Краткий отчет об исследованиях, произведенных летом 1873 г. в Китойских и Тункинских альпах.
составлен И.Д. Черским
Читано в заседании Распорядительного Комитета 15 сентября 1873 г.
Летом нынешнего года я и г. Гартунг были командированы Отделом с научной целью в Китойские и Тункинские гольцы. Я принял на себя геологическое исследование местности, а г. Гартунг изучение растительности страны и собирание энтомологической коллекции и образцов некоторых пород, для химического анализа их.
Возвратившись в Иркутск я считаю долгом, хотя вкратце ознакомить Общество как с ходом нашего путешествия и его маршрутом, так с главными приобретениями и результатами произведенных исследований, на столько именно, на сколько они могут быть сообщены раньше подробной разработки собранных материалов.
И так, согласно плану поездки, я отправился 13-го Мая с. г. один в с. Тунку для исследования восточной части южного склона тункинского хребта от вершин реки Тунки до р. Саган-угуна, а также и некоторых местностей в тункинской долине (многими нужными сведениями я обязан Ф.О. Стульшинскому. Отцу П. Грозину и г. Шмейтеру; метеорологические наблюдения последнего в Тунке, будут приложены к подробному отчету), соеденившись с г. Гартунгом в селе Гуджирах, 8-го Июня, мы двинулись уже к перевалу через гольцы.
Поднявшись по р. Саган-угуну, мы вышли на Архут (см. карту), течение которого привело нас долине р. Китоя, а следующий затем перевал через Китойский хребет мы сделали по р. Китойкину или малому Китою, с вершин которого спустились на р. Малую Белую и перешли на Богдашку, следуя течению последней до ее впадения в р. Оспу.
Окончив таким образом первое сечение обоих названных хребтов, на сколько позволяла тропинка, служившая нам дорогой, мы направились опять на Юг. Долиной р. Оспы мы достигли ее вершин и сделав второй перевал через Китойский хребет, спустились вторично к Китою по реке Саган-хар (Сахангер или Цаган-хари).
Следующий затем подъем на вершины Тункинских альп по р. Аро-Хонголдою я сделал лишь с одним проводником, между тем как г. Гартунг имел занятие в долине, где простоял и усталый обоз наш на устье названной речьки.
С этого места тропинка повела нас на запад, вверх по р. Китою, после чего мы опять поднялись на Тункинский хребет по р. Ушаранге и осмотрев гольцы по правому ее притоку (Тажонга), направились к вершинам реки, где узкое ущелье вывело нас в систему вод Иркута, именно на р. Толту.
Повернув от устья последней вверх по Иркуту, мы достигли озера Ильчира и вместе с тем водораздела между системами рек: Китоя, Иркута и Белой.
Обследовав эту местность и оставив обоз, мы отправились на менее усталых лошадях к третьему перевалу через Китойский хребет, именно к гольцу Илтэй-дабану с которого спустились на р. Хорок и, перебродив приток его Хагархай, перешли на вершины р. Хашигол, омывающей ботугольский голец с востока. Устье этой речки в р. Ханшин составило крайний северный пункт третьего поперечного разреза исследованных хребтов, после чего, проследовав вверх по Ханшине и по притоку ее Ботуголу, мы остановились на бывшем графитном прииске Алибера, объехав таким образом вокруг гольца.
Здесь мы должны были сделать некоторое отступление ль пржде начертанной нами программы, по причинам, о которых будет сказано ниже. Вместо того, чтобы выйти на р. Белую и ею следовать до г. Иркутска, мы возвратились на Ильчир, вышли затем на вершины р. Тимэлик и смежные с ними озера, из которых берет начало р. Ехе-угунь (Ике-угунь) и спустились опять в долину Иркута и в село Тунку, сделав следовательно еще один перевал через Тункинские альпы.
Изложив маршрут нашей поездки, мне кажется необходимым упомянуть и о тех обстоятельствах, которые, сопровождая путешествие, должны были влиять как на исследования, так и на ход поездки вообще.
