Из- рассказов старожила.
В Томской губернии, Мариинского округа есть село «Тюменево Зимовье»; но вряд ли знают, от чего оно получило такое наименование: иные только говорят, что «Тюменев тут зимовал и грабил собственно зимой». Вот я и намерен сообщить, откуда этот Тюменев и кто он был такой. Расскажу все подробно, как мне было передано в 1862 году его незаконной дочерью, вышедшей за муж за крестьянина с. Банновского (Кузнецкого округа, Мунгатской волости) Ефима Иванова. В 1862 году и муж, и жена уже были старики: самому Ивану было 85 лет, а жене – 81 год. Старик был очень здоровый, и занимался с успехом пчеловодством. Я, прежде знакомства с ними, уже слышал, что жена Иванова – незаконная дочь разбойника Тюменева, прижитая им с дочерью крестьянина Светильникова. Заинтересовало меня это, и я придумал как спросить о том этих стариков, чтобы их не оскорбить, именно так: начал разговор о том, что назад тому лет 30 или 40 был, подобный же Тюменеву, грабитель Якушев, большого роста, силач; но крестьяне его целым обществом убили; потом и свернул разговор на грабителя Тюменева.
Старики мне сказали, что они его хорошо знали, но, однако, утаили, что старуха – незаконная его дочь, да и я не стал доспрашиваться. Вот что они передали мне о нем:
Времи тому было давно, как у нас по деревням, от г. Кузнецка до села Шеглова, появились двое грабителей и одного из них звали Тюмень, а другого Ванька Гвоздь, или иначе Ключ. Тюменеву было тогда около 30 лет и другому тоже. Тюменев вскоре познакомился с крестьянином Светильниковым и дал ему денег на постройку деревенских домов (изб). Светильников и выстроил три избы на высоких голых мысах, находящихся на правом берегу р. Томи. Ниже дер. Змеинки, где ныне Банновский перевоз (Кузнецкого округа). Вот тогда и пошла работа у этих молодцов. Тюменев был среднего роста, очень силен, темнорус и немного кудреват; имел приют на ночь у Светильникова, у которого была дочь, лет 20, мать старухи-рассказчицы. Этого Тюменева звали Николаем, прозвищ он имел несколько: Ботов, Биркин и Тюмень, но не Тюменев. Родиной его, как они полагают, были пермские железные заводы. Тюмень брал с собой топор и ножик, который носил на бедре, а Ванька Гвоздь имел при себе большой гвоздь, сделанный на конце вроде ключа, и щуп в 2,5 аршина, железный, тонкий, острый. Узнавши богатого крестьянина, они первоначально, в ночное время, подходили к его амбару, отпирали дверь этим ключом, а щупом ощупывали зерновой хлеб. В тогдашнее время деньги были в ходу большей частью медные, и крестьяне, опасаясь от огня и воров держать их в избах, клали в зерновой хлеб, в амбарах. Промышленники ощупывали весь хлеб и часто находили ящики и мешки с деньгами, которые и брали, — и тем довольствовались. Если же в амбаре не чем было поживиться, тогда они, обыкновенно, дожидались того времени, когда все взрослые выходили на полевые работы, и тогда эти молодцы входили в избу или в клеть, отпирали ящики и крали деньги. Другого же, кроме денег, они ничего не брали. Добычу свою они всегда старались относить к берегу Томи.
Когда ворованных денег набиралось большое количество, они делали салик, или небольшой плотик, и ночью отправлялись на нем к известному месту жительства Светильникова, и этим-то скрывали свои следы. Из добычи они уделяли часть пристанодержателю, а свою часть медных денег Тюменцев относил в озеро, находящееся за речкой Заломной, впадающей в Томь, недалеко от дома Светильникова. Я лично был на этом озерце, и крестьяне искали эти деньги, но озеро это сплошь покрыто тиной до глубины не менее 1,5 аршин, и найти ни чего не могли. Деньги брошены в мешках; последние, конечно, сгнили, и деньги рассыпались; найти их поэтому невозможно, а крестьяне заключили, что Тюмень их заколдовал.
В первые же годы жительства Тюменя у него от дочери Светильникова родилась дочь. Прожил Тюмень около 10 лет у Светильникова; в летнее время он никогда в избе не спал из опасения поимки его. Ославился Тюмень на далекое расстояние и придумал другое средство: нанял какого-то вожатого проложить ему дорогу через тайгу, в Тисуль, и они отправились тайгой через Крутой Лог, потом на речку Белую Осиповку, где устроили на высоком каменном хребте нечто вроде пещеры. В ней, будто бы, Тюмень спрятал свои деньги. Затем дошли до Тисуля, где Тюмень познакомился с самым первым плутом того времени – Лысенкой, а этот последний познакомил его с Зайкой, жившим на большой дороге в небольшой деревне. Они скоро сдружились – по пословице6 «рыбак рыбака далеко видит в плесе», — и составили для грабежей шайку из 8 человек (преимущественно для ограбления обозов, идущих с товарами). Для притона же себе они выбрали удобное место, именно там, где теперь находится село Тюменево Зимовье, получившее название от Тюменя – как главы шайки, которая тоже носила кличку Тюменевой.
Теперь расскажу о потомках его, лично мне знакомых, происшедших от незаконной его дочери, вышедшей в замужество, как я уже говорил, за банновского крестьянина Ефима Иванова. У них были дети – Агап и Ефим. У Агапа тоже два сына и три дочери, люди порядочные; но у Ефима, хоть он сам был мужик добрый, — два сына вышли негодяями: Федор убил своего благодетеля, торговавшего в д. Банновой, за что был сослан в каторжную работу; а второй – Даниил до 1860 года жил в бедности, потом разбогател, обокрав кунецкого купеческого сына Льва Львовича Лоншакова, который после этой кражи начал кутить, и пил, что называется до безумия. Немного спустя и помер.
Фамилия Лоншаковых в Кузнецке была известная. Отец Льва – Лев Иванович Лоншаков едва не был первым лицом в Кузнецке. Это был честнейший человек и был любим всем городом и населением соседних деревень, в особенности же черневыми татарами, с которыми вел большую торговлю рухлядью. Он построил в Кузнецке собор; много лет был старостой при нем и имел обширную торговлю с Ирбитью. И, вот, Даниил Иванович оказался нравственным убийцей двоих: Лев Львович Лоншаков, когда был обокраден, помер с горя, а с отцом его, когда он увидел, что любимого сына его понесли в церковь, сделался удар и он тоже скончался.
Обокрав Лоншакова, Даниил Иванов занялся торговлей; выстроил себе большой дом и начал считаться первым богачом в с. Банновском. Но не долго его благоденствие продолжалось: скоро он начал пить; жена его померла; торговля стала падать; он женился на какой-то девчонке, которая начала его лечить от пьянства и вылечила так, что у него руки и ноги свело вкупе, и он таким калекой и умер.
Лоншаковых же семейство разорилось, вследствие почти одновременной смерти двух старшин из рода. Оставался еще у Льва Лоншакова брат Михаил, но он был в то время еще так молод, что не мог сам руководить торговлей и удержать ее от окончательного упадка.
Федор Голубев.
Опубликовано 9 августа 1889 года.