Очерки современного состояния золотопромышленного дела на Олекминских и Витимских приисках. Часть 1
Приступая к настоящему очерку мы имели в виду только единственную цель – нарисовать беспристрастную картину приисковой жизни в том виде, в каком она нам представляется после десятилетних наблюдений наших к качестве действующего лица.
Во-первых, надо заметить, что не вся читающая публика хорошо понимает, что такое прииски. В нашей периодической печати находится слишком мало сведений по этому вопросу. Обыкновенно, каждый представляет себе это дело по своему, и сообразно с этим представлением рисует себе и само дело, и жизнь на приисках в более или менее фантастических, далеких от истины, чертах. Даже люди, бывалые на приисках, не всегда могут дать себе верный ответ во всем виденном, в особенности, если они были лишь сторонними наблюдателями, не входили в подробности жизни и не были ее участниками во всех ее многоразличных явлениях.
Вот почему мы решаемся думать, что предлагаемый очерк будет не безынтересен для наших читателей.
Под прииском, вообще, понимают кусок отмежеванной земли, от 100-250 саж. шириной и до 5 в. длиной. Обыкновенно, прииск располагается или по руслу какой-нибудь горной речки, или по склону горы и логу, или по ключу, или, наконец, по гребню гор в случае коренных месторождений золота. В большинстве случаев оказывается, что золотосодержащая местность является очень каменистой с быстро текущими потоками, с редким лесом, поднимаясь выше по склону горы, этот лес превращается постепенно в мелкий кустарник, затем мы встречаем лишь ягодник, белый мох и, наконец, голый камень. Более или менее крупный строевой лес растет в глубоких местностях по главным долинам и речкам, в которые обыкновенно впадают золотосодержащие ручьи и речки. Золотоносные речки олекминской системы (Вача, при устье рч. Ныгри) находятся на высоте 890 ф. над уровнем моря. Следовательно, долина р. Витима, от которой прииски тянутся почти на 50 верст к северу, ниже на 1000 ф. долины р. Вач, от которой прииски располагаются также к северу на 15 верст.
Но, не смотря на это, прииски витимской системы, расположенные в вершинах рч. Накатами, Бодайбо и друг., т.е. удаленные верст на 50 к северу от долины реч. Витима, лежит приблизительно на одной и той же высоте с приисками олекминской системы, расположенными в вершинах левых притоков р. Вачи. Таким образом становится очевидным, что значительная высота золотосодержащих приисков над уровнем моря обуславливает главным образом скудость растительности в ближайших окрестностях. Тонкий каменистый слой земли, в котором укрепляются корни деревьев, составляет слабую опору к сопротивлению ветрам, чему наглядным доказательством служит, почти обыкновенное явление бурелома на значительных пространствах тайги.
Что же касается питательных свойств земли, то мы, основываясь на личных своих наблюдениях, позволяем себе думать, что в этом отношении земли должны отличаться превосходными качествами, так как способны питать такие разновидности деревьев, которые в иркутском округе произрастают только на черноземных и низменных местах. Мы думаем, что в некоторых пунктах витимской и олекминской систем было бы возможно и земледелие, если бы к этому было приложено надлежащие старание. Краткость лета значительно искупается обилием света и высокой температурой. Вообще климат олекминской системы, а тем более витимской, по научным исследованиям Н. Кропоткина, относится к очень умеренному.
Если олекминские и витимские прииски почти исключают всякую возможность земледелия в занимаемом ими районе, то нельзя этого сказать окончательно о всех местностях, которые их окружают на расстоянии 40-50 вер. Но вопрос этот, во всяком случае, вопрос не близкого будущего. При том положении дел, которое существует в настоящее время, при покровительстве крупной золотопромышленности, понятное дело, нечего и думать о заселении золотоносных округов трудолюбивым земледельческим народом, который видел бы в золотом промысле лишь большое подспорье к земледельческому труду.
Принцип крупной золотопромышленности – как модно больше выработать к наиболее короткий срок, как можно больше получить процентов за затраченный капитал, а затем бросить все и утечь в злачные места для жуирования. Обыкновенные последствия этого принципа – изрытые пустыни, масса развращенного и искалеченного черного люда и праздно-живущие паразиты, наши золотопромышленники. Но ни этот принцип, ни эти явления, ни каким образом не согласуются, не говорим с сибирскими, но и с общегосударственными интересами. Для государства важнее всего вопрос о прочном заселении и развитии земледельческого класса в такой окраине, как Сибирь. Но вопрос этот, разумеется, не разрешаем при существующем монопольном праве на золотопромышленность. Правда, по уставу золотопромышленности, последняя свободна. Но кто же не знает, что устав и действительность вещи совершенно различные? На счет этого могут заблуждаться только люди, совершенно не знакомые с существующими порядками.