Об удобствах путей сообщения, разумеется нельзя было и думать; собираясь в столь дикую и почти девственную местность, мы и не рассчитывали на них. Тем не менее, трудность путеследования не редко превосходила наши ожидания, слишком тяжело отзываясь на сиде и даже на здоровье лошадей. Едва проходимые грязи, дорога по голому щебню или по россыпи, обманчиво поросшей мхом, наконец крутизна подъемов и спусков, доходившая иногда до невероятия и заставляющая нас два раза перенести вьюк девяти лошадей на своих плечах, — все это чрезвычайно замедляло наши передвижения. Бедные лошади не редко оступались и падали, кувыркаясь вниз, так, что одну из них мы вели тяжело раненную и ослабшую от потери крови.
Но главным бедствием было ненастье, преследовавшее нас все время поездки, с незначительными антрактами.
Мерилом силы и продолжительности его может служить факт начавшего гниения некоторых кожаных принадлежностей до того, седла и мешки, шитые бурятами из плохо выделанных кож, издавали отвратительную вонь, а мухи не замедлили избрать один из тулунов местом безопасного вывода молодого поколения, вследствие чего появились и черви.
Само собой разумеется, что некоторые коллекторские занятия должны были страдать при таких условиях; так напр. собирание насекомых не могло идти с желаемым успехом, да и сохранение ботанической коллекции следует приписать лишь неутомимой деятельности г. Гартунга, которому каждый день доводилось по листам пересушивать гербарии у костра. Что же касается до экскурсий, то они обыкновенно начинались, перемежались или оканчивались дождем.
Горные реки той местности, быстрые и небезопасные даже поздней осенью (напр. Оспа, Уйзень, Китой) делались не редко непроходимыми и общим числом продержали нас 15 дней в местах бедных травой и неудобных для исследований, обусловив этим как истощение лошадей и нашего промокшего провианта, так равно и поздний возврат из поездки (21 Августа вместо 1-го).
Все вышеупомянутые затруднения как в передвижениях, так и в исследованиях, не говоря уже о местах труднодоступных и при лучших обстоятельствах путеследования, убедили нас, что в одну двухмесячную поездку страна эта, включительно до р. Белой, не может быть исследована с достаточной точностью; она не может быть исследована даже с точностью, терпимой лишь в таких terrae inecognitae какими представляются до сих пор многие места Сибири. Обстоятельство это и заставило нас: 1) сократить длину поперечных сечений страны настолько, чтобы они дали все таки возможность изучить как строение обоих хребтов, так образ и время их поднятия и 2) сделать еще один перевал через Тункинские альпы и выйти в долину Иркута, избегнув таким образом низовьев рек, могущих нас задержать еще дольше.
Перехожу затем к научной стороне нашей поездки.
Относительно географии страны мы собирали на столько данных, на сколько позволял нам пройденный путь, а расспросные сведения пополнили оставленные пробелы. Имеющийся по этому предмету материал даст нам возможность составить географическую карту местности с точностью, возможной без правильной съемки.
Кроме означения некоторых неизвестных до сих пор речек и притоков, главные изменения, введенные в нашу карту будут состоять в том, вл 1-х, что р. Архут имеет совершенно противоположное направление, именно NE, а не NO, и должна быть перенесена более на восток; 2) реку, известную на карте астронома Шварца под названием Гарлык, следует рассматривать как малый Китой карты г. Пермикина, а затем, устье реки должно быть перенесено выше впадения р. Архута, а не ниже его, как это сделано на картах обоих авторов. Что же касается до настоящего Гарлыка, то приток этот неверно обозначен и у г. Пермикина, так как этим именем названа река Ехе-гол, о которой упоминает лишь г. Ковригин; наконец 3) показанная на карте г. Шварца р. Тагархай, должна изливаться в р. Хорок, а не в Китой, на что указывал уже и г. Крапоткин. Точно также мы нанесли на карту и встреченные нами горные озера, в подробном же отчете будут приложены и профили дна оз. Ильчира как результат сделанных нами промеров (Карта, прилагаемая к настоящему отчету составлена «на скорую руку», для уразумения лишь нашего маршрута).
