Миссионерская поездка преосвященнейшего Макария в пограничный Окинский караул.

Миссионерская поездка его преосвященства преосвященнейшего Макария, начальника иркутского отдела миссии в пограничный Окинский караул.

В иркутском отделе духовной миссии тункинский край имеет особенно важное значение. С одной стороны – топографическое положение этого отдаленнейшего края, с другой стороны религиозно-бытовые особенности его обитателей, обращая на себя серьезное внимание деятелей миссии, не мало озабочивали и высшую духовную власть – возможно лучше и правильнее урегулировать как идейную сторону дела, в связи с правильными взаимными отношениями между пастырем проповедником и теми, кого надлежит привести в едино Христово стадо, так равно – с не меньшей же заботой – архипастырь и начальник миссии желали улучшить и домашнее, так сказать, положение миссионера.

В самом деле при беглом взгляде на карту, мы видим, что кочевья тункинских бурят занимают одну из значительнейших частей иркутской губернии и при том, — что мы видим из дальнейшего описания, — худшую в топографическом отношении: а если так, то очевидно для всякого, кто хоть сколько-нибудь знаком с топографией бесприютного, неприветливого азиатского плоскогорья, — очевидны и понятны те неудобства, затруднения, зачастую непреодолимые препятствия, с какими приходится бороться человеку, вынужденному той или другой необходимостью измерять эти пространства, преодолевать трудности пути, вести борьбу с не упорядочившейся природой, с высями, скалами, стремнинами, болотами и бушующими горными ручьями, и при этом вести эту борьбу не раз в жизни, не раз в году, а напротив не раз в месяц, чего требует сущность деятельности миссионера.

Мы выше упоминали об особенностях тункинского края и в религиозно-бытовом отношении. Да и в этом отношении тункинский край не похож на другие уголки иркутской губернии, занятые кочевьями инородцев, над делом спасения которых трудятся наши миссионеры. Тунчане, как известно, ламаиты. Близость же Монголии, этого религиозного центра, к которому тяготеют все симпатии жителей наших окраин, свобода доступа за пределы границы, масса лам-фанатиков, обаяние гигэнов, мнящих быть темными богами, одним словом – единство веры и преданий с Монголией, изолированность от русского массового влияния, сильно усложняет, а вместе с тем и затрудняет дело проповеди, ставя зачастую непреодолимые на пути миссионера препятствия.

Из этого беглого нашего очерка читатель видит, что природа края, обособленность его, быт инородцев, находящихся под религиозным гнетом сопредельной Монголии, выделяя миссию тункинского края, обращает на себя особенное внимание и тем самым служит предметом усиленных забот и попечений. Как для предоставленных деятелей миссии, т.е. миссионеров, так еще более для тех, в чьих руках находится управление делом проповеди.

Теперешний начальник миссии, Преосвященнейший Макарий, вполне сознавая особенные нужды тункинского края, и, при том, будучи лично, из опыта, знаком с ними, всегда прилагал заботы к устранению его. Но дабы создать нечто приблизительно цельное, действительно соответствующее нуждам и потребностям края, не доставало личного знакомства с крайним пунктом иркутской миссии, именно с Окинским караулом. Отсутствие даже понятия о правильном сообщении с этим краем, препятствие перевала через громадные выси Саянского хребта, отсутствие жилых помещений, невылазные болота – летом, Безлюдность, камни, снега, наледи, вьюга – зимой, заставляли задуматься серьезно над решимостью пуститься в путь по местности, по которой беспрепятственно рыщет только волк, да горная лань. Но дело миссии требует жертв, требует забыть о личных удобствах; а любовь его преосвященства к делу заставила решимость привести в исполнение и предпринять, как увидим ниже, далеко таки не легкую, поездку в Окинский караул, крайний предел не только тункинского края, но и Российского государства, положившего северо-западным пределом своим незыблемые вершины грозно-величественного Саяна.

Край отдаленный, безлюдный, голодный. Надо было все предусмотреть, всем запастись, чтобы потом, проезжая сотни верст по безлюдному пространству, и голода не терпеть и холоду не дать себя мучить.

Сборы Владыки в путь кончились 15 января, а 16 числа назначено было к выезду.

Надо заметить, что вся пограничная с Монголией линия, от кого следовало, была извещена о предстоящем проезде преосвященного, а тем самым устраивалась возможность сидеть на одной из вершин сурового Саяна и по суткам, а то и более, ждать сгона лошадей, хозяева которых не живут улусами, а разбросали свои убогие юрточки в одиночку на громадном пространстве пограничного плоскогорья, ютясь в распадках, точно изюбры в горах.

