Повесть о затерявшемся верхнеангарском священнике забайкальской области.
Четырнадцать уже лет минуло с тех пор, как мне являлся во сне верхнеангарский священник; но воспоминание о нем не только не изгладилось и не изглаждается из памяти, а с большей силой возобновляется, при чем совесть побуждает меня все виденное и потом дознанное мной предать гласности, особенно когда приводится читать нечто подобное в житии преподобного Сергия Радонежского чудотворца и других книгах. Известно, как перед открытием св. мощей он (пр. Сергий) являлся в сонном видении игумену, своему ученику, с жалобой: доколе его тело будет оставаться в воде?! Известно также из сказания о явлении чудотворной иконы Казанской Божьей Матери, какой угрозой Богоматерь претила девице за ослушание возвестить о Ее иконе архипастырю и воеводе. А так как являвшийся священник, о коем идет речь, был с напрестольным крестом в руках и так как я ни о чем, ни о подобном ему лице никогда прежде не думал: то явление его нельзя признавать ни плодом воображения, ни дьявольским мечтанием, но делом Божьим: «Дьявол в мечтании снов, говорит преподобный и богоносный Варсонофий Великий, ни самого Владыку Христа, ниже святое причастие может показати: но лжет и образ притворяет якова либо человека и просто хлеба. Но св. креста не может показать. Не обретает его другим образом вообразити… Егда убо видишь во сне образ креста, разумей яко истинно, и от Бога есть тот сон» (Руков. в дух. жизн. в ответ. на вопр. ученик. препод. отц. Варсонуфия Велик. и Иоан. ответ. 415 изд. каз. оптин. пуст.)
Поводом к настоящей повести было следующее: в бытность мою миссионером при Селенгинском стане, 1868 года на первой седьмице великого поста, в три часа пополуночи (после чего я пробудился) во сне представилось мне: будто бы вечерней порой я стою на небольшой, сажень в шесть, полянке на подобие глубокой котловины, в густом лесу. Вся местность эта имела не значительную покатость в левую сторону. Кругом виднелись толстые в обхват деревья с беловатой корой, как бы осиновые или тополевые. В переднем, к востоку, полукруге оной полянки стояли св. иконы больших размеров в сребронозлащенных ризах, с возложенными пред ними на церковных подсвечниках свечами. Видя себя одиноким, я боялся нападения хищных зверей. Оглянувшись в правую сторону, к своему удивлению и смущению, я заметил идущего ко мне человека без шапки. Имевшимся у меня в руках напрестольным крестом я стал осенять идущего ко мне человека, читая молитву: «да воскреснет Бог», и считая этого человека за дьявольское приведение. Мне привелось прочесть всю молитву и в тоже время непрестанно осенять его крестом. Но он не исчез, и подошел ко мне. На явившемся человеке была эпитрахил и священнеческая риза из старой мелкотравчатой шелковой материи, а в руках напрестольны крест. Он казался лет около 50, роста среднего, светло-русый, с вогнутым переносьем. Оградившись крестным знаменьем, явившийся приложился к моему кресту; тотчас же приложился и я к его кресту. Затем он явственно сказал мне: «Я верхнеангарский священник, меня моет водой». После чего я тотчас же пробудился. В то время мне и не было известно, существует ли в Верхнеангарске какая либо церковь, есть ли при ней священник, в какое время жил и скончался являвшийся священник, как его имя, почему его моет водой и проч…
Того же 1868 г. в марте месяце прибыл в г. Иркутск по своим делам, и рассказал о виденном мной кафедральному протоирею Прокопию Васильевичу Громову и просил его поручить справиться в архиве консистории, когда устроена в Верхнеангарске церковь? Не окажется ли каких либо подходящих сведений о верхнеангарском священнике, давно умершем? Также расспрашивал занимавшегося рыбными промыслами в Верхнеангарске иркутского купца Андрея Андр. Кудрина и друг., но ничего не мог узнать тогда.