Взятый в дорогу проверенный анероид Гольдшнидта (Чувствительность этого инструмента, при скорости наблюдений, должна придавать ему высокую ценность в глазах путешественников. Тем удивительнее факт, что гг. механики снабжают его бумажным циферблатом, который, в добавок, прикрепляется к барабану простой наклейкой. Поэтому, самая капитальная часть инструмента делается вместе с тем и самой непрочной в особенности, если вспомнить, что измерение высот производится не в сухих комнатах, а в дождливых горных местностях и влажных тайгах. Опасность такого устройства я испытал на своем анероиде, так как циферблат стал поворачиваться вместе со стеклянным кружком даже от резкой перемены температуры, при выходе из шахты Ботугольского прииска, не говоря уже о том случае, когда во время брода вода хлестнулась на инструмент) позволил мне сделать многочисленные измерения высот пройденной местности и соединить их с геометрическими измерениями некоторых пиков, исполненными г. Ковригиным еще в 1835 г. Материал этот я отложил до составления профилей хребтов, теперь же довольствуюсь лишь замечанием, что высота Тунскинских альп гораздо значительнее цифр, показанных в трудах Сибирской экспедиции (от 5 до 6 тысяч) так как Хобокский голец (ближе к восточному концу хребта) превышает уже 7593', а высота Хонголдойского пика (Снежная сопка Ковригина) доказывает, что средняя часть альп превзошла 10000'. Тоже самое относится и Китойскому хребту, шде с лошадьми мы поднимались до 5812' (первал через Оспинский голец), а экскурсии наши вместе с вычислениями г. Ковригина, дали цифру около 10250' над поверхностью моря. Что же касается до снега, лежащего на гольцах, то в некоторых местах его можно назвать вечным, хотя он нигде не образует ледников.
В основе геологических исследований лежит необходимость делать общие выводы на месте наблюдения, а не в кабинете, и потому сообщение по этому предмету может быть полнее.
Сиб. Отделу Геграфич. Общества известно, что имевшиеся до сих пор сведения о геологии посещенной местности далеко не удовлетворяли современным требованиям этой науки, так как перечень горных пород без определения их залегания, соотношения, возраста и поднятий не в состоянии разъяснить на историю тех преобразований земли, которым она подлежала в различные геологические фазы своего развития. Поэтому, в поездке нынешнего лета я старался обращать внимание главным образом на явления, могущие уяснить прошедшее этой интересной страны.
Исследования эти показали во первых, что Тункинские и Китойские альпы представляют собой два поднятия в направлении от ENE на OSO. По простиранию пород она параллельны друг другу и вежде, где не вмешивались второстепенные поднятия, обнаруживают антиклинальное падение пластов т.е. в две противоположные стороны, за исключением разве тех мест, где усиленный метаморфоз превратил пласты в сплошные массы. Таким образом южное падение Тункинского поднятия я наблюдал в долине Иркута от вершины р. Тунки до Саган-угуна, между тем как северное падение их обнаруживается на протяжении от р. Хонголдоя до вершины р.р. Темелика и Ехе-угуна.
Также отмечено мной и южное падение китойского поднятия также и по рекам: Оспе, Саган-хар, по Китою и Ушаранге, на озере Ильчире и на р. Гаргане; что же касается до северного падения пород названного поднятия, то оно ясно наблюдается в окрестностях Ботугольского прииска и по р. Хужиртай-гол, на Оспе. И так ботугольский графит принадлежит пластам северного падения китойского поднятия, и в залегании следует простиранию пород.
Параллельность и прямолинейность исследованных хребтов я проследил на запад до Ботугольского меридиана, не встретив на этом пространстве какого-либо другого поднятия Геологического горного узла нет еще и следов на этом месте, хотя оно лежит довольно близко от Мунку-Сардыка. Следовательно желающим исследовать узел, из которого по показаниям авторов исходят как Китойские, так и Тункинские альпы, необходимо производить экскурсии на пути от Хангинска через Нуку-дабан до Окинского караула.