Смотря на Урал, на обширную его заселенность земледельческим классом, невольно думаешь, что едва ли он был бы таким теперь, если бы первыми его пионерами явились не раскольники и беглецы из внутренней России, заселившие непроходимые дебри, а наши золотопромышленники предприниматели во всеоружии золотопромышленных уставов. Что было бы с Уралом, если бы казна в начале не взяла под свое покровительство население и не положила прочного основания горным заводам?
Не тоже ли самое доказывают и недавние поселения скопцов около Якутска, благодаря которым Якутск, лежащий гораздо севернее олекминской и витимской систем, не нуждается уже в привозном хлебе (разумеется за исключением неурожайных годов, от которых не гарантированы и самые благоприятные для земледелия местности)? Можно думать, поэтому, что наши золотоносные системы, в особенности витимская и олекминская не могут считаться безнадежными пустынями, и что когда-нибудь и они заселятся. Это время наступит тем скорее, чем свободнее и доступнее каждому будет золотой промысел и чем скорее сократится крупнее капиталистическое ведение этого дела. В своем месте мы разберем доводы, которые обыкновенно приводятся в защиту последнего. Теперь же мы должны обратиться к рассмотрению тех путей, по которым приискатели достигают золотоносных мест.
Витимская система находится почти на северо-восток от Иркутска, на одной линии с Байкалом, в расстоянии 1700 верст, считая по ленскому тракту, через с. Витим, а олекминская по тому же направлению распространяется далее через ленско-витимский водораздел, — так что в сущности естественное деление между этими системами устанавливается одним этим водоразделом. Геологического различия между ними нет, так как обе системы образованы одними и теми же горными породами и по общим стратиграфическим законам. Открытые до настоящего времени золотоносные россыпи обеих систем почти сливаются, и перевал через промежуточный хребет определяется в 15 верст. Сухопутная дорога от Иркутска по направлению к устью рч. Бодайбо, где начинаются золотые прииски, по этому ограничивается только расстоянием до Качугской пристани. Словом, условия доставки припасов и переезд их жилых мест на существующие прииски оказывается далеко не таким тяжелым, как обыкновенно привыкли думать и говорить защитники капиталистических принципов ведения золотопромышленного дела. Существующая система доставки припасов на прииски, без сомнения, очень выгодная для подрядчиков и приленских кулаков, может быть одобрена и поддерживаема также крупными капиталистами, в руках которых находится и монополия пути на прииски, в особенности, от с. Витима до Бодайбинской пристани. Но мы думаем, что существующий порядок доставки припасов, с необходимыми затратами капитала на два года, легко может, при большей доступности пути на Бодайбинскую резиденцию, принять другую форму. Именно нам кажется, что на Бодайбинской пристани может быть открыт хлебный рынок, куда припасы будут заблаговременно доставляться из собственниками, так что ныне существующая масса посредников, в виде подрядчиков-доставщиков, мало по малу, должна будет исчезнуть, как должно будет исчезнуть и то изумительное право, присвоенное себе компанией, фактически владеющей в зимнее время путем от с. Витима до пристани, по которому эта компания налагает произвольные пошлины на всех, кто вздумает проехать зимой по Витиму на прииски. Зимовья принадлежащие этой компании, доступны для приюта только тех лиц, которые запасутся известным пропуском, да и то с значительной платой за постой с человека и лошади. За проезд на тройке лошадей от с. Витима до Бодайбинской пристани, т.е. за 300 верст, взимается плата в 180 руб., или по 60 к. с версты. При этом надо заметить, что как подорожная, так и пропуски выдаются по усмотрению владетельной К-о, и значит, не всякий еще может получить таковые. Из выше сказанного следует, что едва ли найдется на всем земном шаре столь же дорогой способ передвижения, как наш витимско-бодайбинский, в зимнее время.
Неужели правительство поддерживающее почтовый путь до Якутска и далее, до Камчатки и Охотска, т.е., в такие края, производительность которых за последнее годы упала до 300-400 тысяч рублей в год, находит для себя невозможным и невыгодным содержать десять станции по Витиму для постепенного развития округов, производительность которых и в настоящий период – период упадка – достигает 7-8 миллионов в год? Очевидно, тут есть какое-то недоразумение, быть может, ложный взгляд на золотопромышленность, которой суждено, к сожалению в Сибири еще долгое время играть первенствующую роль. С этой отраслью народного благосостояния рано или поздно придется считаться, и вопрос об упорядочении ее, по нашему мнению, находится на очереди.
