Абаканский железоделательный завод. Путевые очерки.
Кто не побывал на юге и на юго-западе минусинского округа, тот не поймет, почему округ этот величают «сибирской Италией», «сибирской Швейцарией»; но стоит только проехать от Минусинска верст 100-150-200 по южному направлению, чтобы убедиться, что округ минусинский, пожалуй, достоин названия и Италии, и Швейцарии, но с непременным прибавлением – сибирской: вы увидите и восхитительные горы, и роскошную растительность, и зеркальные озера, и пенящиеся горные реки, и блестящие снега на вершинах гор, — словом увидите, некоторым образом, альпийские панорамы, но при этом необходимо иметь про запас во всякое время года… шубу (Климат степной части минусинского округа несравненно мягче горно-таежной; в этой последней северные склоны к концу августа или началу сентября уже покрываются снегом, а иногда бывает так, что снег овыпадает уже в июле; весна здесь тоже начинается позже, чем в степных районах), каковая в италиях и швейцариях «заправских» требуется не всегда – это раз; во-вторых, там в Альпах и Пиринеях, вы можете путешествовать с туго набитым кошельком, здесь же в Алтаях и Саянах, кошелька вовсе не требуется, ибо не только нет гостиниц на неприступных скалах или живописных монастырей, где можно было бы найти «кусок сыра», «стакан старого вина» и «мягкую постель» и т.п. прелести для путешественника, — вы в сибирских швейцариях не встретите живой души и можете свободно умереть от голода, холода, если не возьмете с собой продуктов первой необходимости, т.е., попросту, ржаных или пшеничных сухарей, так как – третье различие от европейских швейцарий – пути сообщения в сибирских щвейцариях таковы, что пройдешь, да и то далеко не везде, только разве верхом, а посему одни сухари можно провезти, не всегда опасаясь за их целость.
Абаканский железоделательный завод, расположенный в таежной глуши и вместе с тем в прекраснейшей местности, представляет весьма приятное исключение дл путешественника: здесь вы познакомитесь и с красотами сибирской Швейцарии и не можете не опасаться за свое существование, находясь в центре таежной цивилизации.
Как подумаешь, что не более 20 лет назад, на месте, где теперь устроен завод, бродили дикие звери в непроглядно глуши тайги, которая и теперь чуть не со всех сторон окружает это отбитое культурой место, — невольно порадуешься, слушая шум паров, стук машин, резкий заводской свисток, говор людской, движение, словом почувствуешь жизнь. Первым на это, тогда глухое место, приехал энергичный старовер Ширяев, доверенный богатого московского купца Кольчугина. Ширяев был послан в Сибирь разыскивать золото, но последнего не нашел, за то наткнулся на железные в буквальном смысле горы, представляющие не иссекаемые богатства.
Предание недалекого прошлого гласит, что Ширяев не нашед золота, хотел уже возвратиться обратно в Москву, но услышал от какого-то татарина, что в долине Абакана, в вершинах притока его, малой Кени находится железо, Ширяев без увсякого проводника помчался в дебри таежные и нашел богатства, превосходящие золотые прииски (У Риттера читаем: «Между реками малой и средней Кенями в глинистом сланце проходит жила магнитного железняка, от с-з к ю-в; толщина ее простирается до 1,5 сажень». И далее6 «в долине Абакана, но в какой именно местности нам неизвестно, находится Абаканский железный завод (минусинского округа), принадлежащий г. Пермикину и основанный немного лет тому назад». Где именно находится завод было неизвестно, оказывается, еще в 1874 г., на Абаканском заводе было выплавлено чугуна и отлито чугунной посуды и вещей 109,085 пуд. Приготовлено разных сортов железа 92,270 пуд.».). О своей находке Ширяев немедленно дал знать Кольчугину и этот последний, сделав доверенного своего полным хозяином открытой местности, предложил Ширяеву приступить к постройке железоделательного завода.
Глухая тайга огласилась стуком топора, раздались в ней голоса человеческие и вслед за тем на одной из прекраснейших и обширных долин великолепного Абакана, окруженной со всех сторон горами и орошаемой, кроме Абакан, притоками этого последнего: Малой, Средней и Большой Кенями, был устроен завод, расположенный в нижнем течении Малой Кени, в верховьях которой добывается железо.