16 января, после молебна святителю Иннокентию, простившись с братией монастыря, преосвященный Макарий отправился в путь. Кстати тут заметить, что архипастырь иркутский Высокопреосвященнейший Вениамин сделал путнику ценный подарок – сапоги, приноровленные к путешествию по суровой, леденящей кровь, беспредельной Камчатке (подарок нашему архипастырю от покойного митрополита Иннокентия).

Спутники владыки были: диакон Владимир Попов, инодиакон и колойник – балаганский бурят. Явился проводить и благочинный священник Стефан Благообразов.

В дальнейшем следовании торопился владыка, и все-таки уже поздно прибыл в Култук. Ночлег был в квартире местного священника Георгия Милетинского.

17 утром преосвященнейший Макарий выехал из с. Култука по направлению к Гужирскому миссионерскому стану, первому от Иркутска в тункинском крае. Длинный сравнительно (58 верст) переезд до Гужир сделан скоро. Остановка была только в степной думе, где владыку встретили благочинный миссионерских церквей тункинского края, гужирский миссионер священник Иоанн Косыгин и земский заседатель Ветров.

В гужирском храме преосвященный был встречен и приветствован живым, теплым и сердечным словом миссионера Косыгина. Совершенное сейчас же преосвященным крещение 13 человек бурят, подготовленных к этому о. Иоанном довершило настоящее торжество встречи архипастыря.

Вечером преосвященный произвел экзамен в местной миссионерской школе. Остаток же времени до ночи прошел в беседе владыки с миссионером по вопросам служебным.

18 января предлежал путь в Коймарский стан. За невозможностью ехать по долине реки Иркута, как и всегда не покрытой снегом, нужно было пробираться сильно извилистыми ложами реки Иркута и, виляя за рекой, огибать мысы, что само собой удлиняло путь. Тем не менее по этой ровной, гладкой, неухабистой дороге преосвященный со свитой сороковерстное расстояние проехал приблизительно в три с половиной часа. На пути была остановка для обозрения Никольской казачьей церкви, расположенной на горной возвышенности левого берега реки Иркута. Встреченный в храме приветственной речью местного священника Константина Тихомирова, преосвященный, после обычной молебной литии, посетил жилище священника, здесь особенно приятно было преосвященному убедиться, что и жены священников не чужды стремлений, истинно благородных. Дело в том, что при Никольской казачьей церкви никогда не было школы. Жена же о. Тихомирова, не желая праздно проводить время, собрала в своем доме до десяти мальчиков и девочек, приохотив их в занятиям, наделив их учебниками, и безвозмездно обучает их грамоте. Ученики Тихомировой были представлены преосвященному и были наделены им надлежащими кужками. При этом же владыка наградил стихарем псаломщика Мичурина за усердие, с каким Мицурин занимается обучением учеников Тихомировой. Посетив затем заседателя, преосвященный к вечеру прибыл в Коймарский стан.

В этом стане на средства назначенные от совета православного миссионерского общества, строится новая церковь, вместо прежней уже совершенно ветхой. Остов храма уже выведен. Тот час же по приезду преосвященнейший осмотрел постройку и затем в доме миссионера священника Иннокентия Преловского, совершил крещение 30 душ ламаитов, приготовленных миссионером. После это была обревизована местная миссионерская школа. Результатом ревизии было назначение одного из учеников в центральную миссионерскую школу, каковую преосвященный намерен устроить при вверенном ему Вознесенском монастыре. Цель школы – приготовление хороших псаломщиков из инородческих детей.

19 января через Тунку переезд в Хабарнутский стан (20 в.). Довольно стройный звон колоколов возвестил жителям с. Тунки о прибытии владыки в их село. Толпа народа ожидала преосвященного у паперти храма, в котором он и был встречен местным священником о. Иоанном Пляскиным. Владыка благословил народ и, в сопровождении почетных жителей, посетил жилище священника. В беседе с преосвященным тунчане, между прочим, высказали, что они ожидали, что владыка будет служить у них литургию. Но, к сожалению, на этот раз преосвященный не мог исполнить их желания и просьбы, — надо было торопиться вперед, чтобы воспользоваться отсутствием больших наледей по рекам. Иркуту и Оке.

