисейской губернии вопрос этот был отклонен, так как земли еще не были размежеваны, и вместе с тем было признано право пользования ими за ближайшими инородцами, которые в 1878-1879 годах наложили на них оброк, с обращением арендной платы на погашение долгов по хлебной недоимке. Но, за отсутствием правильно-образованного контроля, плата поступает не от всех рыбопромышленников. Таким образом, необходимо энергическое вмешательство для ограждения интересов местного населения от приезжих торговцев и кулаков и установление правильного надзора за их действиями, чтобы остановить падение рыбного промысла и вместе с тем экономического благосостояния страны.
Другим промыслом, не менее важным для русского и почти единственным для инородческого населения, по крайней мере, в некоторых местах, является промысел звериный. Центральными пунктами этого промысла служат низовья рек Таза и Енисея, главным же образом Большая и Малая тундры. Здесь особенно распространена добыча дикого оленя, которого ловят следующим образом. С наступлением осени стада этого животного обыкновенно возвращаются с побережья океана, где они проводят более теплое время года, в южные части. При переправах через реки его выжидают, и когда сойдет в реку, в это время охотники выезжают на лодках и убивают плывущих животных без особого труда. Мясо оленя идет в пищу у инородцев, так как они не имеют хлеба и употребляют его в весьма ограниченных размерах, шкура же идет на разные подделки. Кроме оленей, в северных местностях ловят: лисиц, песцов, белок, колонков; охота на волков и медведей предпринимается более из необходимости, для защиты стад оленей. Особенно ценятся песцы, добываемые в Тазовском участке; шкура голубого песца, который признается самым ценным, стоит от 10 до 25 руб., ниже его по достоинству белый – от 1,5 до 2 руб. В последнее время, вследствие какой-то болезни, этот зверь попадается значительно реже, а несколько времени тому назад находили целые кучи издохших животных. В южный частях Туруханского края попадаются соболи. Доход от пушного промысла в 1884-1885 годах доходил в Тазовском и Верхне-Имбатском участках приблизительно до 3600 руб., в Дудинском 6000 руб., следовательно 9600 руб. Цифра эта с каждым годом будет падать, так как уменьшение количества пушных зверей идет довольно быстро.
Опубликовано 29 января 1887 года.