Жизнь на Алтае.
Население большей части деревень Алтая состоит из коренных сибиряков и российских переселенцев. По своим религиозным верованиям, большая часть сибиряков – старообрядцы и меньшая – православные, отличающиеся, впрочем, столь индифферентным отношением к церкви с ее таинствами и обрядами, что их также можно причислить к разряду старообрядцев, — между тем, как российские переселенцы, за незначительным исключением, — православные, твердо преданные церкви. Характер религиозных верований тех и других стоит в строгой зависимости от тех условий, которыми была обставлена прошлая жизнь сибиряка и российского крестьянина. Многочисленности церквей и духовенства в России, влиянию на жизнь российского крестьянина монастырей, как центров религиозной жизни, сравнительно развитой грамотности среди российского крестьянского люда, здесь, в Сибири, должны быть противопоставлены иные явления.
Алтайский приход в этом отношении особенно храктеристичен. Лет 40 тому назад, с одним храмом в с. Алтайском, заключая в себе Уйманский край, он простирался почти до самой Китайской границы, верст на 300. Даже и при двуштатном клире, священники были по горло заняты требоисправлением, причем большая часть времени, при первобытных путях сообщения, тратилась на переезды. О влиянии духовенства на народную жизнь и речи не могло быть. Грамотность поддерживалась исключительно расколоучителями и дальше псалтыри не шла. При таких-то условиях в дебрях Алтая раскол, занесенный сюда во второй половине XVIII столетия поляком-поселенцем с остова Ветки, из Польши, и свил себе гнездо.
***
Но, вот, лет 20 тому назад, хлынул в Алтай переселенческий поток; сначала были заняты крайние деревни, а потом переселенцы проникали и в глубь гор, оказывая весьма заметное влияние на жизнь сибиряка. Старообрядцы, гордые сознанием своего «древлехристианского» благочестия, в то время представляли собой строго-замкнутые общины, чуждавшиеся всякого сношения с православными. В старое время раскольнику-алтайцу легко было уберечься от «замирщения», так как вокруг себе он видел почти исключительно своих одноверцев. Но проникнувшие на Алтай переселенцы мало по малу наполнили собой почти все заселенные пункты Алтая и старообрядец волей неволей должен был входить в сношения с «мирскими».
Годы шли… Общения сибиряков с переселенцами все более и более упрочивались, а вместе с тем взаимное влияние этих двух элементов населения сказывалось все заметнее и заметнее. И думается, мы не ошибемся, если деморализацию раскольнических общин, резко бросающуюся в глаза среди населения больших деревень Алтая, припишем столько же влиянию свободы, которой пользовались наши старообрядцы в последнее время, сколько и влиянию российских поселенцев.
В самом деле – возьмем для примера раскольников с. Алтайского: это село, с раскольнической часовней, служит центром для старообрядцев ближайших деревень. Лица, стоящие во главе часовни, являются требоисправителями дл последних. Поэтому, естественно думать, что и религиозно-нравственная жизнь этой общины отличается надлежащей высотой. Но в действительности, замечается противоположное явление. Можно сказать, что раскольническая община с. Алтайского в самом основании своем разъедается внутренними недугами. Начать с того, что религиозные потребности у наших старообрядцев вовсе не развиты: службы в часовне совершаются только в великие годовые праздники, да и то посещается далеко не всеми ее прихожанами. Уставщики часовни – люди, далеко не безукоризненные в нравственном отношении, не пользуются никаким авторитетом среди своих одноверцев. В семьях раскольников, сплошь и рядом, царят разлад: неповиновение младших членов семьи старшим весьма часто заставляет последних обращаться за разбирательством к сельской полиции.
Сводные браки раскольников, не гарантируя прочности супружеских отношений, служат прикрытием самого безобразного разврата, где забываются и возраст, и родственные связи жениха и невесты. Насколько легко старообрядцы расторгают свои браки, на столько легко допускается ими сожитие несовершеннолетних или состоящих в кровном родстве лиц. Вместо правительственного контроля в таком важном вопросе, как брачный, для наших старообрядцев служит руководящим принципом их убеждение, что «блуд – птичий грех». Это зло особенно широкие размеры принимает, благодаря тому обстоятельству, что браки раскольниками заключаются самочинно, без внесения в полицейские метрики.
В большей степени поддаются деморализации средние и подрастающие поколения раскольников. Не имея за собой каких либо определенных религиозно-нравственных воззрений, не признавая авторитета своих наставников, они легко перенимают от российских переселенцев употребление чая, табака и водки, вместо своего традиционного пива, а также не редко берут себе жен из семейств переселенцев (в этом случае союз, обыкновенно скрепляется повенчанием в церкви).
Даже сам костюм старообрядцев претерпевший коренное изменение. Длиннополых кафтанов с густыми борами, шапок – четырех уголок – почти и незаметно. Чаще встречаются короткие поддевки, пальто, шапка обыкновенная с круглым верхом. Точно также и женщина в настоящее время не решится украсить свою голову «кичкой» или «гисшмурой» (обычный головной убор раскольниц, сохранившийся и по сю пору в захолустных уголках Алтая).
***
В общественном отношении раскольническая община не гарантирует в достаточной степени прав своих членов. Вместо чувства справедливости, при решении общественных дел, у них является произвол мироедов. О взаимопомощи между нашими раскольниками также не может быть речи: беднейшие крестьяне, подавляемые экономическими неурядицами последних лет, положительно находятся в кабале у богатых.
В свою очередь, влияние старообрядцев на российских переселенцев точно также неотразимо. Последние с годами усваивали от них и легкий взгляд на супружеские отношения, на значение церковных обрядов, и мн. др. То, что переселенец в России считал самым страшным грехом – например, внебрачное состояние, самовольное, без участия священника, предание земле усопших, здесь на Алтае – не редкость.
И если старшее поколение, воспитавшееся в России, относительно еще с некоторым уважением к прежним дедовским убеждениям, то молодежь, взросшая в Сибири, представляет собой тип, в котором не трудно отличить ту холодность к религии, ту нравственную разнузданность, которые столь свойственны сибиряку-старообрядцу.
С.Г.Д.
Опубликовано 8 декабря 1889 года.