​Село кудара. (Ильинской волости).

Передавая свою заметку о ходе сельского хозяйства, в отношении хлебопашества в здешней местности и о влиянии на него климатических перемен, помещенную в № 28, «Ирк. Губ. Вед.», полагаю, что наблюдения и разного рода замечания, в какой бы местности делаемы не были могут более или менее быть полезны.

Весна, как я передал ранее, наградила здесь засухой и холодом. Река Селенга местами до того была мелка, хотя, как говорится, переброди – пешеход, а о других небольших небольших речках и говорить нечего. Старики, переезжая через Селенгу и видя до какой степени она мелка, говорили, покачивая головами: «это не к добру, такое безводие, — быть большой воде». И действительно это всеобщее замечание исполнилось в полном смысле.

Не имея намерения верить предрассудкам и суеверию, и должен сказать, что такие догадки, повторяющиеся несколько раз, заслуживают внимания. Так как и сами физические науки первоначально имели основанием догадки, наблюдения, опыты и заключения, сведенные потом в положительные истины, потому и думаю, что в настоящий период умственного полета и любознательности тем более приходятся такие вещи. Вот как шло продолжение лета. После холодного и сухого мая, наступил такой же и июнь, тот же холод, та же сухость в воздухе. Летом не пахло. Только 28 июня земля получила немного влажности. В этот день был сильный юго-восточный ветер (Вообще замечено здесь, что с этим ветром дождь бывает редко), за которым последовал не менее сильный дождь, а затем и гроза. Порывы ветра и удары грома до того были сильны, что от первого сносило с худых крыш дранье, а от последнего животные кидались в сторону. Не зная, к чему отнести – к счастью или несчастью, но только все эти три явления – ветер, дождь и гроза, как бы превосходя друг друга своим величием, как начались так и прошли неожиданно, и были как бы переходом к благоприятной погоде. После этого начали перепадать дожди. Хлеба, травы и проч. оправились и обещали вознаграждение.

Не тут-то было! Полились дожди-ливни. Селенга начала быстро прибывать. Вода с шумом полилась по сенокосным островам и уносила с собою надежду – благосостояния скота. При незначительности еще накошенного сена, потеря от уноса водою сена, в сравнении с затопленною травой, была велика. Но прибыльная серо-мутная вода, заливая илом еще не скошенную траву, совершенно отнимала надежду на возврат. Можно себе представить на сколько погибло травы, если взглянуть на пространство верст на 20 от Бакала вверх по Селенге и на 80 в ширину залитое водой. Селенга в своих устьях представляла огромнейший морской залив, а местность потоп.

Сначала дождливое время радовало сердце хлелебопашца, потому что богатство его зарытое в земле находилось в положении путника, умирающего от жажды; дума сомнения тревожила не шутя. Не раз может быть в сухую пору он взглядывал на ясное небо и с утешительною надеждою говорил: не окропит ли Господь Бог завтрашний день благодатным дождем. В эту же ненастную пору мысли были наполнены иным чувством: сердце тревожилось от неизвестности, скоро ли будут ясные дни. Мысль занята глубоко, с мыслью в ладу и глаза: пристально смотрят они на тусклое небо, как бы стараясь разгадать, скоро ли оно улыбнется земле, скоро ли озолотимся лучами красного солнышка?

Прибыль Селенги тревожила жителей не по одному полевому ущербу, тревога была и за омулевый промысел, который вскоре должен был начаться. Залитые берега водой не давали неводить, и многие не рассчитывали промышлять омулей. Но, слава Богу, эта невзгода миновалась. 6 июля подул северо-восточный ветер. По мере его усиления понеслись облака, что давало надежду на благоприятное время. Наконец красное солнце озолотило лучами серое небо и Селенга начала входить в свои берега. В начале августа начался без всяких препятствий селенговый омулевый промысел, который продолжался очень удачно, так что к концу этого месяца, как известно по некоторым данным, было продано в чертовинском селении более миллиона штук. Каждая тысяча рыб продавалась от 30 до 40 р. сер. Следовательно рыбный промысел дал порядочный доход местным жителям – крестьянам и инородцам. Между рыбным промыслом, с новой силой принимались за работу: косили траву и жали поспевший хлеб. Казалось бы жители оправились и дело пошло по старому, как ни в чем не бывало. Но видно в нынешний год не суждено было, чтобы все шло в порядке вещей. В ночь с 29 на 30 августа сделалась неожиданная прибыль воды в Селенге, так что вода поднялась на пол аршина, затем в сутки на аршин и более и более. Выжила совершенно рыбопромышленников с реки, и вода начала заливаться на берега. Перешедши меру бывшей ранее прибыли, она показалась уже на полях. В селениях, образовались новые озера и речки; хлеба прятались в воду, иные показывали только одни колосья. По дорогам срывало мосты, по реке понесло хлеб, сено, лес и проч. «Беда да и только», говорили одни; «видно мы прогневали Бога», повторяли в страхе другие. К довершению этого несчастья пошел дождь, а за тем снег. Мочило сверху и снизу. Уцелевшие в степях сено и хлеб сильно промокли. В хлебе колосья пустили ростки, а сено почернело и полусгнило. Важная утрата для зимнего продовольствия скота, когда и полусгнившего- то сена не достаточно.

Не знаю на столько ли посетил гнев Божий другие местности, расположенные по Селенге, не знаю что против этого вся мудрость сельской опытности бессильна.