Сама по себе промышленность, конечно, не может ни поднять, ни уронить уровень благосостоянии масс. Все дело и весь вопрос в формах промышленности, существующих в данной местности. Если золотой промысел на Лене обогащает, вместо народной массы, двух-трех лиц, то тот же промысел в Забайкалье, дал крестьянам возможность из бедных новоселов (так называются у семейских, за Байкалом, люди почему-нибудь откочевывающие из густонаселенных деревень на новые места) превратиться в зажиточных крестьян и распахать много земли, — и это в течении 4-4 лет и в таких уголках, в которых без золота никто и не подумал бы селиться. Дело здесь, именно, в том, что в Забайкальской области развита во многих местностях так называемая хищническая разработка золота, которая сосредотачивается преимущественно на старых выработанных приисках. Этим промыслом занимаются крестьяне ближних деревень в свободное от земледелия время. Полученное золото сбывают китайцам, которые живут почти во всякой деревне.
При обширности Забайкальской области и, значит, при невозможности преследовать хищников, горное начальство, повидимому, совершенно примирилось с существованием работ на не законном основании, тем более, что, как оно хорошо понимает, — никто и никогда не будет разрабатывать правильным путем и на законном основании те пустыри, в которых роются крестьяне золотоискатели.
Мы видим, таким образом, что в Забайкальской области золотопромышленность без всяких стеснений и ограничений, при котором она может просуществовать неопределенно-долгое время и сослужить действительную пользу для края и обитающего в нем народа.
Для крупных эксплуататоров-капиталистов здесь уже нет места, а мелкие создали свой нелегальный промысел и давным-давно его практикуют. Правительство не находит средств остановить это движение и прекрасно знает, что золото переходит в Китай, и что китайцы, следовательно, обогащаются на наш счет. Но кто же в этом виноват? Мы решительно не можем разрешить нашего недоумения – почему, зная все это, правительство само не скупает у наших забайкальских золотопромышленников золото? И не лучше ли было бы иметь дело просто с крестьянами, казаками, карымами и т.д., чем с хищниками, другими словами, не лучше ли легализовать этот промысел? Тот, кто езжал по золотоносным округам Восточной Сибири, хорошо знает, какая масса золота уходит всюду из рук казны и сколько людей составили себе большие капиталы при помощи тайной покупки и перепродажи золота; нам кажется, что об этом стоило бы подумать, особенно в виду пересмотра нашего устава о золотопромышленности, к которому, как видно из газет, намереваются скоро приступить. Полная свобода в золотопромышленном деле, столь желательная для массы народа, даст в руки правительства средства бороться с эксплуатацией рабочих рук, капиталом, вывозом металлов за границу, даст и средства к заселению пустынных округов Сибири, которые едва ли когда-нибудь без этого заселятся трудолюбивыми и предприимчивыми людьми.
В этом смысле вопрос о свободе в золотопромышленности непосредственно примыкает к переселенческому. И далее, при ближайшем ознакомлении с условиями, которые существуют в олекминской и витимской системах, мы увидим в них очень много сходного с условиями Забайкальской области, на которую мы ссылались, как на край, окончательно созревший для свободной золотопромышленности.
Мы уже указывали на то, что подразумевается под словом прииск в смысле существующего устава. Укажем теперь на разницу между большими и малыми приисками. Говоря: «большие прииски», «маленькие прииски», обыкновенно думают, что одни прииски будто бы могут быть длинными и широкими, а другие наоборот, узкими и короткими. На самом деле норма прииска, определяемая законом, всегда одна и та же. Однако, не смотря на ограничение, существующее в законе, специалисты капиталистического ведения дел находят возможность составлять из небольших отводов большие, т.е., длинные и широкие прииски, обходя закон всевозможными путями, причем один человек или компания может оказаться владеющей огромными пространствами земли, как, например компания Сибирякова, Базанова и Немчинова, которая в настоящее время имеет около 85 приисков, в совокупности составляющих площадь более, чем в 100 кв. верст. Примером малых приисков могут считаться вообще прииски в 1-2 кв. вер., а сплошь и рядом и того менее. Таких приисков много в олекминской системе. Совместное существование громадных и совсем мелких приисков в олекминской и витимской системах, обуславливает то обстоятельство, что эти большие и малые дела, не смотря на одинаковость внешних условий и законоположений, касающихся до золотопромышленности, имеют далеко не одинаковое внутреннее содержание, не одинаковую нравственную сущность и влияние на людей, находящихся с ними в соприкосновении. Сообразно с этим и мы в своем изложении, разделяем очерки приисков на две группы.
Прежде всего мы должны заметить, что крупные дела сосредотачиваются преимущественно на глубоколежащих россыпях, которые к олекминском и витмском округах являются вместе с тем и самыми богатыми.
