С Обь-Енисейского канала.
Ровно в 12 часов дня, 16 мая, как и было назначено, казенный пароход «Фортуна» отвалил от пристани г. Томска, отправляясь на место работ по сооружению Обь-Енисейского канала.
Прежде всего, пароход, согласно ранее составленного маршрута, должен был азйти в г. Колывань для посадки там более чем 1000 человек рабочих, нанятых еще весной; затем, захватив по дороге в с. Богородском другую баржу с рабочими, двинуться на р. Кеть и далее. Путь от Томска до Колывани был совершен нами благополучно, если не считать того, что, не дойдя двух верст до Колывани, мы засели на мель около д. Скала, где и пробились более двух суток, пока, благодаря лишь дружным усилиям бывших на барже томских рабочих, пароход не был снят с мели. Вечером в тот же день пароход пристал к пристани дер. Скала, где и была назначена на другое утро посадка рабочих. Деревня эта расположена в нескольких вестах от Колывани на берегу довольно большой в весенний разлив речки, впадающей в Обь. На долю колыванцев редко выпадает удовольствие встречать у себя пароходы, а потому чуть не вся Колывань явилась сюда, кто провожал своих близких или знакомых на канал, кто – лишь погулять, и пользуясь подходящим случаем, перекувыркнуть малую толику первой необходимости. На берегу около деревни раскинулись балаганы с продажей сластей, выпивок и дешевых закусок; там и сям расположились в различных позах живописные группы уезжавших и провожавших; вокруг самоваров, в одних кружках слышались разговоры о канале, о предстоящем пути, слышались наставления и советы; в других же – пение или плач, сопровождаемые чисто русской руганью, без которой наш русский человек не может обойтись ни при каких обстоятельствах жизни; тут же каких-то три местных, т.е. колыванских савраса, на ухарской тройке с бубенчиками и колокольчиками, с бутылками в руках, разъезжая вдоль и поперек луга, выводили самые невозможные рулады своими пьяными голосами. Ночью вся картинка эта была освещена массой костров, зажженных по всему лугу.
Наконец, на рассвете раздался первый свисток и рабочие с котомками и ящиками за спиной, потянулись один за другим вереницей к барже, где вскоре и началась посадка их. Нечего и говорить, что помещение для рабочих было далеко не из комфортабельных: в обыкновенной, средней величины, товарной барже, были устроены в несколько ярусов нары, где должно было поместиться более 1000 человек. так что арестантская баржа выглядит положительно дворцом, наверху устроено помещение для дорожной аптечки и нечто в роде стойла, предназначавшееся для больных, а также и кухни, так как рабочие со дня посадки на баржу уже пользуются казенным продовольствием, т.е. мясом и сухарями. Нам кажется, что перевозя ежегодно до двух и более тысяч рабочих, можно было бы и баржу устроить более удобную, специально приноровленную для этой цели. К двум часам дня посадка рабочих закончилась, при чем не явившихся по различным причинам оказалось около 30 человек; затем раздались один за другим несколько свистков и пароход двинулся обратно вниз по р. Оби; по дороге в с.Богородском захватили вторую баржу с партией человек около 800 рабочих и, наконец, в д. Колпашевой была последняя посадка рабочих.
Таким образом набрав около 2000 рабочих, мы от Колпашева свернули на р. Кеть, впадающую в Обь; плавание по р. Кети сильно затруднилось карчами и постоянно попадавшимся плавучим лесом, местами покрывавшим всю ширину реки, так что путь пароходу приходилось очищать баграми. Из Кети мы прошли в Усть-Озерную и, наконец, на семнадцатый день плавания, дойдя до р. Ломоватой, «Фортуна» бросила якорь на пристани первого стана – Ломоватого. Когда рабочие были вновь проверены (при чем оказалось несколько, так называемых, «добровольцев», т.е. самовольно севших на баржу во время стоянки парохода на пристанях; поступив без контракта и задатка, такие «добровольцы» нередко бывают лучшими, чем контрактные рабочие) и сняты с баржи, то священник села Максимкин Яр о. Павел, севший к нам на пароход на пристани своего села, где мы грузили дрова, отслужил благодарственны молебен, после которого началось распределение рабочих и служащих по станам.
