Известие о Киренском монастыре.
Зачался монастырь ЗРОА (1663) года по челобитью черного попа Ермогена с крестьянами, а били челом в Илимск воеводе Лаврентию Обухову, и по челобитью их данная дана из Илимского приказа.
А церковь построена Живоначальной Троицы до Алексия человека Божьего и Владимирской Богородицы ЗРОГ (1665) года по челобитью того же черного Попа Ермогена, а били челом Великому Господину Симеону Архиепископу Тобольскому и Сибирскому, и по тому их челобитью благословил Преосвященный и грамоту дал.
А вторая церковь построена честного и славного пророка Пелтечи и Крестителя Иоанна в ЗСА (1698) году по челобитью Господней Василия да Алексея Филатовых прикащика из Никиты Климова по обещанию, а бил челом Великому Господину Игнатию Митрополиту, и преосвященный благословил построить и по построении освятить того же монастыря Игумену Варлааму; а на освящение церкви святой Антиминс, миро и масло послано с попом Михаилом Даниловым, и о чем явствует посланная копия с подлинной грамоты.
А при оном монастыре деревни:
Заимка Скобельская приложена за вклад от сына боярского Василия Скобельского ЗРОА (1663) году.
Д а к тому ж монастырю приложена за вклад Заимка Бочкарева ЗРОА году от Петра Остафьева
К тому же монастырю приложить заимку Хабарову и мельницу за вклад Илимский сын Боярский Ерофей Хабаров РОЕ (1667) году.
В тех же вышеописанных годах приложена мельница вниз по Лене реке Кутолака от монаха Иосифа.
ЗРЧ (1682) году приложил за вклад заимку Макаровскую и мельницу Никита Макаров, а на ту Записку и данная дана Илимского Воеводы Ивана Васильевича Приклонского за Печатью Государевой.
ЗРЧ году отведена порожняя земля к тому же монастырю Ангинская Заимка (отстоящая от Киренска на 680, а от Иркутска в 250 верстах, в нынешнем Верхоленском округе, замечательная тем, что в ней родился Иоанн Евсеевич Попов-Вениаминов, нынешний Иннокентий архиепископ Камчатский, Член Св. Синода) по указу Великих Государей, а оная данная за печатью Илимского города за государевой печатью.
Со всех этих грамот и данных Игумен Пахомий с братией представили Преосвященному Иннокентию точные копии. И только. А какой доход приносили эти заимки и мельницы, о том никаких записей не оказалось. Прежние настоятели не вели их, а сам Пахомий, по словам его, еще не успел привести всего в порядок. И преосвященному оставалось поручить следовавшему с собой своему приказу составить, по возможности, отчетность с натуры вещей и с показаний целого числа братии. За всем тем монастырь оказался не беден; в нем найдено уцелевших за произвольными безотчетными расходами денег до 4-х тыс. рублей.
Между тем Владыка занимался рассмотрением поданных ему в Полторацкой деревне от высылаемого по просчету из Керинговской экспедиции в Петербург беспокойного комиссара Петра Мироновича доносов на иеромонаха Феофила, на пастора при Беринге Христиана Милесса и на всю экспедицию, и признав дело это к своему расследованию не подлежащим, положил передать по приезде в Иркутск вице-губернатору Плещееву. Обратив затем внимание на обширность Киренского прихода, слагавшегося, кроме самого острога, из многих отдаленных вниз и вверх по р. Лене деревень, в помощь Киренскому священнику Иакову Панфилову посвятил диакона Киренского Троицкого монастыря Ивана Иванова во священника. А в страх прелюбодеям, велел им публично наказать перед народом одну неверную жену и ее обольстителя. Учеты монастыря, составление всему монастырскому имуществу подробной описи и распутица надолго задержали здесь архипастыря, и он выехал из Киренска 26 числа Октября.
Епископ Иннокентий Нерунович в рассуждении умиравших не своей смертью следовал правилу своего священника святого предшественника. Пониже Заборовской деревни найдено было мертвое тело промышленного человека Ивана Емельянова Корюкова со всеми признаками насильственной смерти. И когда спросили Владыку, как погребать убиенного; он решил: ежели Корюков пришедшего 1734 или сего 1735 года был на исповеди; то его погрести при церкви, а если не был, то за церковной оградой. Думается, что худа бы не было, если бы и ныне положить какое-нибудь различие при погребении памятовавших и непамятовавших об очищении своей совести. И вообще желалось Владыке уяснить, в какой мере прибрежные насельники Лены исполняют христианский долг исповеди и святого причащения. Но что же оказалось? Все священники единогласно объявили, что, по прежним порядкам у них совсем не велось исповедальных книг, да и форм на ведение их они ни от кого не получали. По личному исследованию, Владыка нашел отзыв священников не лживым, и приказал выдать формы, вменил им в строгую обязанность вести с сего времени исповедальные книги, и принимать к возбуждению нерадивых меры, неупустительно.