Более сложные отношения поднятий замечаются по течению р.р. малого Китоя и огдашки. Не вдаваясь в подробности, скажу только, что как северное падение Тункинского хребта, так и оба склона Китойского, сменяются здесь поднятиями, направление которых колеблется между N по O и N по K, при чем преобладает более или менее восточное падение пластов.
Названными тремя направлениями и ограничились силы нарушившие прежнюю горизонтальность пластов этой местности. Ими, так сказать, и образовался остов для дальнейшего развития рельефа страны.
Пласты конгломерата, встреченные лишь в Китойском поднятии, прежде всего на Оспе (с северным падением) и усилившийся за тем на Саган-харе (с южным падением), заставили меня обратить особое внимание на линию обоих поднятий, в надежде отыскать несогласное напластование пород. И действительно на северном Хонголдое я нашел пример такого напластования, обнаженный как нельзя лучше, а именно: мыс слюдяного сланца, принадлежащего северному падению тункинских альп вдается в известняк южного склона китойского поднятия и покрыт им несогласно, сопровождаясь конгломератом и брекчией с ясными обломками тункинских пород.
Факт этот нельзя не считать лучшим из геологических результатов поездки, так как он позволяет заключить самым положительным образом об относительной древности обоих поднятий, доказывая неоспоримо, что отложение пород, приподнятых ныне китойским хребтом совершилось гораздо позже поднятия тункинских альп. Тункинский хребет, поэтому образовал собой прибрежную цепь, по всей вероятности мыс или остров того склонения под, которое отложило китойские конгломераты, как продукт разрушения береговых утесов. Затем уже, параллельно прибрежному хребту, последовало поднятие бывшего дна бассейна, — поднятие, воздвигшее нынешний Китойский хребет, как опоздавшее противоречие теории Эли-де Бомона.
По вопросу о стратиграфическом уровне пород обоих поднятий имеются слудующие данные.
Китойские конгломераты, в их северном падении (по речке Хужиртай – гол на Оспе) являются в виде каменных песчаников, представляющих красные переходы в гнейс, но сохранивших еще грубые и неясные отпечатки растений, вследствие чего общий их характер напоминает собой Иркутские песчаники; эти же последние, как известно, развиты очень не дальнем расстоянии от р. Оспы, именно по реке Белой и низовьям некоторых ее притоков. Обстоятельство это заставляет меня полагать, что китойские конгломераты одновременны по происхождению с Иркутскими пластами. Что же касается до пород тункинского поднятия, то они, как более древние, по несогласованному их напластованию с китойскими, должны занимать и низкий уровень в ряду геологических формаций; а так как известняки образующие южный склон альп составляют, по видимому, продолжение соседних им мотских известняков, залегающих под Иркутскими песчаниками, поэтому причисление их к одному периоду с мотскими не кажется мне слишком поспешным.
И так породы тункинского поднятия я отношу к формации, принимамой ныне за девонскую, между тем как породы китойского хребта считаю принадлежащими к юрской. В таком случае, графит Ботугольского гольца следует быть может рассматривать как эквивалент угольных флецов Иркутской губернии, но вопрос этот, до времени я оставляю в стороне.
«Степень усложнения задач составляет прямой результат собранных фактов»; слова эти Обществу известны из чтения талантливой программы г. Чекановского. И действительно, по мере накопления фактов, горизонт геологических занятий расширяется, а ближайшие и отдаленные цели выступают сами вперед.
