Из летних экскурсий.
Нижнеудинский округ по красоте и разнообразию видов местности по справедливости может быть назван сибирской Швейцарией: достаточно указать на причудливые формы высоких гор, скал и утесов, множество подземных пещер, галерей, живописных водопадов и т.д. А едва проходимые леса (листвини, кедры, пихты, сосны, тополя и березы), протянувшиеся на десятки верст, топи, поросшие зарослями, громадные ельники и кедровники в падях гор изобилуют в достаточном количестве всевозможного рода животными (медведь, волк, кабан, рысь, росомаха, лисица, соболь, изюбр, коза и сохатый, т.е. лось, которого в особенности много); и если зверовой промысел в значительной степени упал по сравнению с прежними годами, то это не потому что зверя стало гораздо меньше, а потому что всесокрушающий кабак, способный убить какую бы то ни было промышленность, сильнейшим образом повлиял на упадок названного промысла, главные представители которого – буряты и карагасы имеют непреодолимую страсть к вину. Пропивается не только результат промысла, но и все необходимые принадлежности к нему. Не успеют еще зверопромышленники выехать из тайги на суглан (праздник 6 декабря, общий съезд всех инородцев для уплаты податей, ясака, размен пушнины на хлеб, порох, свинец и пр.), как уже их встречают на всех путях, в лесных трущобах многие их местных кабатчиков, мещане, зажиточные поселенцы, вообще все местные спиртоносы, и вот тут то разыгрываются характеристичные сценки самого бесшабашного обмана, повального пьянства и грабежа. Зная слабость инородцев к водке, спиротоносы предварительно угощают их безвозмездно, примешивая к вину какую-то отвратительную смесь «пуще дурмана», а затем уж делают, что хотят. Карагас под влиянием вина забывает все: за бутылку разбавленной до нельзя водки дает две, а иногда и более шкурок лучших соболей, лисиц, пропивает не только оленей, ружья и пр., но зачастую предлагает жен и дочерей… Вот одна из главных причин крайнего обеднения и ежегодного увеличивающейся смертности этих коренных обитателей здешних лесов карагасов. Не так давно из насчитывалось до 1000 человек, а теперь едва найдется 300 душ. От природы они доверчивы, прямодушны, очень тихого нрава, неутомимы и бесстрашны на промысле, но до крайности нечистоплотны, неразборчивы в еде и не податливы к воспринятию какой бы то ни было культуры: переняли у своих соседей и учителей русских одну только водку и табак. Все они полухристиане, полуязычники, имеют смутное понятие о христианской истине, хотя большинство их них говорят по-русски довольно сносно. Заинтересовавшись рассказами Ч-ва (завзятого промышленника и приятеля карагасов) об вымирающем уже племени карагасов, их обычаями, способами охоты, некто Гундарев решил воспользоваться случаем посетить бирюсинскую тайгу, а главное хотелось ему воочию убедиться в справедливости рассказов о бесстрашии и ловкости этих закоренелых истребителей зверей. Охотники отправились верхами через хребты по едва заметной тропинке, известной только одному Ч-ву; путь лежал по направлению на юго-запад: впереди виднелись, покрытые по склонам синевой белые вершины высоких гор, которые Гундарев ошибочно принял было за снеговой хребет Белогорья, но оказалось, что так называемые «мангарашские белки», — голые каменные вершины которых покрыты белым мхом, а до Белогорья от них считается еще более 100 верст. Дорога шла сначала ущельем, а затем, поднявшись на первый белок, приходилось ехать косогором по довольно крутому скату второго белка. Малейшая неосторожность со стороны седока или лошади грозила падением в пропасть; не было возможности взглянуть в сторону без того, чтобы тотчас же не