Прист. Лиственичная, Ноября 8, 1858
Удобство путей сообщения значительно способствует развитию естественных сил каждого Государства. Пароходы, паровозы, телеграфы, сближающие огромные расстояния и сокращающие время, могут назваться двигателями в отношении процветания страны и народного богатства. Наглядным примером тому служит Северная Америка.
Обширная Сибирь, пространством далеко превышающая весь Европейский материк, особенно нуждалась в удобствах сообщения. Забайкальская страна как бы отрезана от Иркутской губернии бурным Байкалом, а дорога кругоморсая представляет неисчислимые трудности при следовании через нее на верховых лошадях, не говоря уже о потере дорогого времени. Много было проектов к возможному улучшению этой дороги, но все это не привело к удовлетворительным результатам.
При непостоянстве ветров случались в прежнее время, особенно осенью, большие несчастья с дощанкиками, т.е. с купеческими судами, перевозившими через Байкал разные тяжести и пассажиров. Иногда носило эти суда в течение целого месяца, выбрасывало на пустынный берег или на подводные камни – и от них оставались одни лишь обломки. Другие, не достигнув по назначению, оставались на месте до морестава, правильнее – «озеростава».
В десятых годах, в губернаторство Трескина, под начальством которого я служил, учреждено в Иркутске Адмиралтейство, а на Лиственничной пристани выстроены два транспортных судна, называемых галиотами. На них перевозились чиновники, следовавшие за Байкал по делам службы и другие лица. Галиоты, хотя красиво построенные, были слишком плоскодонны, по крайней мере для плавания по Байкалу. Опыт доказал, что эти суда подвергались почти тем же самым остановкам и неприятным случаям как и дощаники. Следовательно галиоты не приносили существенной пользы, а содержание их было слишком начетисто для казны, и потому они упразднены лет за двадцать. Бог с ними!
Могу передать читателям несколько случаев неудачного плавания по Байкалу на дощаниках и галиотах в прежнюю пору. Я веду постоянно путевые записки с 1824 года, с той поры как мне впервые удалось посетить Якутскую Область, а потому мне хорошо памятны все эти обстоятельства.
В 1835 году командирован был из Петербурга для обозрения Сибирских горных заводов Константин Владимирович Чевкин, теперешний Главноуправляющий Путями Сообщений. В передний путь переправился он через Байкал скоро на казенном галиоте, и спрашивал штурмана смеясь: зачем называют это озеро морем, да еще и святым? В Сентябре того же года Чевкин возвратился из Забайкалья на том же галиоте, но плавание на этот раз было не так счастливо. Едва, галиот выплыл на середину моря – как в один миг настает ужаснейшая буря; судно лавирует в разные стороны, Лиственничный мыс виднеется несколько раз, а к берегу пристать невозможно. Галиот носило таким образом по морю двенадцать суток, наконец он ринулся всем днищем на коргу, т.е. на каменную отмель, недалеко от Посольской пристани, потерпел большие повреждения и оказался непригодным к употреблению. После того зародилась мысль о упразднении Иркутского Адмиралтейства.
В 1839 году отправляются за море два дощаника со спиртом, в котором встретилась надобность для Верхнеудинских сборов. Первое судно выходит из Лиственничного 12 Октября, другое 3 Ноября – и что же? Оба эти дощаника не достигают своего назначения. Их носит по морю долго, очень долго. Настает Декабрь, появляются льдины парядных размеров, которые то соединяет в одну сплошную массу, то разбивает бурею. По странной игре случая, пресловутые дощаники, отправленные, как я говорил уже, в разное время, не хотели кажется, разлучаться друг с другом и сошлись в одном месте. Лавируя в разные стороны, они наткнулись на ледяную твердыню, приблизительно в десять верст длины и полверсты шириною, вошли как бы невольно в середину этой ледяной массы и очутились верстах полутора один от другого. Но эта близость была не очень утешительна для пассажиров и рабочих. Все старания лоцманов выйти из такого неподвижного, затруднительного положения – оставались напрасными, ибо по толщине льда нельзя было прорубить борозды, да и пространство слишком велико. Находясь в этой особенного рода засаде, несчастные были предоставлены на произвол попечительного проведения. В самом деле, кто мог бы спасти людей, находившихся от жилья в 20-25 верстах, да и как подступиться к судам? Меж тем предметы продовольствия незаметно истощались, не смотря на порядочный запас; несчастным грозила голодная смерть, со всеми ее ужасами. Уничтожив дотла хлеб и рыбу, рабочие принялись за рассол, потом начали есть кожи. Положение ужасное! Все предавались отчаянью немому, невыразимому, ожидали беды неминуемой и усердно молились Богу. На четвертый день праздника Рождества Христова весь Байкал покрылся льдом; наши страдальцы вздохнули свободнее, как бы воскресли, и 29 Декабря вышли в Култук полуживые.