Когда Преосвященный плыл вперед, житель Марковской деревни били ему челом, чтобы разрешить им к имеющейся у них часовне во имя пророка Илии прирубить алтарь и обратить ее в церковь. Но в то время не собрано от всех прихожан заручных записей, и Владыка отложил это дело до своего возврата из Якутска. Теперь поданы ему заручные записи от пожелавших быть в приходе Марковской Ильинской церкви жителей деревень: Марковской, Девятириковской, Назаровской, Тирской, Улканской, Казимеровской, Красноярской, Леоновской и Потаповской. И препятствий к преобразованию часовни в церковь более не оказалось, просимое разрешение на устроение алтаря последовало.
С другой стороны в Вешниковской деревне была самовольно устроена во имя св. Кирика и Улитты часовня. Преосвященный предписал Игумену Пахомию ее запечатать. Таковая же часовня, с словесного дозволения игумена Пахомия Усть-Кутского священника Антония Сергеева, без разрешения архиерейского, была выстроена во имя Нерукотворенного Спасова образа в деревне Казарок: эту велел совсем уничтожить. Подобно сему преосвященный распорядился относительно самочинной часовни во имя Архангела Михаила в деревне Голых, в заказе Илгинского священника Луки Афанасьева. Причиной строгих распоряжений против самочинных часовен епископ Иннокентий поставлял тоже опасение, которое было некогда поводом к закрытию всех вообще часовен в России, — именно, чтоб среди такого самочиния не утвердились где-нибудь раскольники с своими молитвенными домами.
Еще в Киренске преосвященного встретил указ состоявшийся в Святейшем Синоде 31 января того 1735 года, и послуживший не мало к замедлению пути архипастыря. Этим указом поставлялось епархиальным архиереем в обязанность засвидетельствовать, все ли священно- и церковно служители, и дети их как на службе состоящие, так и никуда неопределенные, но в подушных оклад не записанные, а в 1730 и 1731 годах имевшие от роду не менее семи лет, принимали двойственную присягу на верность Императрице Анне, и кто и где именно присягал, и кем наведены к присяге? Смех и горе породило это дознание в среде тогдашнего малограмотного духовенства. Может быть и не один священник делал Преосвященному отзывы в роде следующего: «я человек к тому делу не заобычаен и не умею, что делать; сам закащик знает про меня, что мне сделать, боюсь учинить проронение; а потому прошу вашего Преосвященства от такого дела за такой моей необычайностью и недоумением меня уволить». И на такую откровенность Владыка не гневался, — немощи немощных брал на свои рамена.
Много утешен был Архипастырь принятыми в продолжении пути донесениями от разных священников о довольно успешном обращении в христианство инородцев: но в то же время не менее огорчен был жалобами новокрещенных, что их не только не избавляют сборщики от платежа ясака, да еще угнетают более, чем новокрещенных.
16 Ноября Преосвященный остановился в Анинской заимке при Ильинской церкви; лично поверил как дела, относившиеся к Киренскому монастырю, так и казну церковную, простиравшуюся до 400 рублей. Отчет в последней представлял ему церковный староста Афанасий Ярославович, сменивший Ивана Вологдина да Якова Башарина.
Для управления судном, которое в обратный путь надлежало тянуть против течения, в помощь браны были монастырские вкладчики, пять человек из Якутска и столько же от монастыря Киренского. Первые отпущены восвояси еще из Киренска, а последние из Ангинской заимки.
Отсюда же предварительно отправлены были в Иркутск излишние экипажи Преосвященного: двоеколки, одноколки, телеги и упряжь для тележной и верховой езды; в числе седел значилось лучшее архиерейское – крытое бархатом с черной кожаной наметкой.
Перемена и пополнение причтов, начатые с Витима и далее были предметом внимания Архипастыря. В Усть-Куте дьячок Василий Косыгин, отказавшийся от службы на основании происхождения своего от записного плотника, заменен 2 ноября сыном священника Сергиева Герасимом; 19 ноября по просьбе священника Бирюльской Покровской церкви Зиновия Иванова Шергина, определен сюда причетником сын священника Верхоленской церкви Ивана Шергина Иван же; а из Манзурки Преосвященный написал в Иркутск, чтоб немедленно прислали сюда на служение Ивана Захарова, находившегося священником с Соборе при храме Иоанна Войственника, на место нетерпимого в Манзурке вдового Федора Сидорова Шастина, а сего последнего приказал немедленно выслать с собой в Иркутск.
25 Ноября Преосвященный Иннокентий Благополучно возвратился в Иркутск; а 27 числа отослал в провинциальную канцелярию, бывших при нем для охранения, трех солдат. Таким образом путешествие Иркутского Епископа в одну сторону неизмеримой паствы и только до Якутска ( а за ним еще оставались Охотск, Анадырск и Камчатка) совершалось 5 месяцев и 18 дней.
Церковные сведения по Енисейской епархии за 1865 года.
Опубликовано 18 июня 1866 г.