В Тунке есть две школы: а)церковно приходская и б) от Министерства Народного Просвещения. Церковноприходская школа содержится на частные пожертвования прихожан и открыта по инициативе жены купца Марии Евграфовны Тишениной, которая за это доброе дело удостоена благословения Святейшего Синода по представлению иркутского архипастыря. В данное время жена Тишенина состоит и попечительницей этой школы. По просьбе ее владыка пожелал осмотреть школу и проэкзаменовать учащихся. Таковых насчитывалась, мальчиков и девочек вместе числом до 15, учительницей с жалованием в 300 р., состояла дочь священника Бенкогенова. Школа в достаточной мере обставлена всеми нужными учебными пособиями. Программа школы такова же, как и во всех народных училищах; девочки занимаются и рукоделием. После осмотра школы, при прощании, архипастырь с особенным удовольствием принял от учениц подарок – скатерть их работы. Затем преосвященный посетил и местную школу от Министерства Народного Просвещения, где учителем состоял Я.Н. Белоусов.

К вечеру преосвященный прибыл в Хабарнутский стан. Миссионерский район этого стана не велик, входящие в состав его буряты – сплошь беднота, жалкие нищие, живут они в душных, тесных амбарушках. Поразительная нищета заполняет эти амбарушки. Тепло разделяется с домашними животными. Посещая эти жалкие жилища, миссионер везде терпит лишения, неудобства и изнывает душей при виде безотрадной, безвыходной нужды; но ревность его не ослабевает. Уделив от своих избытков беднейшим, всех вообще учить в молитве видеть утешение при бедствиях жизни.

Пять человек из этой среды приняли в настоящем случае крещение от руки архипастыря. Утешился еще преосвященный и добрыми успехами местной миссионерской школы. Один из здешних мальчиков избран владыкой в состав центральной школы.

20 января. К вечеру прибыли в Шимки. Собравшийся народ уже ждал владыку в церкви, во главе с местным миссионером о. И. Соколовым и окинским о. Иаковом Чистохиным. Как отрадный факт отмечаем состоявшееся здесь крещение одного упорного ламаита, человека очень развитого. Новокрещенный изъявил согласие в поступление в центральную школу.

21 января. На этот день намечен путь до Шулая; бурятского улуса, что лежит на половине дороги от Турана до Монды. О каких-нибудь удобствах на этом пути, как и во всем дальнейшем следовании, нечего было и думать. И, прежде всего, владыке надо было оставить на месте дорожную зимнюю повозку. О. Чистохин предвидел это и заранее приготовил для владыки летнюю кошевушку, вполне приноровленную к такому пути. Устроившись с экипажем, отправились в путь. Как т предвиделось, дорога от Турана оказалась малоудобной. Кое-где местами были глубокие наледи, кое-где россыпи камней. Бурятские лошади, не приученные к упряжи, путались, рвались, бились и тем сильно затрудняли езду. Но, так или иначе, мы все-таки засветло доехали до Шулая.

Скажем несколько слов о Шулае. На берегу реки Иркута первобытная, сосновая тайга, в двухстах саженях от берега в этой тайге есть маленькая проталинка; на площадке этой проталинки одиноко стоит, точно сказочная, маленькая избушка, в которой одиноко же живет бурят со своей семьей. Избушка эта памятная владыке; в ней он уже четыре раза останавливался – в первые свои поездки в Монды. Кругом лес, — лес первобытный, дикий, величественный. Нигде ни признака жизни и только одна избушка.

Весь вечер спутники владыки провели в воспоминаниях о прошлых своих поездках с владыкой. Да и было что вспомнить! Вспоминали как сани, скользя по вертикальной поверхности льда, чистой, гладкой, точно отполированная сталь, делали невероятные круги и обороты; и как не раз при этом преосвященный был выбрасываем из саней, и это между камней.

22 января. Сего дня был небольшой переезд – до Мондинского караула, а именно всего лишь 20 верст, пришлось проезжать с не малым трудом. Река Иркут, чем выше, тем все уже и уже и мелководнее, так что местами не покрывает камней своего русла и окицажам приходится лавировать между остроконечными глыбами камней, местами же приводилось просто выносить их на руках; к тому и наледи были значительно глубоки, так что мы подмочили свои вещи и провизию. В Мондинский караул приехали после полудня.

