C. Лиственичное.

C. Лиственичное (у Байкала). Селение Лиственичное занимает узкую полосу земли (от 10 до 15 саж.) между горами и оз. Байкалом, на расстоянии версты от выхода из последнего р. Ангары. Лет 40 назад, настоящая местность представляла тайгу, покрытую сплошным лиственничным лесом, от которого, селение и получило название. Не представляя, как и вся С.З. местность Байкала, никаких удобств ни для хлебопашества и скотоводства, ни даже рыбопромышленности (Окружающие с. Лиственичное берега Байкала будучи скалисты и весьма глубоки, бедны рыбой, больших рыбных речек по близости тоже нет). Лиственичное положительно обижено дарами природы, и о нем вполне можно сказать:

Сторона наша убогая, —

Выгнать некуда коровушку;

Проклинай житье мещанское,

Да почесывай головушку.

Сам климат более холодный и суровый, чем в долине ангарской, не смотря на близость расстояний обоих пунктов. Случается, весной здесь лес стоит еще в почках; отъезжаешь верст 10-ть, и видишь такой же лес, но вполне распустившимся. Между тем с. Лиственичное при въезде приятно поражает, как красивой панорамой домиков, растянувшихся длиной вереницей по берегу Байкала, и плотно прижавшихся к скалам, — так и видимым благосостоянием своих жителей. Невольно поэтому рождается вопрос: чему обязано это селение своим существованием? Думаю, не ошибемся если скажем, что и своим основанием и процветанием своим с. Лиственичное обязано единственно счастливому положению, близ судоходной реки Ангары, этой жизненной артерии иркутской губернии. Заглянем несколько в прошедшее нашего селения. Первоначально здесь основаны были казенные учреждения: Адмиралтейство с гальётами, с непременными сибирскими трактовыми спутниками: почтовой станцией и этапом; к последнему прикомандированы были казаки, которые, кажется, и были первыми и невольными колонистами с. Лиственичного. Так как сообщение на гальётах, при казенных порядках, отзывалось патриархальностью, то многие из предприимчивых ангарских рыбопромышленников, поселившись здесь, занялись перевозом через Байкал пассажиров. Затем с открытием пароходства Мясниковых, с. Лиственичное быстро стало заселяться промысловым и рабочим людом, в видах хорошей заработки: от доставки дров, сплава по Ангаре товаров, службы на пароходах и т.п. Поудобнее и попросторнее места были тогда же заброшены на продолжительные сроки (99 л.) пароходными компаниями и состоятельными людьми. Затем рабочий народ селился со своими убогими хижинами, где случится – подкапываясь в гору, выворачивая пни и камни и гг. землемеров просьбами об отводе какого-нибудь двухсаженного клочка земли.

Благодаря случайности заселения, состав жителей с.Лиственичного самый разнокалиберный: есть тут мещане, купцы, крестьяне, ясачные, отставные солдаты, казаки и присущие всюду поселенцы. Само с. Лиственичное получило своеобразную физиономию, напоминающую портовый город, — с часто меняющимся неусидчивым народонаселением, из которого самым устойчивым и гнездолюбивым элементом, можно считать старожилов здешних, иркутских мещан. Благодаря бойкому положению, с. Лиственичное начало быстро обстраиваться. Приютившись первоначально в простых, наскоро построенных зимовьях, жители мало по малу перебирались в двухэтажные дома. Особенно благоприятными годами для жителей были шестидесятые, т.е. время переселения таможни из Кяхты в Иркутск и устройства в с. Лиственичном заставы. Золотое было время, — сыпались на наших жителей деньги дождем. Падей и распадков у нас многое множество, дороги окольные прокладывать не учить, — сами дровосеки. И пошла кипучая работа, да и было из-за чего потрудиться! Пошлина на цветочный чай была 40 коп. с фунта, в Кяхте же в это время цена на средние сорта чая была 30-35 к., а в Иркутске 1 р. 20 к. и дороже: дивиденд хороший! Притащи на горбу, горой, куль чая, — добудешь 5-10 р. наверняка. И стража таможенная, положим, не дремала, — кое-когда наши деятели и прорывались, но опять же у хлеба не без крох! Две удачные экспедиции окупали третью, неудачную! Да и что мог сделать один чиновник с горстью забайкальских бурят-казаков, не понимавших ни бельмеса по русски; ведь один в поле не воин. Люди и получше наших мужичков тогда не брезговали этим ремеслом. В это-то время зимовья наших мужичков (конечно не всех) превратились в двухэтажные дома, а владельцы их из темных кочегаров превратились в купцов и даже общественных деятелей. Конечно, львиная часть добычи досталась людям, имевшим уже некоторые средства для обстановки ночных экскурсий в широких размерах. На долю же бедняков перепали лишь комиссионные, «подавиховатые» крохи. Но скоро счастливое время миновалось; пошлина на цветочный чай была сбавлена до 15 к. на фунт, рисковать не стало расчета, т.е. как бы сказать, хоть и можно, но уж слишком надо острожно.