При этом я должен сказать, что по контракту время, употребленное рабочими на переход с баржи до определенного им стана, в счет платы не входит, так что рабочие имевшие несчастье попасть на дальние станы, как, например, Безымянку, до которого полагается согласно тому же контракту 3 проходных дня, эти три дня теряют даром, что, разумеется, обидно им, при сравнении с товарищами, попавшими на ближние станы, а потому и ранее начавшими работать. В этом году в распределении рабочих по станам вышел неприятный для них казус: как надо полагать, никто из начальства не позаботился заранее распределить число рабочих на каждый стан и лишь, когда уже нужно было их рассылать, то тут уж наудачу стали посылать туда столько-то, туда столько-то; следствием этого и было то, что рабочих в течении целой недели гоняли со стана в стан, а потому многие из них потеряли за это время от 2 — 4 руб. Затем, через неделю по прибытии на канал, все поустроились, все угомонились и начались работы.
Описывать изо дня в день жизнь на канале заняло бы много места и могло бы утомить читателя, а потому я постараюсь лишь, на сколько могу, познакомить читателя с условиями жизни на канале рабочих и служащих, а также отчасти и самими работами.
О работах, производившихся в настоящее лето, я, как не специалист по этому делу, могу лишь сказать, что было закончено постройкой нескольких шлюзов, начатых еще в минувшем году, вырыто три котлована под шлюзы на ст. Веселом, Красном Яру и Ильинском и производилось спрямление р.р. Ломоватой, Язевой, Безымянной и Малого Каса. В июле месяце одновременно работало до 14 станов, что, по нашему мнению, неудобно уже по тому одному, что во-первых, нет возможности нашему медицинскому персоналу следить одновременно за ходом заболеваний на всех работающих станах. А во-вторых, гг. производителям работ немыслимо было лично ежедневно следить за производящимися работами по их разбросанности; полагаться же вполне на десятников – неудобно, ибо может случиться такого рода инцидент, о каком однажды рассказывали, а именно: очистка одного стана от щепы стоила чуть ли не несколько сот руб., или конопатка дома на Веселом стане, производившаяся плотниками, чуть ли не стоила того, что стоит и сам дом.
Летние помещения для рабочих и служащих в общем были удовлетворительны; но нельзя того же сказать про зимние помещения рабочих; на одном станов рабочие помещались вместе с лошадьми, будучи лишь отделены от последних перегородкой. На сколько это гигиенично – предоставляем судить читателю.
О пище я должен сказать, что рабочие едят хорошо, как далеко не все из них дома ели: мяса, хотя и соленого, дается и вполне достаточно, гречневая каша с достаточным количеством масла и ржаной хлеб; кроме того ежемесячно каждый рабочий получает пол кирпича чая. Тачечники же и другие, находящиеся на более тяжелых работах, получают ежедневно не более 2 небольших стаканчиков разведенного спирта; служащие же, т.е. конторщики, кладовщики и табельщики, получают по 2 бутылки спирта в месяц. Спирт этот, как я слышал приобретается за деньги, долженствующие идти в награду служащим.
