Нижнеудинск

Не смотря на то, что город наш с сестренкой своей слободой раскинуты по берегу изрядной реки, мы принуждены пить самую скверную воду. Удинская вода имеет желтоватый цвет, мутна и отзывает навозом. Последнее ни сколько не удивительно. Оба берега Уды, как в самом городе, так и в слободе, а также и в деревнях, лежащих вверх по течению – Усть-Рубахиной, Абалаковой, Солонцах, Пороге, Мунтубулуке и Орике, завалены навозом. Самой лучшей системой удаления нечистот, как в православной Сибири, так и в Сибири, считается сваливание навоза и содержание отхожих мест на берегах рек и даже в реке, откуда черпается для питья вода. Перед городом лежит небольшой полуостров, очень часто превращающийся в остров. Он порос мелким кустарником и крупными деревьями. В нем на каждом шагу попадаются кости животных. Остров этот, во время недавней эпизоотии, предназначен был городской думой для сваливания падали, вместо того, чтобы ее зарывать поглубже, или сжигать. Какими соображениями руководствовалась при этом наша городская дума, трудно понять, как трудно понять многое в ее распоряжениях. Около домов, как в городе, так и в слободе проведены канавки, но они похоже более на ямки, куда нечистоты и грязь только собираются, по которым они отнюдь не уносятся. Так как чистота воды составляет главную необходимость для населения в гигиеническом отношении, то наша Уда вовсе не соответствует этому настоятельному и рациональному требованию. Между тем вблизи города, в расстоянии не более 1 версты имеется ключ самой чистой, легкой и приятной воды. Ключ этот образует ручей, называемых Бухор. Он как будто сам напрашивается в город. Пробежавши с версту от начала своего по направлению к городу, он на пути встречает небольшую возвышенность, вследствие чего круто поворачивает в сторону и затем теряется где-то под землей. Стоило бы только прорыть эту небольшую полосу возвышенности, направить ручей в город, устроить какой-нибудь резервуар для воды и мы довольствовались бы отличной водой. Конечно, за это дело должна бы была приняться сама дума, но она, кажется, ни о чем не любит думать.

Слухи о повсеместных наводнениях, в сопоставлении с обилием снегов в Белогорье и смежной с ним тайге, тревожили многих. Но, кажется, гроза пройдет мимо. Уда с самой весны, значительно подняв свой уровень, стоит в одной мере и это дает надежду, что снеговые воды сбудут постепенно и не нахлынут разом и внезапно как в 1870 году. Между тем везде реки сильно поразлились. Получено известие, что в Красноярске значительная часть города залита водой. Особенно, говорят, пострадал склад вина одного из здешних «специалистов». Вода проникла в очистительные чаны и произвела такую бурдомагу, которая и на «специалку» даже не годится. Этакое подумаешь горе!..

Внимание и разговоры нижнеудинцев более двух месяцев сосредотачиваются на скандальной одиссее одного эскулапа с через чур уже не застенчивой дамой и на похождениях одного сибирского фрадиаволо. Но так как подобными одиссеями наполнены все наши города, то мы и не будем распространяться о любовной одиссее нижнеудинской. Займемся лучше похождениями нашего фрадиалово. В конце прошлого года в деревне Усть-Рубахиной (в 6 верстах от Нижнеудинска) взят был за «безписьменность» неизвестный молодой человек, который сначала показался ссыльно-поселенцем алзамайской волости, а потом крестьянином томской губернии, Щегловым. При арестовании он выстрелил из пистолета в сельского старшину. Можно было уже по одному этому предполагать, что это не простой «Ванька непомнящий родства», или «бродяга из бродяг за бродяжество», а птица более крупного полета. Но на него не обратили ни какого внимания. Щеглов находясь в тюремном замке, по случаю действительной или притворной болезни, был помещен в больницу и оттуда в ночь с 13 на 14 апреля бежал. Ночью же на 15 апреля он у здешнего казначея г. Дрянова совершил весьма ловкую кражу серебряных и золотых вещей и разной одежды на сумму слишком 1000 рублей. Затем, нарядившись женщиной, хотел было перебраться через реку Уду, но это ему не удалось, и его чуть, чуть не поймали. Дня через два после этого найдена была близ города в лесу застреленною женщина, Прасковья Лукьянова. Подозрение в этом убийстве упало на Щеглова. Лукьянова оказалась застреленной в упор, так как рубашка и конец шали на груди около раны обожжены. Вблизи ее найдены пустая бутылка из под столовой водки и разбитая чайная чашка. Полицейское управление раскомандировало всех своих служащий в розыски. Производились облавы. Шуму и возни было много, а олку никакого. Щеглов словно Пикетти, то там, то в другом месте показывался одновоременно и словно насмехался над усилиями полиции. Не малую деятельность в отношении Щеглова, проявили и здешние охотники до «хапаного» разные Давидовичи, Салкановичи, Срулевичи и прочие жидовичи. Они день и ночь рыскали по окрестностям верхами с целью повстречаться втихомолку с похитителем и поживиться у него «хапаным» добром за бесценок. Вдруг пронеслась молва, что этот Щеглов никто другой, как известный в иркутской губернии вор и разбойник, Лука Красильников, собственной своей персоной. В последнее время он содержался в Александровской центральной тюрьме и прошедшего года, в декабре месяце, из нее бежал. Наши жидовцы мигом поджали хвосты и рысканиье из по окрестности прекратилось. С Лукой Красильниковым шутки плохи. Во первых, он терпеть жидовичей не может, во вторых, начавши воровать и грабить чуть не с пеленок, он отлично знает цену добываемому им добру и не привык отдавать его с значительной уступкой против его действительной стоимости, а это не руку жидовичам. Удастся ли здешней полиции изловить Красильникова, или он долго еще будет ее морочить, покажет время. А вот еще происшествие.

