Неожиданная поездка.
Извините великодушно, что сбежал, не сказав даже последнего прости! Шкурный вопрос уже давно встал впереди других и, — если кусать нечего, сбежишь поневоле, без оглядки и забудешь всякую деликатность… Последнее время, приходилось мне очень жутко, не платил даже за квартиру, и любезная хозяйка стала уже сердиться, а однажды озадачила меня вопросом: «что такое – остракизм?!» К счастью, совершенно нежданно, приехал сюда мой старинный знакомый, который, женившись на богатой вдове, родной сестре Юлии Пастравы, завел обширные чайные плантации в Китае и предложил мне место бухгалтера, взамен умершего. Жалованья назначил 2500 р., долларами, или фунтами, считая наш рубль не по курсу (а в 100 к. золотых). Такого счастья я никогда и во сне видел! Поэтому поспешил заключить надлежащий контракт, с легкой неустойкой, принял все дела, пакеты, инструкции и через пять суток уехал так поспешно, что забыл проститься второй раз с моим хозяином! Конечно, я послал ему депешу, из Лиственничного, оправдывая свое поведение – спешностью возложенного на меня поручения. В Кабанске, я получил уже ответ, довольно оригинальный, — поэтому передаю его дословно:
Всех формальностей – я враг,
Не спешит – один дурак»
Откровенно говоря я растерялся и не придумал ничего другого, как послать телеграмму из одного слова: мерси!
Приехав в Кяхту, где должен был сдать несколько пакетов, получить почту и учинить много справок, я немедленно отправился к известному «амфитриону». Его не видел я более 10 лет и, о ужас, — вместо прежнего крепкого, здорового, несокрушимого человека, зрел какую-то бесформенную тушу, почти лишенную всякого движения; одни только глаза, выглядывающие из-за очков, не потеряли своей характерности. Говорит он очень тихо, но толково, и по всему можно заключить, что умственные способности в порядке, а только нервная система позвоночника сильно надорвана и ослаблена. От неправильной жизни и питания, тело больного стало непомерно тучное, дряблое и настолько грузное, что и совершенно здоровые его нервы не могли бы свободно двигать такой непропорциональной тяжестью.
Парализации и потери координации движений, в строгом смысле слова, не имеется, и я твердо верю тем, которые утверждают, что этот богач может и теперь поправиться на столько, чтобы ходить и владеть руками. Но для этого необходимо ему уехать в Европу и подвергнуть себя лечению при специальных заведениях: гидропатических, электротерапевтических и массажа. Я видел совершенно такого же больного, привезенного, года два назад в Вену, которого профессор Бенедикт, в полгода, поставил на ноги, так что он разгуливал, правда под руку со слугой по Пратеру, Видел я в Кяхте и медика, пользующего миллионера; человек молодой, серьезный, занимающийся и досконально изучивший болезнь своего пациента. Но что он поделает, когда больной не слушается и, опасаясь, что, без его личного присутствия, миллионы не дадут должного приращения, ни за что не соглашается покинуть своей берлоги в ужасном климате, а летом живет на даче, окруженной юртами и целыми горами навоза и разных нечистот, от которых может задохнуться и совершенно здоровый человек!
Меня удивляет, что тамошнее санитарное управление не обратит внимание на подобное безобразие. Наш иркутский санитар, М. Я. Писарев наверное заставил бы очистить такую дачу и подвергнуть ее дезинфекции, так как она легко может заразить и всю околицу.
С пищей миллионер обходится тоже во вред себе: он любит и есть преимущественно все мучное, сладкое и котлеты, сильно прожаренные с примесью булки! Вин не употребляет, но пьет много холодного кваса. При подобных условиях, что может поделать и самый искусный доктор?