В 1869 г. я был уже утвержден в должности настоятеля иркутского Вознесенского монастыря. С этого времени мне представлялось больше возможности отыскать верные и подробные сведения о явившемся верхнеангарском священнике. 1871 г. 4 августа, я был обрадован известием, сообщенным верхнеангарским псаломщиком Трофимом Поповым, прибывшим ко мне в Вознесенский монастырь с сыном Ксенофонтом, что в Верхнеангарском селении есть старичок Гурий Карагаев, который знает о затерявшемся в прежнее время священнике, и что он Попов позаботится прислать мне от Карагаева по возможности подробные о нем сведения. И сдержал свое обещание.
1872 г. 29 июня, из Верхнеангарска от Карагаева мне доставлена достойная замечания рукопись о затерявшемся или убиенном священнике следующего содержания: «Дьячок верхнеангарской Николаевской церкви Трофим Попов, по прибытии своем из г. Иркутска в Верхнеангарск, беседуя со мной о своем путешествии в г. Иркутск летом 1871 г., между прочим спросил меня: не терялся ли когда-нибудь священник в лесах, состоящих при Ангарских реках? Об этом я слышал еще в детстве от отца моего, воспитавшего меня, Ефима, сына поселенца Федора Каратаева, и рассказал ему; а он Попов просил меня прямо от себя этот краткий некролог довести до сведения вашего высокопреподобия. Почему и осмелился я грешный человек удручать сими чертами, сколько осталось в моей памяти и что знал о первоначальном заселении верхнеангарской тайги православными людьми. Передаю. По просьбе тунгусов, витавших в ангарских лесах, гражданское начальство распорядилось заселить туда из ссыльнопоселенцев шесть человек. Переселенцы эти с женами и семействами коштом казны прибыли в Верхнеангарск на вечное жительство; имена их суть: 1) Антоний Прокопьев Семушев, 2 ) Федор Иванович Карагаев (Федора Ивановича Карагаева первый сын Ефим, воспитавший меня, от которого я слышал эту повесть, жил на свете 85 лет, помер 1846 г. 21 июня. В бытность убиенного священника в Верхнеангарске, можно полагать, он был 7 или 8 лет; потому что священник намеревался было проехать водным путем по Ангаре и Байкалу до Баргузина, желал увезти его с собой для обучения грамоте), 3) Зиновий Емельянов Серкин, 4) Фотий Алексеев Шишмарев, 5) Петр Алексеев и 6) Савва Исаев. Заселенцы сии состояли в приходе баргузинской Спасопреображенской церкви. Почему приходской священник, заботясь о спасении своих пасомых, решился посетить христиан в смиренном местечке ангарского края, куда от века в первый раз и вступила нога служителя алтаря Господня. Прибыл с русскими торгующими людьми в Верхнеангарск в конце марта или в начале апреля и исполнил долг службы через несколько времени он хотел следовать в Нижнеангарск, лодкой по реке Ангаре, где она впала в Байкал (на расстоянии от Верхнеангарска в 150 верст) и оттуда возвратиться на свое место водным путем по Байкалу. Торгующие лица, спутники священника, окончив свое дело, возвратились в Баргузин, рассказав, что священник остался в Верхнеангарске в ожидании раскрытия Ангары (которая очищается от льдов в 10 числах мая), для дальнейшего путешествия по водам Байкала до Баргузина. Тогда заведовал баргузинским краем какой-то чиновник в звании комиссара, имени и фамилии я не припомню. Комиссар сей по каким-то обстоятельствам питал злобу к этому священнику. Для приведения в исполнение своей злоумышленности он нашел подобного себе крестьянина по фамилии Швындина, послал его в Верхнеангарск с тем, чтобы склонить священника ехать обратно таежным путем на лошадях, представить ему все неудобство и опасность плыть водой, проволочку времени до раскрытия Ангары и фальшивую подделку: будто бы жена священника послала