Анинский дацан. 5 июля 1886 г. Часть 2.
Итак, возвращаемся к вопросам, поставленным нами выше. Как же организуется соимище лам? Так ставит вопрос преподобный Нил. Мы же поставим этот же вопрос несколько иначе и прямее, потому что об организации штатных лам позаботилось само русское правительство. Следовательно, вопрос этот нужно формулировать таким образом: откуда берутся и как размножаются сверхштатные ламы при дацане? В свое время, лет около тридцати тому назад, преосвященный Нил решил этот вопрос так: «ламы, усвояя себе таинственные знания, не отказываются при удобных случаях заглядывать в свитки судеб. И по неложному указанию кабалистики своей определяют, что и кому служит к счастью и что готовит неминуемую беду». Подобной мистификацией подвергаются не только вещи, но и лица. Чтоб отвратить случившееся или грозящее несчастье, ламы обрекают детей, по своему усмотрению, в духовное звание. Делают это и при самом рождении уверяя родителей, что жизнь и счастье новорожденного и даже целого семейства зависит от исполнения таковой воли богов. Для непослушания или возражений здесь нет места. Напротив, приличие и долг обязуют к безусловному принятию спасительного предложения. Водясь сими правилами, ламаизм вербует, где хочет. Умножает свои легионы». Правда, этот способ вербовки в легионы лам не утратил своей силы и до настоящего времени; но не в нем одном скрываются пружины и мотивы размножения числа сверхштатных лам при дацанах. Как не смотрите на дело, а способ этот все-таки составляет прямое нарушение закона, потому что в §29 Положения о ламайском духовенстве сказано: всякое самовольное возведение в которое либо из вышеприведенных духовных званий, (а по § 2 Положения эти звания: 1) Бандидо-хамба, или первенствующий лама, 2) ширетуй, или настоятель дацана, 3) мама-гылун и гоцул, 4) бандий, 5) ховорак), сверх комплекта, положенного штатом, а равно вне порядка, определенного сим уставом, строго воспрещается. А по § 30 последствия такого неправильного возведения суть: а) для возведенного – обращение в предшествующее его звание и б) для возводившего – лишение духовного его сана и обращение в светское состояние. Между тем сверхштатные ламы все умножаются и умножаются, и в этом случае само «Положение о ламайском духовенстве» представляет ламам легальную лазейку, через которую они могут протащить в свою корпорацию неопределенное число хубунов разумеется, при неведении земской полиции всех статей «Положения о ламайском духовенстве», или при своеобразном отношении ее к нему. Лазейка эта заключается в § 27 «Положения», где сказано: «кто (разумеется из бурят) имеет двух сыновей, тому дозволяется одного из них отпускать в духовное звание». На дальнейшие же ограничительные условия заключающиеся в том же §27 и в следующем §28 никто не обращает внимания. Да для кого может быть интерес обращать на них внимание? Уж не для лам ли? Или, быть может, для земской полиции? Вопросы эти не нуждаются в ответах. И вот благодаря этой лазейки, ламы, вопреки §28 «Положения», по которому даже для первоначальной должности ховарака (причетника) требуется возраст не менее 18 лет, набирают в дацан ребятишек по 6-7 лет и учат их тибетской премудрости, сначала в кельях, в затем с 15 лет в школе, существующей при аннинском дацане тоже противозаконно, потому, что по §24 «Положения» только при одном гусиноозерском дацане могут содержаться 35 ховараков, которые должны под главным ведением бандидо-хамбы обучаться монгольской и тибетской грамоте, а преимущественно догматам ламайской веры, чтобы иметь возможность избирать из них в последствии в банди для пополнения ламайского духовенства при открывающихся вакансиях. Итак, лазейка есть (§27), и странно было бы не воспользоваться ее ламам, тем более, что навстречу их фанатизму и своекорыстным целям с охотой идет всякий, кто не чужд честолюбия и желания вести жизнь праздную и пользующуюся почетом. Богатый бурят отдает своего сына в ламы из честолюбия: с одной стороны видит в нем члена той корпорации, которая, пользуясь почетом и даже благоговением невежественных бурят, держит в своих руках все сорокатысячное население ведомства; с другой стороны, благодаря сыну-ламе, и отец становится в самые близкие, можно сказать, родственные отношения к этой могучей корпорации, и в дополнение к своему богатству, получает новую силу для эксплуатации своих сородичей бедняков. Бурят-бедняк, отдавая сына в