Во время переезда через море на галиотах, много испытал страху и я грешный. Пред отправлением моим осенью 1835 года ветер был попутный и сильный; судно наше мчало с быстротою необычной. Три часа спустя после отъезда стал уже пред нами обрисовываться вдали на туманном небосклоне Посольский маяк и здания уединенной обители; но в один миг погода изменяется, настает ненавистная «Горная» — и галиот помчало обратно к Лиственничному, совсем против желания нашего. Началась буря, волны разыграли не на шутку и перекидывались через борт. Лишь на четвертый день достигли мы Посольской пристани. Но опасность при переезде через озеро – виноват – море, тоже осенью 1836 г., казалось очевиднее. Галиот наш, Управляемый штурманом Н.И., (любившим немножко покурить — молвит шепотом) наткнулся как-то на мел, чего конечно не случилось бы, если б моряк получше исполнял свою важную обязанность. Пассажиры явно роптали на штурмана. Матросы кинули якорь, его срывает; с трудом укрепляемся мы на другом месте, хотя очень опасном по соседству подводных камней. Темнейшая ночь, беспрестанно возрастающая буря, трескотня судна готового, казалось, разбиться в дребезги, — все это приводило нас в невольный ужас. Галиот кидало из стороны в сторону, как утлую ладью, правильнее – правильнее как лукошко (простите за сравнение). Мы попали в настоящую толчею. Ураган не переставал свирепствовать, а на беду сделалось еще не выносимо холодно. (В эту самую ночь – на 15 Сентября сорвало сорвало в Иркутске крыши с некоторых домов и сделало к них другие. Значительные повреждения). Матросы и самые пассажиры беспрестанно выкачивали воду из кают. На следующий и на третий день та же буря, отчаяние начало овладевать нами. Мы не спали три ночи сряду и какими они показались длинными! Напоследок погода немного стихла, но зыбь все таки была велика. Мы садимся в лодку, которую кидает как щепку, заливает водою и часа через два выходим мы на берег, вымоченные с ног до головы и совершенно истощенные.
Вот какие удобства ожидали переезжающих чрез Байкал, не более как лет за 20 перед сим.
Навигация чрез Байкал открывается с 20 мая и длится до половины Ноября, а зимний путь с Января до половины Апреля; но бывали смельчаки, которые решались перевозить торгующих, спешивших по делам своим в Кяхту или других лиц – в начале Мая, за два дня и даже за день до вскрытия моря. Один из таких удальцов вызвался доставить в короткий срок до Посольска нужную тяжесть позднею осенью и сдержал свое слово, как бы наперекор ветрам и самому Байкалу. Судно (со спиртом) вышло из Лиственничной пристани 24 Ноября 1834 г., и пользуясь счастливым попутным ветром, в шесть часов достигло противоположной стороны, делая следовательно по 17 с половиною верст в час. Подрядчик берет там другую ценную кладь, доставляет ее на Лиственничное с такой же скоростью, и зарабатывает в трое суток полторы тысячи рублей. Не даром гласит пословица: смелым Бог владеет.
Для безостановочного же сообщения Иркутска и Забайкальскою стороною существовала с незапамятной поры верховая езда на протяжении 623 верст, минуя Тунку и Харацай (до Кяхты). Путь шел местами топкими, на нем встречалось множество речек, которые при весеннем разливе останавливали проезжих, а в долинах лежал глубокий снег. Надо было отыскать другой путь – и Трескин исполнил замечательное предприятие, проложил дорогу чрез известный Хамар-Дабан (480 в.). Однако ж и этот путь был до чрезвычайности труден, хотя во время следования и не было остановки (Мне случилось в последний раз переезжать чрез эту высокую гору 2 Декабря 1838 года). В последствии, именно в 1836, открыта лучшая и ближайшая дорога (400 верст), главнейшее морским берегом.
Вот каковы в прежнее время были наши пути и средства сообщения с Забайкальем и Кяхтой. Устройство на Байкале пароходов составляет в некотором смысле эпоху в этом отношении.