нарочного за ним. Они отбыли из Верхнеангарска сухим путем в Баргузин. С Швындиным был спутник какой-то кочующий инородец баргузинского ведомства. На ночлег в третий день своего путешествия они остановились на берегу реки, местность которой доныне прозвана «Попов лес», от Верхнеангарска в 100 верстах. Через наименование этой местности «Поповым лесом» можно полагать, провидение определило оставить вековое воспоминание о рабе Христовом. Утром Швындин послал инородца за лошадями, ходившими на кормежке. Инородец, найдя лошадь, привел их к ночлегу, но на ночлеге не было ни Швындина, ни священника. Через несколько времени пришел к нему Швындин. На вопрос инородца: «где священник?», тот отвечал: «не знаю; он остался здесь на ночлеге, а я ходил искать лошадей». Инородец пошел искать священника в темном лесу около речки, текущей близ ночлега. Предание говорит: будто он нашел в этой речке священника мертвым и шапку его, простреленную винтовочной пулей; не коснулся же к мертвецу, потому что инородцы вообще боятся мертвых, особенно русских. По рассказам инородца Швындину о найденном священнике, убийца запретил ему с угрозой не сказывать никому о найденном, а предложил при спросе сказать одно: «ушел с ночлега неизвестно куда; все разыскания остались тщетными». Чем кончено дело, не знаю, кроме того что крестьянин Швындин не в чем не завинен, так как по делу о потерявшемся священнике следователем был злоумышленник его, вышеупомянутый комиссар. Имя убиенного священника отец Василий по фамилии Кузнецов (У отца Василия Кузнецова был сын Александр священником и помер в преклонных летах. Я его не знал и не видал. Александровы дети: Иоанн, Симеон и Петр. Симеон помер священником, Петр был священником, но по каким-то причинам лишен священства, помер простым. Иоанн помер пономарем. У Иоанна был сын Александр, помер пономарем. У Симеона был сын Дмитрий помер дьячком. У Петра сыновья: Андрей и Степан. Оба померли дьячками. Этих всех я знал и видал. Андреевы дети остались потомками; но их я не знаю, кто они и где находятся. Вышеупомянутое поколение духовных лиц все служили в Баргузине). Время убиения по счислению отца моего Ефима Федорова Карагаева было в 1772 году. Кроме вышеизложенного о потерявшемся священнике ничего добавить не могу».
Грешный 62 лет оседлый инородец Верхнеангарского селения Гурий Ефимович Карагаев.
Верхнеангарск. Мая 19 дня 1872 г.
К вышеизложенному рассказу Карагаева считаю нужным присовокупить: 1) несомненно найдутся и в официальной переписке сведения об упомянутом убиенном верхнеангарском священнике; так как он лицо не вымышленное и рассказ о нем сохранился, как видно, в довольно свежей памяти местных жителей. А потому новые сведения вполне будут заслуживать печати. 2) Жалоба или заявление убиенного верхнеангарского священника при его явлении выражена была не для одного лишь сведения, чтобы возбудить простое любопытство, и тем ограничиться, а для того, чтобы озаботились, кому Бог на сердце положит, отыскать раба Божьего иерея Василия, убиенного в 1772 г., т.е. сто десять лет тому назад. Быть может, оно почтено от Бога нетлением, как тело мученика. Теперь можно сказать: заведомо оставлять это тело в пренебрежении и омываться водой грешно. Ведущему добро творити, и творящему, грех ему есть (Иаков. 4, 17), а следовательно и не безответственно перед Богом. Св. Архангел Рафаил, по особенной воле Божьей послужить Товии сыну чтобы пойти и убрать мертвого; твоя благотворительность не утаилась от меня, но я был с тобой (Товит. 12, 12 13).
Настоятель иркутского Вознесенского монастыря архимандрит Вениамин.
1882 года 28 августа.
Опубликовано 23 октября 1882 года.