Балаганская пещера.
В конце Сентября проезжал я через Балаганск. Мне вздумалось взглянуть на пещеру, о которой столько я наслышался, чтобы сообщить об ней необходимые сведения.
Прекраснейший день не уступал летнему и даже превосходил его тем, что не утомлял зноем; прохладный ветер манил всех в поле, и опередив наступление холодных дней грозного Октября, надо было спешить вполне насладиться прелестями природы.
На другой день отправляюсь для обозревания пещеры. Несколько знакомых с своими семействами согласились сопутствовать мне.
Путь в пещере лежал по левую сторону Ангары. Из нашего общества иные ехали верхом, другие в экипажах. Дорога была ровная и местами перекидывалась чрез холмы, усеянные березовыми рощами и кустарниками. По совершении половины пути, мы увидели прелестную картину. Балаганск, с своею каменною церковью и массою строений, пред нами как бы в панораме; Ангара синелась и подергивалась легкими зыбями; на противоположном берегу ее рисовалась деревня «Малышевка», раскинутая в линию на значительное протяжение, за нею на отлогостях гор, покоились смиренные нивы в правильных квадратах, покрытие златыми колосьями. Все зрело, все зеленело. – Не правда ли, и осень имеет свои прелести?
Спустившись в небольшую, глубокую долину, достигли мы входа в пещеру и подошвы горы, которая сажень на пять возвышалась в виде утеса, а потом принимала обыкновенное свое положение.
И вот мы вступили под своды подземелья. Сначала мы шли, почти не наклоняясь, по песчаному грунту, инде гладкому и покрытому землей. Верх подземелья составляло правильное полукружие, наполненное снежными, кристалловидными частицами, которые от малейшего дыхания, не только прикосновения к ним, падали на нас целыми хлопьями и овлажали с избытком. Отойдя сажень тридцать и поворачивая то в ту, то в другую сторону, дошли наконец, до площадки, довольно большой, с высоким сводом. От этого места, тянулись три коридора – налево, направо и в прямую линию от отверстия пещеры.
Избрав сначала ход легчайший, т.е. ведущий вправо, вступили мы в лабиринт. Своды его покрыты были снегом и от того почва земли мокрая и слизистая. Местами встречались алебастровые жилы. Вскоре сделался путь труднее и вел то вниз, то на высоту. По оконечности пути нашего явились глубокие, узкие щели; ноги скользили и от любознательных путешественников требовалась не малая осторожность. Пройдя сажень пятьдесят, мы увидели, что коридор становился уже и принуждены были снова возвратиться на площадку, потом пошли налево в коридор, который славился таинственностью предметов, а с тем вместе и самою трудностью – как говорили нам.
Отверстие, при входе в этот коридор (Есть также от площадки ход понизу и поверху на большое протяжение, сливающийся в один.), хотя первоначально и выше человеческого росту, но не широко, потолок слоистый, грунт из чистой земли. Во многих местах лежали отломки дерева. Пройдя таким образом сажень двадцать, мы достигли места, где высота была едва в полсажени. Здесь надобно было спускаться на значительное расстояние. На пути встречались нам разные деревья и наносная трава. Далее ход потянулся круто на высоту (Многие доходили до сего пункта, но не решались идти далее. Если давать веру этим словам, то пещера до сей поры не могла казаться примечательностью – в глазах любознательных.); пол здесь овальный, состоящий из земли; с большим трудом мы взбирались на крутизну, сделав по крайней мере двадцать сажень. При окончании коридора ход был столь узок, что нагнувшись мы касались спиною свода; далее коридор расширился и казалось, что тут оканчивался, но голос шедших впереди доказывал, что они миновали это место. Посему употребив все усилия, мы пошли далее все вверх – и нам представилась большая, продолговатая комната. По средине громоздилось треугольное возвышение, поверхность состояла из земли, смешанной с песком.
Из этой комнаты опять открывались два хода влево и вправо, Мы пошли по последнему, который тянулся на значительное протяжение. Идти сначала было трудно, потом путь становился постепенно свободнее и оканчивался ужасною картиною: своды большой комнаты состояли из темного гранита; на дне набросаны были громады камней, которые может статься, время оторвало от мест, где они гнездились; глыбы в несколько сажень, в разных направлениях висели по сводам, угрожая разрушением; там и сям виднелись развалины как бы от какого-нибудь готического здания; расселины браздились и мы каждое мгновение думали, что все это на нас низвергнется (Должно по истине отдать здесь справедливость неутомимому терпению и геройству бывших с нами дам – Сибирячек. Они уподобились в некотором отношении древним Спартанкам: презирая все ужасы, все преграды, вдыхали в прочих присутствие духа и неустрашимость.). Свечи не могли освещать предметов, свет из сливался с мраком, боролся с ним – и не мог победить его. Какое страшное и величественное зрелище! – Мы не могли быть долго в этом царстве ужаса, каждый почти шаг, если бы он не был, сопровождаем должным равновесием, угрожал падением в мрачную и бездонную пропасть (Мы бралли с собою снурь и по измерении его найдено, что от отверстия пещеры до сей комнаты 120 саж., исключая боковые уходбища.).
Возвратясь в прежнюю комнату и выходя из нее, услышали мы в большой расселине сильное шипение. Думая, что тут непременно находятся змеи, которые к настоящему страху прибавили бы еще новый, мы пришли, что называется в тупик. Однако страх наш был напрасный; это происходило от спертого со всех сторон воздуха, так как всех нас было двенадцать человек.
Спуск с описанной выше крутизны совершился с большою трудностью, особенно в местах узких, и мы принуждены были, не смотря на тягость сгустившегося воздуха, часто отдыхать, следуя один за другим медленно. Напоследок счастливо достигнув отверстия пещеры, мы, по некотором отдохновении, возвратились в Балаганск.
Иркутянин.
Опубликовано 27 марта 1858 года.