Молодого наследника я видел мало и говорил с ним только в конторе; по-видимому, делом занимается, так как сам давал мне некоторые справки. Не позавидовал я и этому молодому наследнику громадного состояния, которого не выпускает старик из Кяхты. Подобная жизнь доведет его до полной апатии, или до запоя, если черствый отец не пошлет его теперь же, с семьей в Россию и Европу, хотя на короткое время. Молодая хозяйка очень мне понравилась: она совершенно юная, прекрасно воспитана и образована, а главное – с большим тактом. Мне от души жаль ее, вероятно, оторванную от другой среды и засаженную, в глуши, сестрой, вернее – дочерью милосердия у старца, с которым у нее ничего общего быть не может. Сестра хозяйки тоже очень милая, еще почти ребенок, которым в эти годы всюду весело. Братья – люди тоже юные, со специальным образованием, но вынужденные заниматься чуждой для них профессией и, кажется, уже платят дань скуки и апатии.
А может быть они и влюблены, что немудрено, так как в Кяхте и Троцкосавске масса девиц; если не ошибаюсь, так на каждого жениха приходится 5,5 невесты, — какая благодать! Да нужно еще прибавить, что все они очень милы, оригинальны, некоторые весьма красивы, к тому же «выкормлены» весьма солидно и основательно. Ручки и ножки, у большинства, небольшие и выхолены удовлетворительно. Только у одной толстушки я заметил пальцы обкусанные и ногти в трауре. А у другой, мне показалось, что прелестные ногточки – подвижные и она может их – то выпустить, то спрятать…
Крайне обидно, что женихов, так мало, и многие еще слишком молоды; между тем, барышни преимущественно в возрасте, а некоторые в полной зрелости и легко могут перезреть, что было бы весьма прискорбно. Томичи и иркутяне, послушайте меня, и спешите в Кяхту, а если вас примут благосклонно, то клянусь Буддой, что каяться не станете, а напротив будете благоволить меня. Дожен признаться, что и я задумался там серьезно и задал себе вопрос: не покончить ли с холостой жизнью и не повергнуть ли к ножкам одной красавицы мою руку и сердце? Десять раз я решал окончательно сделать предложение и все откладывал, — не хватало смелости! Наконец 20 марта, я дал себе честное слово покончить с моей судьбой завтра утром, так как 21 числа, в доме моей красавицы, был праздник и меня пригласили на пирог. Но, увы, вечером, того же 20 марта, я получил телеграмму от моего принципала, который предписывал мне выехать немедленно в Удинск, куда отправлены мне очень важные бумаги с эстафетой! Невольно пришлось опять отложить мое предложение еще недели на две, будучи уверенным, что новое поручение не может задержать меня слишком долго.
Как ни торопился выездом, все же побывал в доме очаровательной девушки; она очень удивилась моему бегству и, кажется, не вполне поверила, что скоро возвращусь, так как промолвила очень серьезно: «Скажите откровенно – умеете ли вы держать крепко ваше слово? Так докажите это, а мы будет ждать вас с нетерпением, вы всем тут понравились и без вас будет нам скучно».
При этих словах, она протянула мне свою прелестную, артистическую ручку, я крепко пожал ее, но выпустил сейчас, как подобает, и уже совершенно был готов бухнуться на колени и признаться в роковом решении, как в эту секунду вбежала в комнату младшая сестра, а за ней большой шалун-братишка, который прямо наскочил на меня, и чуть не сбил с ног.
Положение мое и грустное и комичное, но, к счастью, появилась и хозяйка; я простился с ней, пожал ручки барышням, а через полчаса уже сидел в почтовой повозке и мчался по чудному шоссе к Троицку, проклиная и моего хозяина, и мальчугана, и судьбу, и самого себя – за мою нерешительность.
Всю дорогу я не мог уснуть и гнал ямщиков безжалостно, но, ни ужасная дорога, ни прелестная живописная местность не могли заставить меня позабыть, хотя бы на минуту, образ той волшебницы, которую, будь я посмелее, быть может, теперь имел бы уже право называть своей. Божественные очи, дивная шевелюра, классический бюст, породистые ручки и бархатный голос красавицы – и теперь передо мной, доставляли мне неисчерпаемое блаженство, хотя сильно мешает в работе, а работа ужасная – осмотр и сортировка подмоченных чаев и учет пакгауза! Но об этих прекрасных операциях сообщу потом, благо что они завтра закончатся и мне удастся сдержать свое слово. Теперь же закончу свои заметки о милой Кяхте.
