Верхоленск (сентябрь 1888 г.).
Странные, небывалые и малопонятные события переживались недавно верхоленцами. В мае город наш очутился как бы на военном положении: тюрьма и каталажка были переполнены арестованными; даже квартиры частных лиц, вопреки их согласия, были преобразованы в какие-то тюрьмы, охраняемые сельским караулом. Сидели под арестом люди различных положений: тут есть и ссыльные всякий категорий, в числе которых не мало лиц, присланных к нам для исправления вредного образа мыслей, есть и наши обыватели: сидел и волостной старшина. Мы, верхоленцы, просто недоумеваем и тщетно ищем объяснения таким фактам, как таскание женщин куда-то по улице, и даже не решаемся спросить кого следует о причинах, вызвавших столь неделикатные меры. Попробовал было один из наших обывателей, — мещанин Якимов, поинтересоваться смыслом и сущностью таких небывалых у нас явлений, и даже стал разъяснять тащившим по улицам одну из женщин необходимость более деликатного способа обращения с женским полом, но за эти разъяснения попал в кутузку в качестве какого-то «соучастника».
Весь сыр-бор загорелся вследствие того, что трое из сосланных сюда на время явились к исправнику для объяснений по поводу того, что двух женщин силой тащили по улице в квартиру за какой-то разговор с проезжавшей через Верхоленск партией арестантов; при этом объяснении исправнику было нанесено оскорбление действием в его квартире. Но все дальнейшее становится уж вовсе непонятным. Почему, например, вели по улице в тюрьму несколько человек, связанных веревками, если стража по крайней мере в пять раз превосходила численностью арестованных? Зачем женщин насильно перетаскивали из одной квартиры в другую? Для чего лишаются свободы лица, вовсе не принимали участия в столкновении с полицией, и квартиры частных лиц превращены в тюрьмы против воли хозяев? К чему, наконец, отрывается от работы такое большое количество крестьян для охранения этих импровизированных тюрем? Все эти вопросы задавались чуть ли не каждым из обывателей, мысли который по неволе вращались около этих прискорбных историй, составлявших злобу дня верхоленцев, но ответа никто не находил.
Не имея официальных данных для суждения о том, кто именно является виновным во всех этих историях, до сих пор, не бывавших у нас, не могу, однако, не заметить, что со стороны представителей здешней полиции были допущены крайне бестактные действия, вроде приставления дула револьвера ко лбам арестованных и извержения на них целого арсенала ругательств, непереводимых на иностранные языки. Не касаясь разных слухов, рисующих так или иначе деятельность нашей полиции в этих событиях, скажем только, что для нас, верхоленцев, было бы очень желательно скорейшее вмешательство в это дело губернских властей.
Опубликовано 14 сентября 1888 г.