ламы, прежде всего желает видеть в нем молитвенника за себя перед бурханами, а затем, конечно, так естественно бедняку желание видеть в нем помощника в материальных нуждах и других трудных обстоятельствах жизни. Но, не смотря на все несовершенства и недосмотры «Положения о ламайском духовенстве», увеличение числа нештатных лам не приняло бы таких размеров, если бы было кому смотреть за точным его исполнением. Правда по § 61 «Положения», ближайшее наблюдение за точным исполнением его возлагается на местное гражданское начальство, но очевидно, что под гражданским начальством ближайшим образом разумеется здесь земская полиция. Но кто же не знает, что обойти ее и поладить с ней дело весьма не трудное, ламы же в этом случае большие искусники. А где же взять средства, чтобы закрыть глаза полиции? С миру по нитке, голому рубашка. Вот вам и средства. В хоринском ведомстве в настоящее время считается не менее сорока тысяч душ обоего пола, платежных же душ 19 тысяч. В случае нужды в деньгах, в дацане собирается секретный суглан из родовых начальников, на котором и делается раскладка нужной суммы, а собрать ее дело не трудное: родовые начальники всегда готовы к услугам дацана. Да что земская полиция?! Дацан умел закрыть глаза гражданской власти и повыше земской полиции. Свежо предание, верится с трудом, что в аннинском дацане не раз раскидывались для дорогих гостей палатки из самых ценных китайских материй и обильно лилось шампанское, а одна высокопоставленная гостья до того полюбила добрых бурят-лам, что, говорят, прожила у них в дацане целю неделю. Разумеется по старинным азиатским обычаям, освященным временем, отпустить дорогих гостей с пустыми руками было бы вопиющим нарушением правил степного гостеприимства, и потому визиты таких гостей причиняли добрым ламам и всем бурятам не мало хлопот: летят гонцы во все стороны, и в Верохнеудинск, и в Баргузин, отыскивать щкурки того зверька, которого в Сибири, по старинному песенному присловию, бабы бьют коромыслами.
Затруднение в том, что гости пожаловали летом, а мягкие ласкающие шкурки еще зимой проданы купцам. Но чего не может превозмочь утонченная азиатская любезность и радушнее гостеприимство лам? Довольны гости, довольны и добрые ламы. Впрочем, справедливость требует заметить, что цивилизованные гости и с своей стороны не остаются в долгу у бурят, по части вежливости: за подарки делают отдарки.
По крайней мере, один из таких гостей, уезжая из края, разослал в виде подарков по дацанам на память о себе, четырех выездных своих лошадей, с легким намеком, что каждая из них стоит от 400 до 500 рублей. Понятно, что и на этот раз добрые ламы не ударили лицеем в грязь и не посрамили себя. Как велика сила ламства и доныне можно судить потому что даже высшая власть в крае однажды выразилась так, чтобы разослать лам из дацана, надо взять с собой роту солдат. Казалось бы, всего ближе знать все ходы и исходы в темном царстве ламаизма и вести неустанную борьбу с ним нашим православным миссионерам. Да они и знают их, и, сколько можно судить по ответам начальников миссии, не молчат с своей стороны ни о чем, что видят и слышат в этом мире суеверий, плутней, обмана, подкупа, только голос их почему-то не доходит до тех, от кого завит поставить законную преграду злу ламаизма и открыть свободный доступ в среди бурят свету и добру. В виду это остается только желать и ждать, чтобы правительственная власть и русское законодательство пришли на помощь православной миссии и если несовершенно уничтожили зло, по крайней мере, довели его до miniumuma, и желательна эта помощь столько же в интересах миссии, сколько и в интересах умственного, нравственного, социального и материального прогресса и благосостояния самих бурят. Миссия же, насколько от нее зависело, с самого начала своего существования действовала и не перестает действовать в упомянутых интересах бурят. Историческим документом ее забот и усилий в этом отношении служат четыре тома «Трудов православных миссий Восточной Сибири», изданных иркутским комитетом православного миссионерского общества. И что же? Дела и порядки в бурятском мире и до ныне остаются в том же положении, в каком они найдены были еще в 1862 году первым начальником забайкальской миссии, преосвященным Вениамином (ныне архиепископом иркутским) и в каком они изображены в высокопатриотической записке, его писанной в 1863 году, которой не смотря на официальный