Глас народа весьма сочувственно отзывается о первых хозяевах завода – Кольчугине и Ширяеве; они пригласили к себе на завод, на самых безобидных условиях, во-первых, поляков 63 года (Из этих поляков не мало и до сих работают на заводе; но положение их не завидное; лично нам три человека жаловались на свое безвыходное положение: последний манифест дал этим полякам свободу и возможность возвратиться на родину, но завод задолжав им, не может выплатить следуемого, а без денег поляки не могут возвратиться в отечество, которого не видели более 20 лет), во-вторых – вызвали около 500 человек рабочих с уральских горных заводов, при условии, что при заводе Кольчугина будет устроена деревня; рабочим, кроме довольно высокой платы, будут нарезаны земли с лесом и другими угодьями (Заводу было отведено 118,989 дес. 2,198 саж. из казенных дач с правом пользования, на посессиональных правах, только лесом, а не усадьбами и землей, что забывает г. Пермикин, которому в собственность продано всего 312 дес. 1,200 саж., а остальная земля принадлежит казне). Все эти условия Кольчугин выполнил весьма добросовестно: благодаря его ходатайству перед правительством, постановлением казенной палаты (енисейской), от 18 апреля 1868 года, за №1793, была образована деревня, рабочие исправно получали плату, хорошо питались и управлялись собственной администрацией. К несчастью, все это продолжалось не долго: Кольчугин, успев всего один раз побывать в минусинском округе, скоро умер; завод был приобретен покойным Пермикиным-отцом, потом передан настоящему владельцу г. Пермикину-сыну; вскоре после этого умер и Ширяев, а дела завода пошли хуже и хуже. Заметим, г. Пермикин-сын сделался владельцем Абаканского завода уже обремененный долгами, благодаря чему первое, что нужно было хозяину, это деньги, деньги и деньги, во что бы то ни стало; они нужны были немедленно, сейчас; если при этом принять во внимание отсутствие хозяйственности и понимая дела, то можно было уже в самом начале предсказать будущность завода, хотя, впрочем, все это обнаружилось и само собой весьма скоро.
Разуваевы и Колупаевы минусинского округа немедленно поняли в чем дело и, как вороны, слетелись на Абаканский завод, чувствуя хорошую добычу; соседние юдинские, арбатские и таштыпские кулаки растянули паутину на всех выходах из завода и начали тянуть соки из рабочих и хозяина; много повредил делу и выбор служащих.
Началось хищничество: уничтожались девственные леса (Ближайшие к заводу горы совершенно почти обнажены и лес теперь приходится возить из мест более отдаленных. Соседние кабинетские леса представляют разительный контраст по густоте тайги, которая была недавно и на заводе; при рациональном утилизировании леса, завод мог бы сотни лет брать лес под рукой. К слову – если кабинетские леса в алтайской даче и не уничтожаются заводами, за то почти вечно горят и там господствует другая крайность: лес горит, валится. Без толку гниет, а за каждое срубленное или просто вывезенное из дачи дерево берут весьма чувствительные штрафы), самым первобытным манером ковырялось (иное выражение трудно подобрать) богатейшая руда; все это делалось сбродными подрядчиками, которые спешили разжиться в возможно скором времени; заказчики вырывали из рук еще не остывшее железо, имея массу конкурентом в лице кредиторов, которые тоже неотступно требовали уплаты долга хотя железом; появились десятки неофициальных кабаков, где пропивалась чуть не треть всего добываемого железа, да столько же расхищалось кулаками, в конце концов все получали выгоды, кроме рабочих и, говоря беспристрастно, …. самого хозяина.
К несчастью, г. Пермикин не понял общность интересов его с интересами его рабочих и не обращал на них внимания, покуда сами рабочие не заставили подумать о них.
Между тем, положение рабочих делалось хуже и хуже; денежные расчеты были почти прекращены (Нередко практиковался следующий весьма остроумный способ денежного вознаграждения, когда рабочие начали уж сильно роптать, что они давно не видали и в глаза денег: заводская администрации доставала где-нибудь рублей сотню, и разделив рабочих на группы, приказывала им являться за деньгами в разное время (одним рано утром, другим – вечером) и раздавала по полтиннику или 75 коп. на душу. Рабочие, получив эти ничтожные суммы, немедленно направлялись «в казенный кабак», существующий яко бы только для раздачи «порций» рабочим, и весьма быстро оставляли свои деньги у кабатчика, который всю выручку обязан был опять отправить управляющему, и таким образом к вечеру возвращалась уже сумма, розданная утром и рабочие, пришедшие вечером тоже могли получить по 50-75 коп., чтобы, купить водки, возвратить деньги обратно заводу, до того нуждающемуся, что бывают времена, когда не на что купить масла для смазки машин) и заработная плата начала производиться железом плохого качества, так называемым «ломом», за который кабатчики и лавочники давали третье его настоящей цены, так что рабочие получали лишь треть следуемого им содержания; вслед за этим чаще и чаще начал чувствоваться недостаток в провизии. Не говоря уже о том, что рабочие должны были платить неимоверно высокие цены за хлеб и мясо, и на такие предметы, как чай, сахар, табак и даже пшеничная мука, цены были в полной зависимости от заводских кулаков. Имеющих свои лавки на