Учредителем пароходства по Оби, Иртышу и нашему Байкалу был в 1845 Н.Ф. Мясников, один из так полезных обществу граждан, имя которых навсегда должно остаться памятным. На Байкале были им устроены два парохода «Николай» и «Наследник Цесаревич», но скоро первый из них сгорел по несчастному случаю, так что до настоящего времени пароходное сообщение на Байкале, поддерживалось одним только пароходом. В конце прошлого года Д.Е. Бенардаки, известный многими своими полезными предприятиями, из уважения к Начальнику нашего удаленного края, обессмертившему себя присоединением к России Амура, назначил нужную сумму на сооружение двух пароходов, каждый в 60 сил. Строителем этих судов был британский подданный, инженер-механик Гуд, занимавшийся в России лет двадцать постройкою пароходов на Черном море и на Волге, приобретший известность и награжденный от нашего Правительства большою золотою медалью. Вся хозяйственная часть поручена была г. Бечасному.
С половины Декабря 1857 года закипели работы на Лиственничной пристани и меньше чем в год совершенно окончены, что доказывает необыкновенную деятельность лиц, действовавших при сооружении пароходов. Рабочих находилось 160 чел. Лесные материалы заготовлены на пристани заблаговременно, инструменты и разные другие вещи приобретались в Иркутских лавках отдельно и по подрядам. Некоторые предметы с трудом можно платить за них значительные цены, чтобы только не остановить постройки. Обе пароходные машины, весом более 3000 пуд., доставлены из Нижнего Новгорода по частям и последний транспорт пришел только что 6-го минувшего Октября. В Воскресенье 26 Октября происходило освящение на Лиственничной пристани одного из них вновь выстроенных пароходов, названного: «Муравьев-Амурский». Не смотря на время года, погода стояла прекрасная. Накануне спуска парохода, прибыл Генерал-Губернатор на пристань в 5 часов пополудни. Все засуетилось к принятию дорогого гостя, поместившегося в доме г. Бенардаки возле гостиницы. На другой после того день, в 8 часов утра началось Богослужение, совершенное в местном храме Архимандритом Посольского монастыря с двумя священниками. \в половине 10-го двинулась оттуда к пароходу духовная процессия и ровно в 10-ть часов началось его освящение с обычною торжественностью. По окончании церемонии, по команде Графа Муравьева-Амурского подмостки подрублены – и чрез минуту пароход, украшенный разными флагами, скатился в море при громе пушек.
В 12 часов Генерал-Губернатор прибыл с прочими в гостиницу к обеденному столу; гостей собралось более тридцати человек – в том числе были и дамы. За обедом провозглашены тосты: в честь его Сиятельства Графа Амурского, владельца парохода Д.Е. Бенардаки, его строителей гг.Гуда и Бечаснова, его Превосходительства К.К. Венцеля, и другие. Все тосты сопровождались громким «ура!».
В тоже время в другом, в верхнем этаже гостиницы пировались прикащики старого и нового пароходства, лучшие мастера с подмастерьями и другие лица, приехавшие из Иркутска на пристань из одного любопытства. Их собралось на обед человек тридцать. А в самых слободах Лиственничной и ближайшей Никольской угощался народ – и все это на счет пароходства, чтобы ознаменовать настоящее событие. Всего было вдоволь, все веселились на славу, ликовали и остались совершенно довольны радужным угощениям.
Длина того и другого парохода 22 саж. внутри; отделка обоих чудесная. Граф Амурский остался весьма доволен устройством этих судов и в знак особенного удовольствия пожаловал пред отбытием в город 160 рублей работавшим на пароходах, т.е. по рублю на человека.
5 числа Ноября спущен в море столь же благополучно и другой пароход, названный «Бенардаки» по имени почтенного владельца.
Таким образом теперь появились на Байкале три прекрасных парохода; остановки при переездах через море никакой, и вместо того, чтобы проводить на нем недели, иногда месяцы посреди невыразимого ни на каком языке страха и терпения, теперь вы переезжаете на летучем пароходе в 6-8 часов. Ведь это прелесть! Крушения судов, бедствия несчастных пассажиров, мною рассказанные и которые часто случались в прежнее время, — скоро будут существовать в одних преданиях.
В половине текущего года присоединена к нашей Империи на дальнем Востоке целая прекрасная страна, пространством превышающая Германию, И Амур снова сделался достоянием России; а в конце этого же самого года поспевают новые пароходы, чтобы не встретилось остановки в сообщениях с непочатым краем, которому недалекая будущность сулит столь многое! Скажите, кто этому не порадуется?
Иркутянин.
Опубликовано 20 ноября 1858 года.