Из Усть-Кутского солеваренного завода (Заметка).

По контракту, заключенному управлением акцизными сборными восточной Сибири с иркутским купцом Николаевым, Усть-кутский солеваренный завод был отдан ему в оброчное содержание на пятнадцать лет, т.е. по 5 ноября 1887 г., с платежом на право добычи соли по 16 коп. с каждого пуда вываренной на заводе соли и с обязательством вываривать таковой не менее 40 т. пуд. Кроме того, предоставляются арендатору все леса, выгоны и проч.; одним словом, казна старалась обеспечить арендатора всем, лишь бы весь ленский край не страдал от недостатка соли. Наконец, предоставили арендатору, в случае надобности в рабочих руках, нанимать для работ ссыльнокаторжных, с производством им ежемесячного денежного плаката по роду работ; размер же плаката полагался, смотря по занятиям, от 1 р. (женщинам) до 10 р. в месяц. Кроме плаката, арендатор должен был давать рабочим годовую одежду по положению об арестантской одежде. Люди сведущие в деле, уверяют, что соль при казенном управлении и при 200 челов. Рабочих обходилась казне от 40 до 50 к. пуд.

В конце 1876 г. г. Николаев на основании контракта передал Усть-Кутский завод г-же Сапожниковой на условиях, заключенных им с казной. Со вступлением в управление г. Сапожниковых, плакат, повидимому, увеличен от 1 р. до 3 р. на человека. Рабочим оказана услуга. Но нужно иметь в виду, что плакат этот выдавался не сполна за целый месяц, а с вычетом за табельные, праздничные, болезненные и прогульные дни, смотря по расчету, на какой работе кто состоял. Хотя большая часть больных страдают от повреждений, причиняемых работой, но на это не смотрят и вычеты достигают довольно значительных размеров. По просьбе Сапожниковых, в 1885 г. были высланы из Иркутска ссыльнокаторжные мужчины и женщины для работ на заводе. До качугской пристани ссыльнокаторжные следовали под военным караулом, а затем, во избежание лишних расходов на прогоны и порционы военного караула, г. Сапожников их обласкал и уверил, что им в заводе житье будет отличное, что они за свой труд получат хорошее жалование, одежду, хлеб, пол кирпича чая в месяц и в приварок по 1-му фунту мяса в день, подарив при этом каждому на рубаху ситца.

По прибытии 3-го июля 1885 г. в завод, рабочие, получив хлеб, отправились к управляющему заводом за приварком, т.е. за мясом и чаем, но последний ответил, что мяса и пол кирпича чая им не полагается. Как так? Ведь сама арендаторша и ее муж говорили, что будут получать. Не могу; нет разрешения от г. распорядителя, т.е. Сапожникова. Почесали бедняки затылки, посоветовались между собой и решили попросить дать им хоть по 1 руб. для покупки на первый раз чая, картофеля и проч., но и тут последовал ответ: не могу, прежде заработайте, а затем получите, а не то возьмите из магазина что нужно. В вашем магазине дорого, отвечали рабочие; лучше деньги дайте, — мы возьмем в Усть-Куте – там дешевле, а при одном хлебе работать нет возможности. Вас отпустить хотя бы с казаком не могу. На другой день рабочие, по приходу в завод, отправились, за ненахождением заседателя, с жалобой с старшему смотрителю завода, который, взглянув на толпу, отправился в свои апартаменты, а затем вынес положение, из которого рабочие увидели, что им приварка (т.е. мяса) получать не следует и сказал: если вы осмелитесь ослушаться, то я вас велю «перепороть». Получив такой ответ, рабочие от крыльца отхлынули и, кажется, на другой день сразу бежало 4 человека, а потом и еще несколько. Один из бежавших был пойман по дороге между каймоновским селом и г. Илимским и, как говорят, при спросе о причине побега, показал, что бежал не от работы, а просто от того, что есть было нечего. Рабочий Борис Пахомов, которому срок работ оканчивался 30 января 1886 г. и работать предстояло всего 6-ть месяцев, прямо говорил, что его побудил к побегу голод и при этом непомерный труд в варницах завода, бессменно, день и ночь, не менее 10 суток подряд. Кстати о побегах рабочих. Чуть только бежит из завода рабочий, а тем более каторжный, сейчас же заводским управлением составляются донесения к г. земскому заседателю и в усть-кутское сельское управление; последнее, в случае отсутствия заседателя, сейчас же делает распоряжение и командирует сельских властей или командирует десятников для разыскания и поимки бежавших по 3 трактам, с нарочными без всякого платежа за это прогонов. Кроме того, делают обходы, облавы и тому подобные розыски. На все это затрачивается крестьянский труд без всякого вознаграждения, а ведь что он стоит, в особенности в страдную пору. Следовало бы обратить на это внимание и обязать при подобных случаях взимать в пользу крестьян прогоны, а также и плату за рабочий день. Не мешает также обратить внимание и на истребление леса, для действия завода в дачах дер. Пановской (она же Карповская), где нарубается ежегодно более тысячи сажень дров из строевого леса за самую ничтожную плату, а чаще за вино. А как читателю покажется следующий документ? «1880 г. 1-го января я, нижеподписавшийся, поселенец Т. вол., проживающий в Усть-Кутском солеваренном заводе А.У. заключил сие условие с управляющим завода в том, что нанялся у него работать за свою жену в течении сего года и проч.» Это значит, что в замен жены, которая присуждена законом к каторжным работам, работу отбывал муж ее А.У. за какую же плату? За 54 руб. в год со всеми ограничениями. При таких условиях заработка, выварка соли на заводе обходится с оплатой попудной платы, не дороже 50 к., а между тем и в заводе она продается по 90 коп., и то благодаря ввозу из Илимского завода. В складах, в Киренске, Витиме, Якутске и самом заводе бывает в запасе более 200 т. пуд. на тот предмет, чтобы при отдаче завода на торгах новому арендатору, последний знал и мог почувствовать, какая ему угрожает конкуренция. Если бы соль продавалась дешевле, напр., со взиманием 25%, т.е. по 60-70 коп. за пуд и весь запас выпродовывался, то, конечно, завод получал бы выгод не меньше нынешнего, — покупатели всегда бы нашлись, но, видите ли, это не в видах арендатора. Запас служил ему гарантией против новых арендаторов и ручательством за долгое господство теперешнего хозяина.

Опубликовано 27 июля 1886 года.