В первых числах июня из здешней женской прогимназии, вечером, бежала 10 летняя девочка, Мария Гесс, сирота, находившаяся на попечении и содержании у начальницы прогимназии г. Горской. На следующий день утром часа в 4. Окружной исправник, возвращаясь в город из Тулуна, наткнулся на эту девочку в лесу, в 10 верстах от города. Удивительно, как она не заблудилась во время ночного своего странствования. С той девочкой намеревалась убежать другая девочка, Александра Л-ва, находящаяся также у начальницы на попечении и содержании, но Л-ву удержало то, что в то время, когда бежала Мария Несс, ее заставили наливать гряды в огород. Эти побеги малюток, один совершившийся, а другой задуманный достаточно хорошо рисуют здешнюю женскую прогимназию.

Нынешний год оказывается у нас особенно неблагоприятным для браков. То и дело расстраиваются, или как здесь выражаются, рассыхаются, свадьбы, самым неожиданным образом. Из них укажем на две, свидетельствующие о некоторой эмансипации, начавшей проявляться в среде искони забитого прекрасного пола. Инородец нижнеудинской землицы Николай Бабкин, просватал дочь свою Елизавету за инородца Алексея Бурлакова, по обычаю инородческому получил половину условленного калыма. В назначенный день жених и невеста с родственниками и знакомыми приехали в город для совершения обряда венчания. Вдруг невеста заурусила. Нужно знать, что невеста очень красивая, дебелая дева, лет 20, жених же невзрачный, тщедушный парнишка, настоящий сморчок. «Не хочу за него замуж! — возопила невеста. Какой он мне муж? Мне не такого надо!». Но не смотря на ее протесты и вопли весьма логичные, ее силой потащили в церковь, и, как это часто случается, силой и обвенчали бы, но на счастье невесты оказалась какая то неисправность в сведениях, доставленных к браку, и он не состоялся. Другая свадебная неудача произошла в кругу нашей так называемой аристократии. Если мы не ошибаемся, то статья, напечатанная в № 23 «Сибири» под заглавием «Калым у русских», относится именно к этой неудавшейся свадьбе. Мы крайне сожалеем, что неизвестный автор этой статьи самое разумное и честное побуждение истолковал совершенно в противную сторону, извратил истину и постарался набросить тень на честь не в чем не повинной девушки. Не «калым у русских», а собственное не желание связывать судьбу с нелюбимым человеком, побудили девицу Н. отказаться от навязанного ей жениха. Никаких тут потасовок и поворота оглоблей к другому жениху не было. Поэтому, во имя попранной справедливости и чести невинно оскорбленной девушки – мы дозволим себе перефразировать куплет, приведенной неизвестным автором статьи: «Калым у русских» песенки:

Один был навязан, другой сам подвернулся,

Ни один из них ей не приглянулся,

Задрожала прялка, нитка порвалась,

Никого не жалко, вот вам и весь сказ…

N.

Опубликовано 29 июля 1879 года.