Еще об ангарском рыболовстве.
В «Дугары» собирается к осеннему ходу омулей до 30 судов и разных баркасов; тут-то и происходит добыча ходовых омулей.
Лет около 25-ти назад был баргузинским исправником некто Антонов. Этот необыкновенный исправник строго наблюдал, чтобы на каждой тоне метка неводов происходила лишь в две трети реки, остальная же треть отделялась бы для выбрасывания икры. Он до того был неутомим и так усердно боролся против хищничества, что проверял каждую тонь, дабы она не могла захватить более положенных двух третей. Он также строго преследовал кабалу, не позволяя богатым рыбопромышленникам неволить бедных «спаркой». Но надо сказать, что такое «спарка». «Спарка» означает следующее: всякий мелкий неводчик, входя в соглашение с крупным, обязан поставить к его неводу 20 человек рабочих; рыба, добытая неводом, вместе с добытой другими, поступает в рыбоделы или, прямее сказать, в распоряжение крупных рыбопромышленников. Если окажется, что на невод пришлось, положим, по 20 бочек, то прежде чем получить таковые, нужно заплатить рыбопромышленнику за чистку рыбы и соль больше 400 рублей. Если нет денег для уплаты (что и случается большей частью), то крупный рыбопромышленник сам везет рыбу в Иркутск для продажи, показывая самую дешевую цену. С удерживанием означенных денег. Если бы мелким неводчикам не было надобности идти в спарку, тогда эти же 20 бочек, во первых, продались бы цене, какую они признали бы для себя выгодной, затем на соль и в уплату чищалкам вышло бы не более 150 руб. Да и вообще мелкие промышленники могли бы производить лов рыбы не большими неводами и им бы потребовалось бы всего 10 человек на невод, 2 чищалки и пудов 40 соли, которая хотя и бывает в запасном магазине, но ее разбирают крупные рыбопромышленники, и мелким под разными предлогами отказывают, так что в виде разных неурядиц и стеснений, волей-неволей, доводиться идти в «спарку» с богатым или же отправляться на дальние тони, до которых рыба не доходит, так как на первых 5 или 6 тонях от забрасываемых от берега до берега неводов ей прекращается ход.
Местным тунгусам и крестьянам тот же Антонов дал средства и возможность завести свои собственные невода и пользоваться в метке тоней законной очередью; затем он искоренил продажу вина и заставил рыбопромышленников давать рабочим три раза в неделю по одному фунту мяса на каждого человека (В Ангарске чернорабочим даются в пищу исключительно только омули; тогда как для сохранения здоровья, при трудной работе, необходимо разнообразить ее мясом, да и во всяком случае все одна и одна рыба слишком приедается и требует замены); словом г. Антонов так развил и усилил рыбные промысла, что на третий год его исправничества к осеннему промыслу прибыло до 160 разных судов и неводили уже на 23 тонях и несмотря на такую численность судов, все они были переполнены рыбой.
Мелкие неводчики, как-то: баргузинские, ангарские, ольхонские и многие из иркутских оправились и свободно вздохнули, тунгусы вышли из недоимок и зажили хорошо, а все Забайкалье радовалось, что этот столь надежный для сибиряков продукт стал дешеветь.
При замечательной плодовитости рыбы, когда дан был ей свободный ход к метанию икры, омуль понизился в цене до 2-ух коп. за штуку. Но действия Антонова были неприняты Антонова были неприняты крупным иркутским «рыбакам» и они разными путями добились таки, что Антонов был убран.
С тех пор все пошло по старому: промышленность год от года падала и омуль вздорожал в 9 раз. Кроме того, взамен 100 рыбопромышленников-хозяев, является сейчас всего только до 20 монополистов-кулаков, забравших все в свои руки и вытесняющих от неводьбы даже аборигенов, владельцев реки, тунгусов и крестьян, так что, вместо прежних 23 тоней, существует ныне всего только до 6-ти.
Правда, что для формы, согласно правилам, изданным генералом Сенельниковым, отгораживается одна треть реки якорями, но все эти правила и якоря легко обходятся промышленниками.
Составители инструкции, приказывая выбрасывать на границе ⅔ реки от берега якоря, оставались в полной надежде, что контрабандист, вздумавший пожадничать ловом рыбы в запретном месте, поплатится за свою нахальность, так как невод, наткнувшись на якоря, изорвется и вся рыба и уйдет на волю; но наши рыбаки оказались хитрее кабинетных законодателей.
Якоря стали бросаться в более глубоких местах, где они никак не могли задевать неводов, а рыбопромышленники преспокойно производили метку от одного берега до другого.
Таким образом, год от года, рыбный промысел на верхней Ангаре падает, а рыба дорожает. Невежественные хищники и сами не понимают, что они подрывают собственное благосостояние, уподобляясь известной хавронье, подрывающей корни у питающего его дуба. Настоятельно нужны самые энергические меры к прекращению подобного хищничества. Да не мешало бы и нашему ученому обществу обратить внимание на исследование столь важного для Сибири промысла. Очень и очень жаль, что оно в свое время не воспользовалось пребыванием у Байкала г. Дыбовского. Найдет ли оно ныне столь же компетентного ученого? Исследование о рыбных ловлях имеет то преимущество пред научными задачами, что промысел этот важен не для одних верхних слоев и наживателей, но и для всей массы населения двух губерний.
И. Ш-н.
Опубликовано 9 июня 1885 года.