Два слова по этому поводу. Доселе владыка обыкновенно останавливался здесь в дырявых, холодных, дымящих юртах, причем не было возможности отогреться, а тем более найти, хотя бы даже сравнительно, удобное место отдыха. Теперь же не то! Личной заботой его преосвященства найдены средства для постройки дома и церкви и Мондинском карауле. Весной прошлого года было приступлено к постройке и теперь дом уже готов был вполне, прекрасно отстроен, уютен и тепл, и владыка с особенным удовольствием в первый раз вступил в него. Именно с особенным удовольствием. Оседлая жизнь еще не коснулась мондинских бурят. Живут они в разброде, в юртах, и путнику даже не избалованному удобствами жизни, не найти приюта. Миссионерский дом теперь единственное помещение, где усталый человек может встретить тепло, ласку, место отдыха и радушного человека готового со всем что есть в его распоряжении, прийти на помощь путнику изнуренному трудной дорогой. Мондинский миссионерский корпус занимает самое живописное место и на виду со всех сторон. Представьте себе возвышенный скалистый берег реки Иркута, затем громадную площадь, как раз у берега, над обрывом, высится красивый по архитектуре, чистенький домик. Кругом сурово, дико; скалы, горы, гольцы, зубчатые обрывы, тощая горная растительность, кое-где точно кочки, торчащие юрточки, — вот фон картины и среди этой не привередливой в деталях своих картины, высится красивое здание миссионерского дома!

23 января. Дальнейшее следование к цели. Простившись с Мондой, преосвященный со спутниками, тронулся в путь. Дорога сначала, версты три, шла по гладкой поверхности ледяной коры р. Иркута, а затем, чем дальше, тем хуже и хуже. Вода в р. Иркуте вся вымерзла, так что ложе реки было совершенно сухо и нам пришлось ехать по мелкому галечнику. Без слов понятно, насколько это удобно! Тащиться по земле на санях, еще кое-как возможно, но ехать хотя бы по мелким камням, это подвиг для лошадей и седоков. Благо бы, этим дело кончилось, а то нет! Мелкий галечник сменился вскоре крупным булыжником, вперемешку с громадными глыбами камня. Лошади отказались везти. Сидеть в экипажах немыслимо, сани било, коверкало. Выехать на берег реки не было возможности: берега круты, да и тайга; пробираться между массой вековых деревьев немыслимо. Владыка и его спутники, чтобы не идти по камням сухого русла реки, кое-как взобрались на берег Иркута. Большие теплые сапоги, шуба, даха, все это мало того что замедлило ход, и просто как говорится, отдавило плечи, а тут пришлось еще пробираться между лесной чащей, перелезать через колоды, валежник, оступаться в ямы… Так шли владыка и его спутники десять верст. Экипажи же буквально были несены проводниками на руках. Владыка сильно устал, приморились и спутники. Видя невероятные усилия инородцев протащить лошадей и экипажи, все приуныли. Каждый из нас сначала втихомолку, затем, шепотом, а потом и громко начал заявлять владыке о невозможности пробраться дальше лошадям и экипажам между глыбами камней, а людям по гористой, усеянной лесным валежником и камнями дороге. Лошади бились, резали об лед ноги, кошевушки ломались, все ожидали момента, когда владыка скажет: «довольно назад!». Желая слышать это слово, спутники то и дело, говоря вульгарно, «подбивали» владыку воротиться и не подвергать себя опасностям. Но владыка был тверд и решимость его добраться до Окинского стана была непоколебима. С невероятными усилиями для себя и людей мы все-таки, подчиняясь воле архипастыря, продолжали путь и стыдились считать себя неспособными претерпеть лишения и через это не достигнуть желанной цели. Громадные препятствия. Изморившие нас и лошадей, заставили искать место для отдыха, к тому же лошадям и людям, чуть ли не на плечах выносивших лошадей, нужен был отдых. Мы выбрали ровное, чистое место, покрытое ветошью и сделали привал. Мороз был сильный до 40° по Р. Разложили громадный костер, но теплота его обогревала спутников только спереди, спина же сильно мерзла. Вечером еще так и сяк! Но вот наступила ночь, пора спать, а как улечься? Близ огня нельзя, — горящие, толстые бревна мечут искры, могут зажечь одежду, а отсюда не далеко и до несчастья. Владыке пришлось лечь вдали от огня, в повозке. Подул сильный, резкий, ледяной ветер, мороз усиливался. Не смотря на усталость от десятиверстного пройденного пешком с такими усилиями пространства, владыка не мог заснуть и далеко еще до зари бодрствовал. Глаза слипались, так сильно усталость требовала сна, но жестокий холод не позволял глазам сомкнуться для благодетельного, восстанавливающего силы, сна.