О содержании служащих я не могу не сообщить следующий, не лишенный интереса факт: большинство служащих – люди более или менее интеллигентные, привыкшие к лучшей пище и потому довольствоваться соленым мясом не могут и вот им на помощь является одно из лиц, имеющих вес на канале, и занимающийся торговлей свежего мяса; скот обыкновенно закупается на взятые у казны деньги по дороге от Томска до места работ, от 12-15 руб. за штуку, перевозится, разумеется, бесплатно; затем, скот бьют и мясо рассылается по станам, при чем, конечно, качество мяса зависит от ранга служащего; цена же одинакова для всех; 2 р. 90 к. за пуд. Таким образом продавая по этой цене мясо и оставляя у себя, кроме того, голову, ноги, сало и кожу, очевидно, что новый коммерсант далеко не в убытке. Но, что крайне странно, так это то, что соленое мясо, следующее по положению служащим, не смотря на то, что они, покупают свежее мясо, уже казенным соленым не пользуются, выводится на них ежедневно в расход. Вот в виду-то этого нам кажется, что гг. коммерсанты обязаны были бы вычитать из той суммы, на какую каждый из служащих съест свежего мяса, сумму стоимости количества следующего ему по положению соленого мяса. Но это почему-то не практикуется?! Мы не сомневаемся, что не было бы недостатка в посторонних лицах, желающих доставлять свежее мясо на канал по более сходной цене и лучшего достоинства. Есть также для удобства служащих и рабочих на нескольких станах лавки томского купца Ко-ва; в них можно купить чай – 2р. фунт, с приятным запахом кож, простого мыла и других благовонных товаров; чай этот в городе не дороже 1 р. 30 коп. – 1 руб. 40 коп.; сахар – 22 коп., мука крупчатая 1-й сорт – 2 руб. 50 коп., банка фунтовая невозможного заплесневевшего варенья – 70 коп., ветчина боковая – 25 коп. фунт и т. д.; по контрактным ценам продается самое незначительное количество товаров. Брать такие цены, продавая в большинстве товар залежалый и уже не идущий в городе г. Колосову, уже не простительно в виду хотя бы того, что во-первых, он пользуется бесплатной перевозкой своих товаров, а во-вторых, кроме того, пользуется полной монополией торговли на канале. Да и барыш получает он с канала сравнительно, довольно значительный: так, за минувший год им получено, как мы слышали, чистой прибыли от торговли на канале до 5 тыс. руб. Мы уверены, что найдется много желающих получить право торговли на канале на более выгодных для потребителей условиях, заключив контракт с конторой канала продавать свои товары по городским ценам, или же с наложением самого незначительного процента.
Если продовольствие и жилые помещения для рабочих в настоящем году были более или менее удовлетворительны, то, к несчастью, далеко нельзя сказать того же про состояние медицинской части: работы производились от ст. Ломоватого до ст. Безымянки, т.е. на протяжении всего канала и на все это расстояние было 4 приемлемых покоя в заведовании 4-х фельдшеров и 1 больница с фельдшером и врачом г. Менделеевым; работающих одновременно станов, как я выше говорил выше, было до 14-ти и на всех была необходима ежедневно медицинская помощь и осмотр рабочих, заявивших себя больными и отказывающихся выйти на работу; кроме того, нередко случалось, что, то на одном стане придавит кого деревом при рубке леса, то на другом стане кто либо рассечет себе топором руку или ногу, — оказать же пострадавшему немедленно медицинскую помощь некому и приходится или посылать его за несколько верст к фельдшеру, или же фельдшера вытребовать, — время идет, а больной истекает кровью, и только приходится удивляться, как это в течение лета не было еще ни одного смертного случая от несвоевременно поданной медицинской помощи. Вообще, медицинского персонала, т.е. четырех становых фельдшеров и одного врача на 2 т. рабочих, на такое значительное расстояние, при той системе ведения работ и при той системе лечения, какую некоторые из персонала употребляют – положительно недостаточно. Лечат некоторые из канальских medicus'ов иногда крайне просто: является больной и заявляет, что у него болит то-то и то-то; ему на это говорят: «держи братец, горсточку»; больной изображает из своих рук горсть, куда и всыпают какой-то порошок, наставление о приеме которого дается коротко и ясно: «ину, вот в…в…озьми и принимая понемножку». Больной разевает рот, соображая, сколько это будет приблизительно «понемножку», хочет обратиться за разъяснением к своему целителю, но то туже проделывает то же самое с другим и т.д. Помещения приемных покоев невозможны, а больница, хотя размером и больше их, но крайне темна, воздуха мало, вентиляция допотопная и крайне скудная; даже не верится, чтобы здание это строилось специально под больницу. Не думаю, чтобы в настоящем случае играла роль экономия, граничащая уже со скупостью; нет, в этом нас разубеждает постройка дома на Главном стане для, так сказать, штаб-квартиры.