Открытое ныне несогласное напластование пород, обличая присутствие материка среди покрывавшего губернию юрского моря, рождает потребность восстановить прежние границы. Составленная мною геологическая карта покажет со временем ту часть северной береговой линии материка, которую мне удалось воспроизвести. Проследить ее на восток возможно лишь тщательным изучением отношения Иркутских песчаников к известнякам в западной при ангарской полосе, включая в то и путь г. Башкевича; определение южной границы имеет непосредственное отношение к изучению собственно саянского хребта, к исследованию напр. пути, пройденного г. Поляковым; наконец, расширение западной границы древнего материка, может показать вместе с тем и отношение исследованных хребтом к загадочной цепи Ергак-Таргак-Тайга, соединяющей их с Алтаем. Таким образом, задачи эти имеют тесную связь с вопросами самыми существенными для геологии Иркутской губернии вообще и саянского нагорья в особенности.
Но обратимся к менее отдаленным временам, игравшим немаловажную роль в ряду деятелей, обусловивших настоящее statuquo исследованной местности.
Позднейший геологический период ознаменовался влиянием мощных потоков лав, встреченных в западной части китойских альп и в долине р. Иркута, и следует лишь удивляться что порода эта как будто ускользнула от наблюдательности бывшего там инженера Ковригина. В подробном отчете я сообщу факты, относящиеся ко времени и месту их излияния, теперь же ограничусь замечанием, что ясное представление о том до какой степени изменилась конфигурация местности в относительно короткий геологический период, может составить лишь тот, кто с достаточной подробностью ознакомится с китойской областью вулканической деятельности. Взглянув на группы гольцов, покрытых лавовыми шапками и отделенных друг от друга глубокими долинами рек и пространными котловинами альпийских озер, наблюдатель убедится, что вопросы о происхождении самых резких и характерных ныне орографических и гидрографических особенностей китойских альп относятся ко времени, истекшему от излияния разобщенных теперь лавовых потоков. К тому же, местность эта представляет поле для приобретения очень драгоценных геологических данных, позволяя исследователю, снабженному точной съемкой края, воспроизвести в некоторых чертах тот рельеф хребта, которым он отличался раньше действия потухших ныне вулканов. Руководствуясь расположением гольцов с уцелевшей лавой и уровнем базисов их лавовых шапок, можно обрисовать линии бывшего профиля местности и доказать, что большая часть продольных и поперечных долин на площади от вершины Оспы и Саган-хара до р. Тимелика на запад и на север до неизвестных мне границ обязана своим происхождением той силе, которая, разобщив лавовый покров и превратив часть гольцовой местности в относительно плоскую, холмистую возвышенность, образовала нынешний водораздел между Иркутом и Китоем, направив течение последнего в ложную синклинальную долину хребтов, лежащую гораздо ниже и севернее действительной.
Могучая сила и громадные следы произведенных ее разрушений!
Но в долинах всех пройденных нами рек мы встречались и с образовательным действием того же периода; все они более или менее выполнены наносами не одинакового характера, древность которых в долине р. Иркута мне удалось определить найденными остатками вымерших животных, о которых сообщу в подробном отчете, где вместе с тем коснусь и вопроса о ледниковом периоде в исследованной местности.
В настоящее время я почти вовсе не упоминаю о породах, входящих в состав обоих хребтов. Отложив описание их до окончательного определения, скажу только что нефриты составляют покуда принадлежность одного лишь китойского поднятия и образовались путем перерождения юрских пластов.
Этим я и оканчиваю геологическую часть моего сообщения.
Пользуясь данной мне г. Гартунгом заметкой, я могу сказать кое-что о результатах и его занятий.
Собранная им ботаническая коллекция включает до 1500 экземпляров растений, взятых по большей части на значительных высотах, крайняя цифра которых доходит почти до 9000, над уровнем моря. При этом везде определялся вертикальный предел всех встреченных древесных растений, многих кустарников и некоторых других, а также взяты образцы листвени и кедра с разных высот для сравнительного исследования нарастания слоев.
Коллекция насекомых, до 1000 экземпляров, состоит также из представителей горной фауны, по преимуществу из жесткокрылых. Пауков с разных высот можно насчитать около сотни штук, а ракообразных (рода Gammarus) до 300 экземпляров, найденных г. Гартунгом на высотах 7579 (озеро в вершинах р. Саган-хар) и 7111 (вершины р. Темлика). Имеется также и около 100 экземпляров моллюсков, собранных на различном уровне.