Это томительное время с атмосферной бедой около полумесяца держало в страхе поселян. Затем вода начала убывать. Чтобы не пропали до конца труды и немалые издержки, употребленные на посев и сенокошение, жители вытаскивали из воды хлеб и сено беремями; жали хлеб также в воде, для просушки расставляли снопы, разбрасывали сенные зароды. Работа как говорится, была египетская, но необходимая для хозяина, промышляющего о своем благосостоянии. При этой суматохе работники вздорожали, от этого многие из хозяев опустили руки и ожидали дешевизны. «Авось Бог даст теплую осень, так поправимся, а эти дармоеды (работники) из хлеба пойдут работать». Так думали, да не так устроилось. Надо при этом сознаться, что куда как негодится симпатичное «авось» и при том в такую пору. Многих это ожидание жестко обмануло. Только что немного оправились, на 29 число сентября выпал глубокий снег и сделался сильный мороз. Хлеб завалило и работа остановилась совершенно. Нанимавшиеся на заработки отказались от работ, впрочем не было возможности и работать. Ожидали тепла, но его покуда не предвиделось, а снег между тем прибавлялся. Наконец немного приоттеплело, начали выгребать снег из под снега. Можно себе представить, что это была за работа, если представить, что жнец, не нажавши одного снопа, бежал уже к костру – греться! Только что с такими трудами мало-мало управились, наступила такая оттепель, что как будто время шло не к зиме, а к лету. К довершению этого тепла, в 31 число октября утром был дождь. Такого явления, чтобы чуть-чуть не в ноябре месяце был дождь, не только не запомнят здешние старики, но и не слыхали от предшествовавших им стариков.

За тем передам цифры о посеве и урожае хлеба и о последствиях невзгод.

Из собственных семян.

Из заимообразных и купленных:

Вообще всего и по общей цифре посеяно было:

Число занятой земли под этим хлебом было следующее количество:

Под рожью 352 десят., ярицей 2186 дес., пшеницей 206,75 дес., ячменя 505,75 дес., овсом 1063,75 десятин и коноплем 106,5 десят.

Родилось и собрано

По этому сбору степень урожая оказывается следующая: озимого сам 1,5, ярового сам 3 и картофеля сам 3.

Как сам сбор, так и цифра качества хлеба незначительна, но за всем тем от нынешнего урожая получено более против прошедшего года: озимого на 82 и ярового на 4000 четвертей. Цифра качества урожая потому незначительна, что она выведена средней и по одному собравшемуся в наличности хлеба, за исключением потери понесенной от наводнения и ранних осенних морозов, которую я представлю ниже. Сейчас же означу цифры потребности у жителей из этого урожая.

Если же экономические магазины пополнятся ныне хотя на ту цифру, которая требуется на посев, то цифра недостатка уменьшится, потому что тогда посев может замениться экономическим хлебом.

Нельзя не сказать того, что нынешний год был урожайным, но в тоже время год этот можно отнести к такому, какой обыкновенно называется злою годиною. Он надолго останется в памяти здешних жителей, по тем убыткам, какие терпели от него здешние жители.

Оценивая утопленное сено и траву по 1 р. сер. Копну, хлеб по 50 р. десятину, коноплю в 40 р. десят. и зазяблый хлеб, с возвратой соломы в 40 р. десят., составится всего убытка 131615 р. 25 к.

Кроме этого стоило жителям устройство и постройка новых 12 мостов, разрушенных наводненем – 1800 р.

Общий убыток составится на 133415 р. 25

Цифра довольно значительная миновалась и ее как не было. Проезжая по здешней местности в настоящее время не встретишь и разговоров об том несчастии. Поэтому, пожалуй, можно заключить то, что потеря не очень чувствительна для крестьян. Нет, утвердительно можно сказать, что такое заключение не будет верно, — потеря очень чувствительная. Если же крестьянин и переносит ее без ропота, то потому только, что эти будущие доходы, не бывши у него в руках и как бы отнесены натурально, проходят не заметно. Пройдет зима, доест хлеб, а скоту скормит и последнюю солому, наступит голодная весна, тогда-то он все почувствует и скажет: «ну уж годок Бог дал, это просто беда, хоть со свету беги!»

Далеко тяжелее почувствовали они нынешние убытки, если бы остались при тех засевах хлеба, какие были назад тому года три или четыре. Нынешний год было посеяно почти в два раза более против прошлого года, а против прежних лет может быть в 5 раз более. Хлеба в некоторых местах, при всей неблагоприятной погоде, были порядочные. От этого у многих хозяев выходило так, что в одном месте утопило и зазябло, за то в другом вознаграждало за весь убыток. Благодетельное учреждение экономических магазинов ныне только для них сделалось понятным. Ныне они только поняли для какой цели заведены эти житницы, рассуждая: «а ведь мкдренно же в самом деле выдумано иметь магазины. Чтобы было в эти годы, если бы их не было: хлеб-то бы мы сеяли, а посеять было бы нечего. Где бы стали брать? Вот то была бы беда!».

В заключение передам еще один случай, тяготевший над здешней местностью вот уже девятый месяц. Это другая небесная кара – тифозная горячка. Не место бы было говорить здесь об этом, но видевши, как этот бич поражает целые семейства (хотя и не всегда смертельно, однако ж с ущербом для них, как для здоровья, так и хозяйства), я дозволил себе упомянуть и об этом.

Ксенофонт Капустин.

10 ноября 1867 г.

Опубликовано 6 января 1868 года.