​Осьмидесятилетний зверолов.

Лов зверей в Сибири производится в период с 15-го Сентября до 15-го Марта. Зверопромышленники (кроме тунгусов) идут к этому времени в так называемые «ухожья» не измеримые дремучие леса, необитаемые людьми, где водятся звери. В начале ухожья промышленники обыкновенно строят зимовье, в котором складывают запас неприхотливой провизии и отходят на промысел каждый своим путем, а иногда и по два вместе, вооруженные винтовкою и рогатиною – оружием вроде копья, на случай нападения большого зверя, сопровождаемые неизменным другом – собакой, которая помогает при этом нападении, и сверх того, забегая вперед, чутьем находит след зверя, а если застанет белку на лесине, то лаем зовет своего хозяина. Промышленники проводят промысловый период времени готовые каждый час встретить смерть от лютых зверей; обходят ежедневно от 10 до 15 верст по глубоким снегам, терпят мороз, бураны, удаление от сообщества людей, а уже о приятностях семейной жизни нечего и думать. В числе правил наблюдаемых ими при промысле, есть одно замечательное о сороковом звере: они признают, что после 39-ти выстрелов по малым зверям, следующий, сороковой зверь должен быть большой, например медведь; поэтому винтовку свою заряжают большим зарядом пороха, с большою пулею и наблюдают особенную осторожность, которая в этот раз редко бывает излишнею. Но бывают случаи, что большой зверь встречается неожиданно, не сороковым, и горе промышленнику неготовому сразиться с неприятелем сильнейшим: слабый беличий заряд винтовки может повалить медведя только тогда, когда попадет прямо в голову, а в противном случае он раздражает зверя, который нападает на зверолова, лишает его жизни, и редко оставляет только изувеченным, и то если будет одолеваем другими противниками – людьми или собаками.

И сколько трудов и опасностей переносит промышленник! А чем это вознаграждается? Продажею промысла – нескольких сотен беличьих шкур, несколько шкур соболей, немного медведей, лисиц и тому подобных безделиц; за весь свой годовой промысел он выручает от 100 до 150 рублей серебром.

Казалось бы, что за жизнь человека в таких трудах, опасностях и лишениях! Но к чему он не привыкает? Как ни трудна жизнь звероловов, они не только привыкают, но пристращаются к ней, и даже до того, что когда промышленник по преклонности своих лет не может переносить трудов таежной жизни, ему отрадно хотя взглянуть на эту дичь природы, где провел он лучшие лета жизни и вспомнить былые случаи своего удальства.

Пример этому был у нас недавно. Один маститый старец, Иркутский купец Матвей Федорович Турунов, 78 лет, имеющий детей, внуков и правнуков, проводивший многие лета своей жизни в таежных трудах, наскучившись городской жизнью в Иркутск, в конце лета 1856 года отправился к прежним своим ухожьям уже не для промысла, но чтобы посмотреть и остаться караулить свое таежное зимовье при устье впадающей в Байкал речки Переемной, в 60-ти станции Харамуринской и в 120 от Култукской. Здесь он не застал уже оставленной им по весне лошади: она задавлена зверем и утащена в лес. Отпустив промышленников в тайгу, и проведя несколько дней в зимовье, опытный зверолов заметил близкое пребывание медведя, из чего он заключил, что задавленная лошадь должна быть не далеко от зимовья. Чтобы избавиться от угрюмого соседа и отогнать от зимовья, зверолов решил отыскать его, и, дав винтовку своему работнику, молодому буряту лет 20, сам вооружился рогатиной, и оба отправились в лес. Пройдя с пол версты они вдруг увидели огромного медведя, охраняющего остатки лошади, а в таком положении зверь несравненно свирепее и всегда предупреждает сам нападение человека своим. Нашим охотникам думать было некогда: едва работник по приказанию хозяина выстрелил по зверю, как этот принял наступательную позицию: встал на задние лапы и потом прямо на хозяина, у которого в руке было одно копье, или рогатина; ему нечего было делать, он колет зверя копьем в грудь, но тот рассвирепев от сделанного работником неудачного выстрела, не чувствовал копья, и так на него наткнулся, что старец державший копье, сразу упал на колени, но так счастливо, что одним коленом придавил к земле конец рогатины, от чего она против напора зверя сделалась неподвижною а зверь между тем стараясь достать зверолова передними лапами, все более на неё накалывался; уже дважды когти зверя скользнули по одежде старца, но Бог миловал его от лютой смерти: медведь проколовшись копьем насквозь, и одолеваемый прибежавшими в это время собаками, свалился замертво на бок. А где работник с винтовкой? Он много не думал: увидев, что после неудачного выстрела его медведь пошел на хозяина, не счел нужным подвергать жизнь свою опасности при его защите и, как нельзя лучше оправдал известную басню И.А. Крылова: «подхватя ружье свое, пустился без души домой», он бежал в зимовье! На завтра хозяин и работник отдохнув от вчерашней тревоги, сняли с убитого медведя шкуру, которая вышла в длину 17 четвертей, да собрали жиру до трех пудов; — из этого можно заключить, что убитый зверь был из самых больших в своем роде.

Получив на старости лет такой грозный урок, от которого так счастливо отделался, старец М.Ф. Турунов уже не решается посещать тайгу, — живет в Иркутске, в кругу огромного потомства и наслаждается совершенным здоровьем.

Н.Е. Хынречь

Опубликовано 17 октября 1857 года.