К тому же, кроме некоторых горных пород, сделан необходимый запас минеральных вод из Ниловой пустыни и Коймар для химического анализа.
Коллекция убитых нами птиц ограничивается лишь дюжиной экземпляров, годных только для определения; измятые и промокшие они не могут служить для набивки чучел. По определению К.С. Жербовского, более интересными оказались: Emberiza spec, с озера Ильчира, Sylvia (Ruticilla) spec, с вершин р. Саган-хар, Anthus aquaticus оттуда же и Muscicapa Inteola с долины р. Китоя. По недостатку литературы они будут отосланы г. Тачановскому в Варшаву. Что же касается до пресловутых Megaloperdix и Gypaetos мы не могли собрать о существовании из ни каких данных.
За исключением некоторых сведений о населяющих страну млекопитающих животных, мы приобрели нескольких грызунов и встретились с парой диких северных оленей. Не смотря на искреннее желание добыть «дикую собаку» (Canis alpinus) мне довелось видеть лишь его кожу на рукавах дихи одного промышленника в д. Яловке.
Наконец, с царем этой дикой местности с загадочным для этнографов Сойотом, мы беседовали три раза, именно в вершинах р. Оспы, на озере Ильчире и на р. Ботуголе. Свободное от главных наших занятий время мы посвящали посильному изучению этих остатков неизвестного племени. Отыскав единственного старика, знающего несколько десятков слов на забытом ими древне-сойотском языке, мы списали их от него, разузнав вместе с тем и о прежней родине Сойотов. Оказалось, что отцы из выкочевали из-за саянского хребта, из окрестностей Санаги; третья же часть списанных слов, включая и счет, тождественны в главных чертах с татарскими. О самоедах, от которых производили Сойотов, они ни чего не знают; что же касается до отношений к Урянхам, то между ними Сойоты имеют своих коренных единоплеменников, выкочевавших из одного с ними места и слившихся с Урянхами точно также, как сами они слились в настоящее время с Бурятами.
В заключение настоящего отчета, считаю долгом довести до сведения Общества о той безграничной преданности нашему делу, которая выказалась со стороны взятых нами проводников, Луки Кобелева и сына его Фрола из Тунки, тем более что смелому и настойчивовму нраву последнего, поездка наша отчасти обязана своим успехом. Для пояснения необходимо упомянуть, что в двух местах на р.Оспе мы должны были прибегнуть к сооружению плота, который можно было перетаскивать лишь на бичевке, так как быстрота этой страшной реки, стесненной во многих местах утесами, превосходила все виденное. Переплавив конец бичевки плота на другой берег составляло самую трудную задачу тем более, что ни кому не доставало бы дерзости предлагать человеку пуститься в воду, рев которой положительно заглушал наши крики. В этом то и выказалась редкая смелость Фрола, подвергавшего себя добровольно самым серьезным опасностям (Нам не забыть случай, когда с конца бичевки плота он собирался однажды перебродить Оспу. Несмотря на то, что отец его не мог удержаться от слез, помогая ему в сборах, он спустился с двумя лошадьми с берега, надеясь под прикрытием утеса переплыть кажущееся затишье и рассчитывая, что следующая за тем быстрота течения не успеет снести его к месту, где берега Оспы состоят уже из отвесных каменных стен. На деле же вышло иначе. Вода мнимого затишья имела достаточно силы, чтобы поставить всплывших лошадей на дыбы и утащить их вместе с ездоком ко дну, так, что была минута когда в чернеющей стихии исчезли перед нами как лошади так и бесстрашный Фрол).
Успехом двух таких переправ мы обязаны исключительно ему: — без него провиант наш мог бы истощиться раньше, нежели мы успели добраться до первого жилья Сойотов.
1873 г. 15 Сентября
