По прибрежью Илима (о кулачестве).

У нас, по прибрежью Илима, кулачество в такой силе, что «не страшат его никакие громы небесные, а земные оно держит в руках». Дошло до того, что несчастный мужик, называясь крестьянином – хлебопашцем, только носит это нарицательное имя, на самом же деле не имеет ни скота, ни живота, ни пажитей, ни хлеба, — все это в руках кулаков. Вот, напр., вверх по Илиму есть раскаряга – кулак. За долг в 7 р. Угоняет у мужика корову, шкура с которой окупала весь долг (мяса на 20 р. – за проценты!); мужик, было пожаловался в местное волостное правление, но скоро, запуганный раскарягой, от данного прошения отрекся. Тот же «каряга», отправляя жену свою, к родне на обывательских подводах (по праву церковной старостихи), за отказ в даче оных, до полусмерти избивает мужика; тот подает прошение, но впоследствии следует примеру первого. В зажиточном г. Илимске тоже не без кулаков. Один из них, заведомо, зарезал, якобы за долг, воровски пригнанную к нему, уведенную братом у брата корову. Полицейским управлением, чрез местную управу, сделано распоряжение о взыскании за корову денег, но кулак не платит и, вероятно, не заплатит, если не будет побуждения от высшего начальства. В с. Игнатьевском и в Нижнеилимском два мироеда обирают у мужиков скот и тянут живот, а главное обобрали весь насущный хлеб, так что если к весне мужикам не дадут хлеба из магазина (как слышно), то придется брать хлеб у тех же кулаков по непомерной цене и лишиться последнего скота. Таким образом, все приилимские крестьяне находятся в неоплатной долговой кабале, за исключением, из 2,5 т. населения, 20-30 чел. Закабалив все население, кулаки вечно разъезжают за сбором долгов, отбирая у мужиков хлеб (главное), белку, холст, пестрядину, сукно и наделяя их вновь своим товаром. А так как всего того, что несет к кулаку мужик недостаточно для погашения долга с процентами, то мужик остается в вечной кабале, отдавая кулаку не только произведения своего труда, но и сам труд, работая на него с семьей и летом и зимою. Для примера укажем на некоторые цены: плохое бумажное трико продается здесь за 1 р. за аршин и т.п., а мужицкие произведения принимаются всегда на 12 проц. дешевле. И горе должнику, если он продаст свою «белку» другому! Тогда от него немедленно потребуют уплаты всего долга, — и он на веки разорен! Такое круговращательное задолжание продолжается целый уже век. Кто и как положит ему предел?

Опубликовано 8 марта 1887 года.