заводе, так как в так называемой «казенной лавке» г-жи Пермикиной за последнее время не было вышеупомянутых предметов; если бы рабочие получали такое количество железа, что могли бы нагрузить плот или барку и сплавить железо в Минусинск, где за него можно было бы получить еще порядочную цену, если бы они могли ждать и посылать от себя приказчиков для продажи, тогда расчет железом (хорошего качества) имел бы силу денег, но, получая кусками, они могут променивать его на другие необходимые предметы только в заводе или соседних Арбатах и Таштыпе, где за железо дают еще меньше, чем на заводе, да и то натурой: кабатчики – «вино», лавочники – гнилой, никуда не годный товар. Рабочие призадумались и рассудили, что единственное спасение от заводских невзгод – это заняться земледелием, которое может послужить прекрасным подспорьем к зарабатываемой, хотя бы железом, плате. Заняться земледелием было, по мнению рабочих, не трудно, так как деревня собственно говоря существовала (18 апреля 1868 г. енисейская казенная палата, как мы уже сказали, постановила образовать деревню; 2 мая 1868 г. енисейским губернатором был утвержден план деревни, но нарезку земли сделать не успели, а когда владельцем сделались гг. Пермикины, то и не могли), нужно было только нарезать землю, чего не успели сделать при жизни Кольчугина. Мысль эта, как выход из незавидного положения, понравилась весьма многим и высказывалась спокойно и свободно, так как никто и не подумал, чтобы к осуществлению ее были поставлены преграды, тем более, что уральские рабочие, как мы уже сказали, и пришли при условии образования деревни. К сожалению г. Пермикин к мысли образования деревни отнесся, как в вольнодумству, во-первых, а во-вторых – испугался, — власть из рук его ускользает: так называемая «казачья», где казаки, по распоряжению заводской администрации, могли «всыпать» любому из работающих на заводе, должна была отойти в вечность; рабочие обеспеченные земледелием, моги отказаться от работ во всякое время; вообще деревня уничтожила бы заводской произвол, без которого, при отсутствии денег, вести на широких началах производство, повидимому, нельзя; наконец до возобновления деревни г. Пермикин сам наделял рабочих луговыми покосами и следовательно одному мог дать, другому – нет, — деревня отнимала у него и это право. Весьма понятно и естественно, что г. Пермикин заявил свое полнейшее несогласие на образование деревни и отношения между ним и рабочими сразу обострились; война капитала с трудом, окончание которой не за горами.
Когда рабочие вздумали добиваться возобновления деревни на основании прав и законов, никто и верить не хотел, чтобы из этого что вышло; выбрав энергичного доверенного из свое йсреды, некоего Федора Долинина, рабочие повели дело «так-себе», да и сам Г. Пермикин не беспокоился сначала. Долинин завалил простбами все присутственные места т обратил таким образом внимание начальства на положение заводских рабочих. Г. Пермикин отказал ходатаю в работе и довел защитника интересов рабочих до нищеты, а потом принялся за других, думая искоренить протестантов; но протестанты, не обращая ни на что внимания, держались упорно. Явилось на завод начальство (Сначала г. Падерин, потом г. Осташкин, которые весьма сербезно и добросовестно отнеслись к интересам рабочего класса, не смотря на противодействие хозяина завода. Гг. Падерин и Осташкин на месте убедились, что положение рабочих плохое, что о возобновлении деревни хлопочет «не горсть пропоиц», как утверждает г. Пермикин, а 182 души мужского и 176 женского пола, которые 5 октября 1883 г. и дали подписки) и убедилось в справедливости заявлений и просьб рабочих в лице доверенного их Долинина. Вопрос о возобновлении деревни стал на твердую почву и весной текущего года деревня была возобновлена, летом произведена нарезка земли, но ввод во владение еще не последовал, благодаря упорному сопротивлению г. Пермикина. За все время борьбы с рабочими им отказывали в работе, не дозволяя перевозить на плошкоте через р. Абакан, выдумывали бунты, не дозволяли нарезывать землю и рубить межевые столбы, наконец угрожали снести даже жилища рабочих. Под давлением таких мер некоторые из рабочих уже отказались от деревни и даже пишут прошение о невозобновлении деревни.
В конце концов мы можем не выразить сожаления об упадке такого важного и полезного предприятия, как Абаканский железоделательный завод. При других условиях Абаканский железоделательный завод имел бы громаднейшее значение не только для енисейской губернии, но для Сибири вообще, а теперь завод еле влачит свое существование и не приносит и сотой части той пользы, какую мог бы он принести краю (По официальным сведениям, в 1883 г. на Абаканском железоделательном заводе, было заготовлено чугуна штыкового 89,266 и руды 170,924 пуд.; выработано изделий: железных 54,676 пуд. 6 фунт. На 136,481 руб. 48 коп. и чугунных 3,258 пуд. 4 фунт. На 9,118 руб. 52 коп; всего 57,934 пуд. 10 фунт. На 145,600 руб., более 1882 на 9,055 пуд 31 фунт. На 10,235 руб. 32 коп. Далее эти же официальные сведения (обз. енис. губ. за 1883 г.) гласят, что в 1883 г. на заводе находилось служащих 20, мастеровых и рабочих 351. Выработанные изделия сбывались в енисейской и частью в иркутской губернии).
Опубликовано 8 сентября 1885 года.
«Сибирь» № 37 за 1885 года.