закружилась голова. По рассказам Ч-ва, многие из русских смельчаков во время весенних охот нашли себе вечное успокоение в этой громадной пропасти вместе с лошадьми; только обрывки одежды на утесе или какая-нибудь брошенная вещь свидетельствовала об их гибели. Через несколько часов охотники добрались до вершины последнего самого высокого белка. Не смотря на то, что это было уже в 20 числах июня месяца, на редко встречающихся березках мочка была еще только в зародыше, местами лежал снег, изредка попадались кедры и ели, но какие-то маленькие, убогие, с низу до верху покрытые паутиной беловатого мха, повсюду камень и белый мох… Ни одно живое существо не встречалась взорам, кругом мертвая тишина, наводящая какую-то безотчетную грусть… Невольно вспоминалась только что пройденная падь или долина, где то и дело перепархивали с ветку на ветку пернатые обыватели лесов, часто слышался лай собаки в погоне за козой, — кругом была заметна жизнь…
Спустившись с белка, охотники расположились на ночлег возле густого ельника, посредине которого протекал небольшой ручей и кое-где, из под мха, зеленела свежая травка. Хоть то была и скудная пища для утомленных лошадей, но делать было не чего, наступали сумерки, а до хорошего корма было еще далеко. Целую ночь шел дождь, не было никакой возможности поддерживать огонь. Мокрые и продрогшие до мозга костей, охотники поднялись с рассветом, чтобы продолжить путь. Одна из лошадей, объевшись, вероятно, мха, лежала как пласт, изо рта клубом шла пена; вливание в рот воды и водки с солью не помогли, через полчаса лошадь была уже мертвой. Пришлось одному из охотников продолжать путь пешком. При переводе через Мангарашский хребет, на одной из вершин, охотники встретили до 20 остовов карагасских юрт. Во время жаров мошка и пауты сильно донимают оленей и потому карагасы со всем своим скарбом перебираются на эти вершины, где царствует постоянная прохлада и мошки не бывает. Добравшись до р. Яги (приток р. Бирюсы), охотники решили отдохнуть, но тут с ними случилось небольшое происшествие, едва не окончившееся кровавой развязкой. Гундарев послал Ч-ва к реке поставить метку, для того чтобы знать, насколько сильно поднимается вода. Не прошло и пять минут по уходу Ч-ва, как вдруг по лесу раздался отчаянный крик: «барин, берите ружье, медведь давит!» Гундарев вскочил, схватил свою бердану и бросился из шалаша в ту сторону, откуда слышался крик… Сделав несколько шагов, Гундарев остановился, как вкопанный: прямо на него бежал тихим скоком громадный черный медведь, красавец медвежьей породы и самый злой из них, «крестовка», с белым пятном на груди. Медведь моментально поднялся на дыбы и, уставившись на Гундарева, начал «вышкать» (т.е. выбрасывать изо рта массу слюнь); расстояние между ними 10-ть шагов. Затаив дыхание, стараясь преодолеть невозможную дрожь в руках, Гундарев навел дуло ружья в центр груди этого повелителя лесов и… звякнула осечка! У Гундарева помутилось в голове и он только смутно смог припомнить потом, что черная масса, сбив его с ног лапой, пронеслась дальше…
— Что, барин, обидел подмога, чтоб ему пусто было! Поднимая Гундарева острил Ч-в. Оправившись, оба начали смеяться над своим поражением и очень сожалели о потерянной шкуре такого редкого экземпляра медвежьей породы. В ружье Гундарева не оказалось патрона, который был вынут Ч-вым из боязни, чтобы не отсырел. Гундарев ничего об этом не знал и, бросившись из шалаша не захватил сумку с патронами. Ч-в в свою очередь рассказал, что, пройдя шагов 50-ть, он спустился к реке, нагнулся воткнуть в берег палочку, как вдруг услышал позади шорох; обернувшись, увидел подкрадывающегося к нему медведя.