Как на бойкое трактовое место обратили на нашу пустынную весь и виноторговцы свое благосклонное внимание, — с. Лиственичное давно имеет честь быть излюбленным местом и ареной ожесточенной борьбы иркутских складчиков виночерниев. За то они собирают обильную дань; жители же с. Лиственичного довольствуются скромной долей сидельцев, поверенных, доверенных и квартиро-хозяев. История кабацкого дела и у нас (как и везде) повторилась со всеми ее перипетиями и вариациями; было время – в пылу конкуренции, виноторговцы, так сказать, в убыток себе, поили наших мужиков четырехрублевым сивалдаем-ерофеичем. Упившись до сыта дешевкой, мужики наши целые года трезвились, не давая приговоров на питейные, т.е. сделались реакционерами. Зато другая половина в это время прогрессивно наколачивала деньги секретной продажей питей… На третий год хотели тоже трезвиться, но и враг не дремал… Тотчас после сходки, виночернии поехали по домам с визитами и приличным угощением. Результатом визитов был второй приговор, или, точнее, контр-приговор, призывающий друзей благодетелей виночерниев… Начальство, видя недомыслие и двоедушие наших общественников, лишило их права давать приговоры и даже именоваться обществом. Один остряк, по этому случаю, назвал наше общество и селение «соединенными мексиканскими штатами». Теперь приговоры, т.е. право на торговлю в нашем селении выдает казенная палата. В настоящее время в нашем селении процветают сем продаж и восьмая – гостиница при пароходстве. Годовая обстановка каждого заведения с квартирой, патентом, жалованием сидельцу и проч. стоит самое меньшее 500 руб. Все восемь продаж требуют на обстановку 4,000 р. Чтобы выручить только свои расходы, каждое заведение должно продать по крайней мере 250 ведер, — все же вкупе 2000 ведер: да что-нибудь нужно нажить хозяину и сидельцу за хлопоты. Домов у нас в Лиственичном до 50, жителей 120 муж. пола и 180 женского. Пожалуйста, не подумайте, что мы одни выпиваем такую массу водки. Имейте в виду, что у нас место трактовое, климат сырой и холодный!