Нам опять предстояло идти пешком и еще более трудным путем. Русло реки сильно сузилось, загромоздилось более крупными каменьями, берега сделались еще более крутыми, площади берегов перешли в горные покатости, а в иных местах и вовсе прекращались, заменяясь громадными высями скал, подошвой своей упирающихся в самое русло реки; пешеходная дорога, значит, еще более затруднилась. Мы уже говорим о тех усилиях, какие нужно было затратить людям и лошадям, чтобы через глыбы камней протащить экипажи. Но и это опять таки ничто, в сравнении с предстоящим Русло реки Иркута нам нужно было бросить, потому что оно сузилось до состояния щели, пробиться вверх по которой не было физической возможности, и нам нужно было делать перевал через высочайший, находящийся вне линии растительности, Саянский хребет. Подъем был до того крут и длинен, что мы едва взошли на него, то и дело останавливаясь для отдыха. Не очевидцу трудно себе представить те труды и усилия, какие нужно было употребить для подъема на вершину горы. Но и в дальнейшем продолжении своего пути мы не избегли дорожных неудобств. Снега было мало. Кочки и камни гольцов не были покрыты снегом, а мы еле-еле дотащились до истоков реки Оки и уже, после пятиверстного расстояния от истоков ее, и двадцати от места ночлега, мы, наконец, выехали на сравнительно широкое русло реки Оки. Изнуренные и усталые, мы выбрали место для отдыха, с удовольствием развели огонь, и, согретые теплотой, с нетерпением ожидали, скоро ли сварится чай и поспеет пища; голод, не смотря на усталость, сильно заявил о своих правах. Организм требовал отдыха, и неприятная перспектива еще раз провести ночь под открытым небом при 40° морозе отняла мысль об отдыхе и торопила поскорее распроститься с «огнищем», чтобы доехать до Гарганского караула и приютиться на ночь, хоть в плохонькой, да теплой избушке. До Гаргана оставалось еще верст 20 и мы, по ровной, гладкой дороге, пролегающей по льду р. Оки сделали их быстро. Выбравшись из камней кочек, утесов, чувствовалось коням и людям как-то легко и бодро.

В Гарган приехали вечером часов в 9. Грязная, душная избушка, в которой мы остановились, крик детей, битком набитый народ, — все это во все другое время не только не способствовало бы покою, напротив лишило бы сна, но теперь изнуренные, мы не обращали на это внимания и предались крепкому сну, даже обилие насекомых (это богатство бурята) не лишило нас сна.

26 января. Сегодняшний переезд, если не считать глубоких наледей, — к ним мы уже привыкли, — сделаны без особенных затруднений. После обеда под открытым небом, в первобытном, девственном, лиственничном лесу, мы прибыли на ночлег в не мудрую, тесную и до невероятности грязную избушку некоего бурята Трофимки, а на завтра, т.е. 27 января к полудню приехали в Окинский караул. К сожалению мы не могли остановиться в миссионерском доме. Он не был натоплен, почему всем пришлось удовольствоваться маленькой избушкой казака Елцина. Явившаяся вскоре толпа любопытствующих инородцев, доселе не видевших у себя, в такой отдаленной глуши архиерея, если и усилило тесноту, но тем не менее, понятно, радовала преосвященного. К сожалению на архипастырский призыв к крещению, обращенный, по указанию местного миссионера, к упорнейшим из ламаитов, на которых не воздействовали слова миссионера в последний его недавний приезд на Оку, и в настоящем случае не последовало согласия. Обещались поразмыслить еще и только. В таких увещаниях прошел вечер.

Назавтра (28 января). По выслушанию Божественного литургии, отслуженной миссионером Чистохиным, причем, к утешению архипастыря, оказавшиеся на лицо дети приобщены были Тела и Крови Христовой, владыка тем же путем возвратился назад, с теми же неудобствами и препятствиями, что и в передний путь. Из выдающихся фактов обратной поездки стоит упомянуть о том, что крутизна спуска с Саянского хребта лишила всякой возможности спустить экипаж обычным порядком, и буряты должны были привязывать экипаж за длинные ремни, поддерживать его. Говорить о том, что экипажи ломались несколько раз, излишне потому что достаточно следить за ходом описания дороги, чтобы прийти к заключению о разных «поломках».

Приездом в Шимки окончились передряги и, слава Богу, архипастырь и его спутники 2-го февраля благополучно возвратились в Иркутск.

Один из спутников его преосвященства

Опубликовано 8 сентября 1884 г.