характер ее, не было дано даже в свое время хода и движения. Далее, смотря на дело православной миссии в качестве случайного туриста, не можем не поделиться с читателями и следующими личными наблюдениями и данными, которые удалось нам узнать во время нашей поездки в дацан. Один беглый взгляд на внешнее положение дацана и миссионерских станов и храмов, говорит не в пользу последних: горделиво и пышно высятся дацаны и обязательно выражают они воображение малоразвитых детей степи. Здесь все, кажется, предусмотрено, чтобы заполонить и внешние чувства и фантазию бурята; и размеры зданий, и кудреватая вычурность архитектурного стиля, и пестрота, и яркость красок, раздирающие эстетически-развитый слух, но поразительные для детски-неразвитого слуха бурята, звуки разных бубнов и литавров при идолослужении. Напротив, как-то мизерно выглядит (извините за выражение) миссионерские церкви при станах, как-то робко поднимаются над землей их не высокие главы и кресты, и сиротливо смотрят, среди пустынной местности, в широкую даль степей мирно и без поражающих эффектов совершается в них богослужение. Прискорбны христианскому глазу и православному русскому сердцу это сравнение и эта противоположность дацанов и христианских храмов. Православное миссионерское общество и русские люди, хоть бы ради поддержания престижа русского имени не должны бы скупиться на доставление средств миссионерам для постройки более величественных храмов. Еще поразительнее выступят перед нами противоположность и неравенство сил миссии и ламаизма, если мы скажем, что в хоринском ведомстве 8 дацанов и только 6 миссионерских станов и столько же при них церквей; на 25 человек бурят приходится minimum один лама и на 10,000 их один миссинер (таково по крайне мере отношение в аннинском стане).
И вот благодаря всем этим условиям, придацанские аскеты спокойно наслаждаются жизнью. У штатных лам еще есть кое-какие религиозно-служебные обязанности по дацану, не штатным же остается только есть, пить и разгуливать по улусам. Наскучило сидеть в своей хате, лама идет в улус и живет там по целым неделям, совершая гурумы (в роде молебнов), потягивая аракушку (водку из молока) и заедая ее жирной бараниной. Правда в § 41 «Положения о ламайском духовенстве», говорится, что ламы без надобности не должны проживать в улусах, но ведь § этот обязывает (конечно, не более как на бумаге) только для штатных лам, а не штатные – какое до него дело? Возвращаясь в дацан, лама едет не с пустыми руками. За гурумы отчитываемые и шарлатанское гадание и лечение он берет, как говорится, и вареным, и пряженным, и мунгушками (деньгами), и баранами, и коровами, и лошадьми, и дорогими китайскими материями, и одеждами, сшитыми из них. Вот источник средств для жирования жизнью у дацанских аскетов. Чтобы не лишиться этих средств, ламы стараются держать бурят в полном невежестве: они не дозволяют им отдавать детей в школы, заводимые по настоянию русской власти; они опутали бурят такой крепкой сетью религиозных суеверий, что бедный бурят связан ей, как говорится, по рукам и по ногам. Кажется, нет обстоятельства в жизни бурята, при котором не нужны были бы совет или личное присутствие ламы: родился ли ребенок в семье бурята, задумал ли он женить сына, или выдать замуж дочь, болен ли кто в семье, умер ли, — без совета ламы бурят не сделает шагу. И пусть бы слеты и визиты лам делались бескорыстно; нет, лама не двинет пальцем без гонорара, и таким образом бурят обирается, как липка. По свидетельству автора официальной записки «о ламском идолопоклонническом суеверии в Восточной Сибири», плата за гурумы, по случаю похорон восходит до ста скотин и деньгами за 200 руб. сереб. (см. труды православных миссий Восточной Сибири т.1-й, стр. 537).
В тех же своекорыстных интересах, наперекор заботам русского правительства, ламы тормозят между бурятами развитие хлебопашества, потому что видят в нем шаг к оседлости и переход к русскому быту. Но все это зло только материальное. Гораздо больше вносят ламы в жизнь бурята зла духовно-нравственного. Держа их в религиозно-нравственном невежестве, ламы оказываются злейшими врагами православных миссионеров и новокрещенных своих сородичей. Но об этом так много писано было и ранее нас, что распространяться по этому вопросу мы считаем делом излишним. Одно только можем сказать, что все писанное об этом предмете сущая правда.
Опубликовано 25 октября 1886 года.