Барышни там держат себя весьма просто и свободно, с молодыми кавалерами, без всяких дуэний, на охоту, рыбную ловлю, катаются на бешенных тройках и скакунах, и нередко сами объезжают диких лошадей в упряжи и под седлом. Их совершенно не правильно называют американками. Тип совсем особенный и весьма привлекательный, в котором заметите: чуточку оффенбаховщины, капельку доддэнзма, слегка бальзаковщины и очень много казачества, даже с оттенком Запорожья. И я готов держать какое угодно пари, что в случае войны с Китаем и угрожающей опасности Сибири, самые храбрые наши партизанские отряды оказались бы под командой бесподобных кяхтинок! Эти барышни, в большинстве, читают много, учились тоже не мало, но не особенно толково: понятия у них здравые, суждения смелые, иногда, кажется, через чур даже. Но несмотря на такие пустяшные недостатки, они вообще очень привлекательны. С родителями отношения их просты, естественны, точно со старшими братьями и сестрами.
Молодые кавалеры, сколько я мог заметить, в короткое время, разделяются на три группы. К первой принадлежат преимущественно люди с высшим образовательным цензом и серьезного направления, но они не пришлись ко двору; жизнь их тяжелая, хотя они очень терпеливы; тем не менее, сомневаюсь, чтобы долго могли вывести такое тяжелое положение, не повредив своих мозгов, или всего организма. Другую группу составляют аборигены, учившиеся мало, или почти не учившиеся; они, с практическими взглядами, жаждут, так или иначе, составить себе состояние и пока сидят в конторах своих родственников, или патронов, и не только ни чего не читают, но некоторые даже хвастаются этим. Конечно, и тут имеются исключения, но они единичны.
Затем, в третьей серии, так сказать, — разночинцев, вы найдете всего понемножку, но никаких твердых принципов и определенных стремлений. Многие из весьма симпатичные, веселые, видавшие виды и не лишенные следов звания и цивилизации: есть и порядочные кутилы и все – бедняки, живущие со дня на день и не задумывающиеся над тем, что будет дальше, и где они очутятся через месяц.
В числе пожилых представителей общества, я не заметил выдающихся развитием и званиями; впрочем, один, некоторым образом, ученик декабристов, не лишен известной доли юмора и начитанности, но, к сожалению, я подметил, что он, в своих воззрениях, начал регрессировать. Прежних интересных ораторов и оригинальных поэтов я теперь не нашел.
Чтобы докончить очерк, должен упомянуть, что главенство в семье, в большинстве случаев, принадлежит женам, которые не только всеми командуют в доме, но орудуют и делами, подчас, сложными и рискованными… О молодых дамах откладываю отчет до следующего письма, в котором коснусь учебных заведений, музыкального общества, клубов, торговли, санитарной части, духовенства, представителей победоносного воинства и наших соседей китайцев, обитателей Маймачина.
Гостеприимство кяхтинцев хотя и утратило свой прежний лукулловский характер, тем не менее радушный прием вы встретите в каждом доме.
Только что я хотел закончить мое письмо обычным – до свиданья, — как подали мне телеграмму, из Кяхты, от милейшего NN, с которым я сошелся очень скоро и полюбил его сердечно. Депеша гласит следующее: «Особа, которая, кажется, обворожила вас своей музыкой (да, музыкой речей), еще в январе помолвлена; жених вернулся, свадьба на Святой, невеста убедительно просит вас быть ее шафером (?!) и уверена, что ваше слово – свято»…
Прощайте, читатель, мне ужасно не хорошо и писать больше, ей богу, не могу.
Новый корреспондент.
Опубликовано 22 апреля 1888 года.