Не обладая, как мы уже сказали, ни рыбными, ни сенокосными, ни другими угодьями, как водится в селениях, каждый из жителей с. Л. чувствует себя здесь как бы на бивуаках; живет, пока сносно живется, не прерывая в тоже время связей со своим прежним обществом и относя там свои денежные и … (часть текста отсутствует)… оброк, если участок мал, то и безоброчно. Каждый считает себя здесь гостем, — поэтому и не имеется у нас никаких сельских административных атрибутов: ни сельского управления, ни старшины, ни писаря, нет даже чижовки. Царит у нас полное самоуправление и ведется дело запросто. Подходит новый год, соберутся обыватели наши на сходку и заведет, примером кто-нибудь: «А кому нонче, ребята, оечередь быть до петровок старшиной?» Миките — отвечают несколько голосов: «Ну, а после петровок?». Лазарю! «Нет ребята, пускай Лазарь будет до петровок, — ему ведь нужно идти в Ангарск!» И остается Лазарь до петровок старшиной. Не беда, если он уйдет в Ангарск и месяцем раньше: управит делом жена. Проходящих солдат расстановит по квартирам – дело не хитрое: покажи только, куда и по скольку человек; кавалеры займут позиции и сами. Разве вот приедет заседатель, ну, тогда похлопочет и Микита. Нельзя сказать, чтобы при подобной патриархальности, дела шли слишком дурно. Напротив, начальство наше гуманно и обыватели ведут себя смирно, словом, всюду тишь и гладь… Разве какой-нибудь слесарь утянет с похмелья подвилок или матрос при перегрузке товаров бродни. Но это еще не велика беда! Зато и дешево обходится наша администрация, — всего какой-нибудь рубль на душу в год.

Но, увы, нашим привилегиям и нашему патриархальному управлению приходит конец. Несколько лет назад, заглянул в наше селение один опытный землемер и увидел, — что в силу закона требуется (неизвестно кому?) открыть в с. Л. 10-ти саженный бичевник. Благо, место для бичевника уже расчищено, только снести находящиеся на оном постройки, а владетелей обложить штрафом, за самовольное пользование. Вскоре, действительно, получился указ палаты, которым повелевалось бичевник очистить, а за самовольное пользование взыскать с виновных штраф, в количестве 2300 р. Мы уже говорили, что рабочий люд селился, где случится, расчищая под постройки береговую полому Байкала, — на них то и рушилась вся беда. Громадность штрафа, объясняется тем обстоятельством, что многие дома самовольно стояли на бичевнике лет по 15 и более, хотя владельцы их за это время менялись несколько раз: — на последних и обрушилась штрафная буховщина. На беду, исполнитель предписания оказался человек ретивый. Не смотря ни какие объяснения, сразу приступил он к крушению домов и выкручиванию штрафов. Взвыли наши мужики, бросились к абакатам, охлопотать дело меньше 300 р. не берутся. Где взять такой куш? Но нашелся добрый человек, — помог. Подали, куда следует прошение. Отказал. Подали на апелляцию – далее. Тем временем часть домов посломали, и часть штрафа взыскали. К счастью ретивый исполнитель вскоре сменился. Затем получилось распоряжение о сложении штрафа. Получать ли обратно уплатившие оный, неизвестно. Один темный спекулянт, имея в видк предстоящий запрос на места, хотел перевести на себя самую удобную для заселения местность, бывшую пристань Мясниковых, теперь совершенно опустелую или – лучше сказать, опустошенную им же. Но затея темному, кажется, не удалась, потому что из занявших бичевник многие просили под переноску домов отвести это же место, — но получили отказ. Есть впрочем, слух, не знаем насколько верный, что правительство предполагает землю под усадьбы нашим жителям отвести всем бесплатно, а из селений Лиственичного, Никольского и Тальцинского основать отдельное общество. Содержание сельского управления, конечно, обойдется руб. 500, — но это еще не велика беда. Является другой вопрос: избавятся ли жители наши от повинностей в своих обществах, а так же не падет ли на них поправка местных дорог, перевозка проходящих партий, что при малочисленности жителей, при бедности и даже полном отсутствии сельских угодий, будет большим обременением. Кроме того, захотят ли мещане (а их у нас большинство) превратиться в сельских обывателей и войти в крестьянский оклад? Впрочем, что будет, а пока почти половина нашего селения с трепетом ожидает решения рокового вопроса: быть или не быть?

Е.Л.

Опубликовано 9 октября 1877 года.