Дом этот по удобству и архитектуре лучший на канале, но за то и стоимость его с переноской со старого на новый Главный стан, как мне передавали, доходит до 10 т.; объясняют же такую дороговизну (говорю: дороговизну, так как дом одноэтажный, с мезонином и лес бесплатный) следующим образом: лесорубы получали поденной платы 60-70 коп., пильщики по особому расчету, т.е. отрядно зарабатывали приблизительно от 25 руб. – 30 руб. в месяц каждый и, наконец, плотники, ставившие его, получали от 85 коп. – 1руб. поденщины; все эти поденщики, разумеется, особенно работой не торопились и что можно бы было сделать в 2 дня, делалось в 4. Ну-с, дом поставили, но так как пришла фантазия дом этот перенести на новый Главный стан, то явились плотники, принялись разбирать дом; перевозкой его занимались конюхи, а так как расстояние, на которое дом должен быть перевезен, более 30 верст, то они едва успевали по невозможной, зимней, таежной дороге съездить только раз в день, а самое большее два, между тем, каждый из них получал по 60 коп. поденных. Скоро ли, долго ли, но дом был-таки перевезен и вот на новом месте опять те же плотники начинают собирать этот дом и вышло то, что одна перевозка дома стоила почти то же, что стоило бы построить новый дом.
Затем бросилось мне в глаза в больнице то, что как было, например, в конце августа, больных кормили соленым мясом; между тем, в числе больных были и сифилитики, для которых все соленое безусловно вредно. На выраженное мной по этом поводу недоумение, мне сказали, что свежего мяса сейчас нет, но я не мог этому поверить, так как только что его ел у г. А-ва, заведовавшего в то время продажей мяса.
Еще раз скажу, что крайне желательно, чтобы медицинский, если можно так выразиться, вопрос на канале был на будущее лето поставлен более правильно; выгода же казны от этого очевидна: во-первых, тогда уменьшится число заболеваний, а во-вторых, в настоящее лето, на тех станах, где фельдшеров не было, трудно было контролировать, действительно ли рабочие, заявившие себя больными и отказывавшиеся работать – больны, а между тем случалось не редко, что с виду совершенно здоровый парень и при том известный лентяй и картежник заявляет табельщику, что он болен и выйти на работу не может, и табельщик, не имея сам возможности определить, действительно ли этот рабочий на столько болен, что не может работать, показывает его больным; такие случаи бывают сплошь и рядом на тех станах, где нет фельдшеров. А между тем содержание каждого рабочего обходится казне 30 коп. в день, следовательно, от каждого мнимо-больного казна несет убытка 30 коп. в день, не считая уже того, что они могли бы за это время сработать. Заработок, так манящий на канал и чернорабочих и ремесленников, далеко выше городского: кроме готового содержания, перворучные плотники получают до 1 руб., тачечники – 70 коп., и потажные от 60-65 коп.; малолетние же до 40 коп. Ранее, т.е. первое время по открытии работ на канале, цены были гораздо выше, но тогда, вследствие тяжелых жизненных там условий. Охотников ехать было очень немного и приходилось volens-noles набирать их чуть не прямо с арестантской баржи.
В заключение я должен сказать, что уже более года, как получено разрешение и план на постройку храма на канале, но до сих пор сумма, собранная для этой цели, так незначительна, что и думать нечего о постройке его. Между тем, мы вполне убеждены, что, если б обратили на это должное внимание, то нашлось бы не мало из наших коммерсантов-жертвователей. Пожелавших бы внести свою лепты в построение храма в такой глухой тайге. Где живущие разъединены с миром громадным пространством непроходимых лесов и болот, а также и каждый рабочий при наемке охотно бы дал на храм от 30 коп. и до 1 руб. В настоящее время нет не только на всем канале ни одной часовенки, где бы священник, живущий почти безвыездно все лето на канале, сог служить, но даже до сих пор нет ни на одном стане образа, так что когда приезжает на стан священник служить молебен, то, устроив на скорую руку среди стана стол, служащие бегают, разыскивать образ у рабочий.
Ведь на постройку купален и пр. находятся же деньги, а русский человек привык слушать по праздникам слово Божье, если уже не в церкви, то хоть в часовне, а постройка маленькой часовенки будет стоит, право, не дорого.
Итак, будем надеяться, что на будущий год будет, наконец, обращено должное внимание, хотя частью, на те недостатки, на которые мы указали.
Кот.
Опубликовано 26 сентября 1890 года.