— То-ись во всю мою жизнь не доводилось мне так пужаться, а бивал их много на своем веку, говорил Ч-в, оборони Бог, думаю: ни ружья, ни ножа с собой, место чистое, а зверь матерый напирает… ажно пот выступил… пропал думаю… ну и заорал, что было мочи, захлопал в ладоши, он и поворотил к вам… Побелели же вы, барин, после осечки! – закончил Ч-в.
— Трухнул таки порядком, сознался Г-в. К вечеру охотники въехали в район кочевки карагасов. В нескольких местах виднелись бренные останки умерших инородцев, некоторые из ящиков были пусты, возле них следы зверей и обглоданные человеческие кости. Почти все ящики обрызганы кровью, вероятно, оленьей, которых режут на могиле умершего хозяина. На высоте двух аршин от земли, между деревьями устраивается сруб, на который ставят продолговатый досчанный ящик с телом покойника, сверху накрытый корой лиственницы; сучья окружающих деревьев сплошь увешаны тесемками, обрывками и тряпицами разных цветов – вещественные знаки уважения к покойнику. – В расстоянии 2-ух верст от кладбища, на луговом берегу р. Бирюсы стояла одиноко карагасская юрта, позади которой, за изгородью, паслось до 10 оленей. С приближением охотников поднялся невообразимый лай и вой стаи собак; больших усилий стоило вышедшему из юрты карагасу унять рассвирепевших животных. На юрте и вокруг были разложены шкуры зверей, подобие какой-то одежды, войлоки, потники и пр. Пожилой карагас ласково принял гостей, бойко отвечая на вопросы охотников, засуетился возле тагана приготовить чай. Затем, вышел из юрты и кого-то крикнул по-карагазски. Он был вдов и жил с дочерью. На зов отца прибежала девушка лет 17-ти, совершенно почти раздетая, она спокойно продолжала заплетать свои мокрые косы, видимо, нисколько не стесняясь присутствием посторонних. Тип лица, в особенности у молодых карагасок большей частью симпатичен: скулы выдвинуты далеко меньше, чем у мужчин, а большие черные глаза, немного приплюснутый нос, красиво очерченные губы и тихая кошачья походка – все это вместе делает из многих из девушек-карагасок довольно привлекательными. Между карагасами обычай сватовства во многом схож с обычаем бурят. Сговорившись с родителями относительно калыма за невесту, карагас после некоторых, своеобразных церемоний уводит невесту в свою юрту в качестве жены. По выезде на суглан (6-го декабря), священник венчает молодых по православному обряду и заносит в семейные списки. Впрочем, многие живут не венчанными по нескольку лет.
Раз в год при общем съезде карагасов, священник крестит детей разных возрастов по указанию шуленги. Сами карагасы редко обращаются с подобными просьбами к священнику, повинуются только приказанию и вообще почему-то относятся с недоверием к христианским порядкам. О точном числе душ карагазского племени по официальным данным полицейского управления знать очень трудно, потому, что не все из них съезжаются на суглан. Многие из карагасов перекочевали к границе Китая и ведут обменную торговлю с монголами или как здесь называют «манскими братскими» (с косичкой). Относительно пищи карагас крайне не разборчив: ест все, что под рукой – всевозможных зверей (кроме соболя), павшую оленину, внутренности животных сырьем, рыбу, птиц, белку и проч., любит пресловутые инородческие лепешки (мука смешанная с водой и запеченная в пепле), кирпичный чай, но непременно с мукой и солью. На вопрос Гундарева о числе семейств, карагас выразился так: «наш карагас много был, шибко водки любит, мрет. Много ушел далека граница. Обижал русский, обманывал. Теперь карас сам стал хитрой, обманывать стал и у русского другого заберет вперед на мех товара, а сам не придет на суглан…»
Отдохнувши, охотники с проводником (карагасом) отправились дальше к центру кочевья большинства карагасов. В следующий раз мы подробно сообщим о степени развития промысла карагасами т о различных способах добывания зверей, а также бытовую сторону карагасского общежития.
В.В. Гирундов.
Опубликовано 1 января 1885 года.