Здесь сама природа обставила добычу золота такими условиями, которые исключают возможность эксплуатации небольшими средствами. Это можно, например, видеть из того, что на приисках К° Сибирякова, Базанова, Немчинова витимской системы, за все их более, чем 20-летнее существование, выработано открытыми и подземные ми работами 34 десятины – около ⅓ квадратной версты из владеемых ею приисков, т.е. 100 кв. верст.
Подобная медлительность в выработке золотосодержащих площадей, конечно, обуславливается прежде всего глубоким залегание россыпей, а затем не совершенством приемов, которые практикуются у нас на золотых приисках при поднятии торфа. Не смотря на это, золотопромышленники-хозяева не оставят «ванек», «бурок» и «сивок», потому что при их помощи легче согнуть в бараний рог тысячи людей и перекалечить столько же лошадей, чем управиться с 5-6 локомотивами и десятком верст железной дороги.
Далее мы поговорим об этом подробнее, в главе о «технике нашего долото дела», а теперь перейдем к занимающему нас вопросу о больших приисках.
Из предыдущего видно, что в витимской и олекминской системах обладание больших приисков не вызывает необходимости обладать и большими участками земли.
Если теперь практикуется у нас безграничный захват земель, с платной огромной подесятинной подати, то явление в сущности временное и скоропреходящее, оно обуславливается хищными инстинктами, которые развиваются в золотопромышленниках при случайных богатых открытиях россыпей, а ничуть не необходимостью. Истощение богатейших участков влечет за собой обыкновенно, соответствующее охлаждение к захватам. Другими словами, захваты земель вполне согласуются с количеством прибылей, получаемых золотопромышленниками с имеющихся уже приисков, и по мере уменьшения доходности тех районов, на которых было основано первоначальное благополучие захваченные площади отпускаются в казну без всякой разведки, все доводы, которые обыкновенно приводились в пользу необходимости захватывать смежные местности, не пускать соседей и т.п., как будто бы тоже исчезают с богатством площадей. В то же самое время, обедневший золотопромышленник находит весьма удобным оставаться на нескольких площадях, отпуская излишние в казну, чего он не находил возможным сделать ранее, при богатстве площадей.
Поной иллюстрацией к описываемому явлению могли бы служить олекминские прииски Трапезниковых и Ленского товарищества, а также К° Сибирякова, Базанова, Немчинова, витимской системы. В последней, например, еще по сию пору оплачивается пошлиной 85 приисков, из которых действуют 3 и один разведывается, а остальные 81 совершенно бездействуют.
Понятное дело, при таких порядках прекращение или случайный перерыв в действовавших россыпях вызывает кризис, который обыкновенно приводит к рискованной постановке работ, без достаточных данных, как говорится на удачу, благо припасы, заготовлены, сложная машина заведена и остановить ее нелегко. При этом в начале идут нечувствительные убытки, затем начинается кредит, и деле полнейшее банкротство.
Словом, существующая система захвата массы приисков лицом или компанией оказывается положительно разорительной для лиц захватывающих и крайне вредной для государства, так как земли, пролежав десятки лет, втуне, поступают обратно в казну совершенно не разведанными. А если и бывает разведка, то результаты ее известны только тому, кто разведывал, а затем со смертью его или прекращением дела остаются все-таки неведомыми.
Новый золотоискатель, приходя на место, и увидев, что тут были разведки, подозревает отсутствие золота, уходит на новое место, а иногда принимается за тяжелую работу разведки с новыми затратами, с новым риском закопать средства безвозвратно; при известном упорядочении в деле отпускаемых приисков в казну, могло бы этого и не быть.
Конечно, нельзя было бы возмущаться этой системой в том случае, когда предвиделось бы, что та же компания со временем разведает и разработает захваченные ею площади, но этого к сожалению, никогда и нигде не бывало и, по всей вероятности, не будет. Это противоречило бы всей истории крупной золотопромышленности на витимских и олекминских приисках.
В настоящее время достоверно только то, что побывавшие в руках крупного золотопромышленника прииски поступают обратно, как мы уже сказали, в казну беспорядочно изрытыми, с окончательно вырубленным и без того скудным лесом, в несравненно худших условиях для будущих предпринимателей, чем они могли быть, будучи своевременно огражденными от захвата законом. Так или иначе, но поколение, которое только начинает жить, с ужасом замечает, что ему приходится создавать свое благополучие на развалинах, произведенным хищением его отцов. Такое положение не может и не должно долго длиться. Закон должен дать новые нормы для золотопромышленного дела. Пока этого нет, на нас лежит обязанность заявлять из тысячи углов обширного нашего отечества о явлениях жизни, которые должны считаться утратившими смысл и требующими изменения.
Опубликовано в 1889 году.
Очерки современного состояния золотопромышленного дела на Олекминских и Витимских приисках. Часть 2